Михаил Чванов - Загадка штурмана Альбанова

• Название: Загадка штурмана Альбанова
• Автор: Михаил Чванов
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-5616-9

Летом 1912 года из Санкт-Петербурга во Владивосток Северным морским путем отправилась парусно-паровая шхуна «Св. Анна» под руководством лейтенанта флота Георгия Брусилова, племянника выдающегося русского военачальника А. А. Брусилова. Но уже в октябре, зажатая тяжелыми льдами около Ямала, а потом вмерзшая в них, она стала дрейфовать на север и на следующий год оказалась в широтах, близких к Северному полюсу. Летом 1914 года часть экипажа во главе со штурманом Альбановым отправилась в беспримерный переход по дрейфующим льдам к ближайшей земле. Из 13 человек спаслись только двое: штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад. Незапланированный дрейф «Св. Анны» и ледовый поход Альбанова позволили сделать несколько важных географических открытий. В частности, стало известно, что мифические острова — Земля Петермана, Земля Короля Оскара и Земля Гилиса — не существуют. Для писателя Вениамина Каверина Альбанов стал прототипом штурмана Климова в романе «Два капитана». Судьба остальных участников похода, как и оставшихся на судне членов экипажа во главе с Г. Л. Брусиловым, до сих пор была неизвестна. И вот в летние месяцы 2010 и 2011 года поисковая экспедиция при содействии Пограничной службы и авиации ФСБ России сделала на Земле Франца-Иосифа сенсационные находки.

---

«Фока «же пришел именно этим восточным проходом 20 июля, так что мы с ним разошлись бы дорогой…»

Взяв на борт в качестве топлива разобранный домик Джексона, «Св. Фока» по просьбе Альбанова вернулся на мыс Гранта, но на корабельные гудки никто не ответил, а подойти к берегу не смогли из-за тесно сплоченных льдов. Тогда «Св. Фока» развернулся и, слабо коптя, тронулся на юг. Снова зажали льды, сгорел в топке и домик Джексона, уже стали поговаривать о пешем походе к Новой Земле, но пришедший неожиданно ветер растолкал льды — может, это был Николай Чудотворец? — в топку полетели последние переборки и верхние части мачт, и к концу августа 1914 года с «Фоки» наконец увидели берег. Появился первый пароход. Стали ему сигналить, но пароход, погасив огни, торопливо развернулся и скрылся в тумане. Что такое? На другой день встретились рыбаки. Сначала осторожно маячили вдали, потом подошли; в обтрепанном, с укороченными мачтами судне они с трудом узнали «Фоку».

Первый вопрос, который задали с него:

— Что, войны-то никакой нет?

— Как нет. Большая война идет: немцы, австрийцы, французы, англичане, сербы, почитай, что все воюют. Из-за Сербии-то и началось.

— Ну а Россия-то воюет ли?

— А как же! Известно, и Россия воюет.

— Так это же Европейская война! — вырвалось у кого-то восклицание.

— Вот-вот. Так ее и называют: Европейская война.

Но седовцы, а вместе с ними Альбанов и Конрад, еще не знали, что самое горькое было впереди. Прошло еще немало времени, пока «Фока» медленно и устало подполз к дождливому и пустынному архангельскому причалу. На телеграмму, посланную в комитет по организации полярной экспедиции Седова, пришел удручающий ответ: «Денег нет, обходитесь своими средствами». И целый месяц, убитые равнодушием и даже неприязнью властей, седовцы жили на положении нищих на полузатопленном, без палубы и кают, «Св. Фоке».

«Самым богатым из нас был Кушаков, обладавший несколькими сотнями рублей. Вторым был Конрад, имевший один фунт стерлингов, который нашел на «Св. Анне» в прошлом году, ломая переборки и койки в кубрике на топливо. У остальных же, кажется, ни у кого не было ни копейки. По крайней мере, за мои телеграммы заплатил П. Г. Кушаков», — писал В. И. Альбанов.

Как сложилась дальнейшая его судьба? Ни на Черное, ни на Каспийское море он не поехал. Как писал Владимир Юльевич Визе в коротком сообщении в «Летописи Севера» за 1949 год, с 1914 по 1918 год он плавал старшим помощником на ледорезе «Канада» (позже «Литке»). Конрад был с ним. (Как потом выяснилось, как и в случае с со временем и местом рождения В. И. Альбанова, Владимир Юльевич был, мягко говоря, неточен.)

В 1918 году перебрался на реку своей юности — Енисей, плавал на пароходе «Север» в составе Обь-Енисейского гидрографического отряда. Снова не раз лицом к лицу встречался со смертью, но благодаря своему мужеству каждый раз выходил победителем. Существует две версии обстоятельств его смерти: по одной — после окончания навигации 1919 года Альбанов был вызван в Омск в Гидрографическое управление, на обратном пути заболел тифом и в дороге умер. Святитель Николай, покровитель плавающих и путешествующих, видимо, больше уже не оберегал его. По другим сведениям, на станции Ачинск рядом с поездом, в котором он ехал, взорвался эшелон с боеприпасами. По третьим — он погиб при взрыве и пуске под откос поезда красными партизанами где-то вблизи Ачинска.

Прошло много лет, прежде чем Валериан Иванович Альбанов вернулся к нам из забвения: в 1932 году его именем был назван мыс на острове Гукера Земли Франца-Иосифа, с 1962 года его имя стал носить остров в Карском море около острова Диксон, где в 1919 году он участвовал в гидрографической съемке и промере глубин, а в 1972 году вошло в строй гидрографическое судно «Валериан Альбанов». В 1974 году оно побывало на мысе Флора, где экипажем торжественно была установлена мемориальная доска в честь Валериана Ивановича Альбанова. Символично, что судно занимается обеспечением безопасности арктических морских трасс и приписано к Архангельску, порту, с которым у Валериана Ивановича было так много связано.

Вот что писал мне второй помощник капитана судна В. Егоров:

«Мы работаем в тех местах, где когда-то шел Альбанов с товарищами, и хорошо знаем суровый нрав Арктики, ее белое безмолвие, грозные льды, тишину скалистых берегов. Только человек с горячим сердцем может покорить ее. А именно таким и был Валериан Иванович Альбанов…

Наше судно в основном занимается лоцработами — мы зажигаем и ремонтируем навигационные знаки, устанавливаем буи, развозим различный груз, одним словом, обеспечиваем безопасность трассы Северного морского пути, и каждый день наш наполнен до предела простой, тяжелой работой. И при каждой высадке на пустынный берег мы ощущаем ту незримую связь, которая протянулась к нам из далекого прошлого, причастность к большому и нужному делу освоения Арктики».

Уфимский гимназист

Такой была короткая и мужественная жизнь полярного штурмана Валериана Ивановича Альбанова, прожившего девятнадцать лет в прошлом и девятнадцать лет в настоящем столетии.

Но все, что я сейчас о нем рассказал, — это, так сказать, внешняя сторона биографии. А что стояло за ней? Все-таки — что он был за человек, Валериан Иванович Альбанов?

Вы можете представить его перед собой во всей сложности характера, во всей сложности его глубокой натуры? Я — пока нет. Чем жил он помимо Севера? О чем мечтал?

Ничего этого, к сожалению, в силу бурных событий начала века мы не знаем. «Несмотря на то, что «Записки…» В. И. Альбанова выдержали несколько изданий, ни в одном из них не было биографических сведений об авторе», — писал в 1953 году в предисловии к очередному изданию «Записок…» знаток Севера известный журналист Никита Яковлевич Болотников. Все, что мы знаем об Альбанове, — только из его «Записок…», в которых, когда дело касалось его самого, он был предельно сдержан и сух, и, как я уже говорил, из короткого сообщения участника седовской экспедиции члена-корреспондента Академии наук СССР Владимира Юльевича Визе, опубликованного в 1949 году в «Летописи Севера»: родился там-то, кончил мореходные классы, плавал там-то, умер или погиб при неизвестных обстоятельствах.

Разумеется, Владимир Юльевич знал о нем больше, чем написал, ведь он знал Альбанова лично, он мог бы подсказать, откуда почерпнуть недостающие сведения, но, увы, у него уже тоже нельзя спросить.

Наверное, многое бы открыл дневник Альбанова, который он вел на «Св. Анне» с первого дня, как поднялся на ее борт, и до того времени, когда покинул ее, и еще месяц уже ледового пути, но эта часть дневника пропала у мыса Гранта, тетрадь была на каяке Шпаковского и Луняева.

Мне хотелось бы побольше узнать о его детстве. Все, повторяя В. Ю. Визе, пишут, что Валериан Альбанов родился в 1881 году в Воронеже в семье ветеринарного врача, но рано потерял отца и потому воспитывался у дяди в Уфе. Но ничего не пишут о матери. А кто она была? От кого у него эта магическая тяга к дальним дорогам? Умерла она еще раньше мужа? Или семья была многодетна, после смерти мужа было не под силу воспитывать всех, и Валериану, хотел он этого или не хотел, пришлось уехать в Уфу? В какую среду он попал в Уфе? Что за люди его окружали? Что за человек был его дядя? С кем Валериан дружил? Ведь всё формируется в детстве.

Кого спросить? Как я уже говорил, наверное, мало кто из его друзей детства дожил до седин и умер своей смертью. Революция разрубила их, вчерашних уфимских гимназистов, хотели они этого или не хотели, на два непримиримых лагеря. Некоторые из них стали пламенными революционерами, другие же, естественно, позже примкнули к Белому движению. Третьих не спрашивали, чего они хотят, на ту или другую сторону мобилизовали силой.

С надеждой я шел в уфимскую среднюю школу № 11, бывшую Первую правительственную мужскую гимназию, сделавшую очень много в деле просвещения края, давшую стране много честных и выдающихся умов. В ней учились великий русский художник Михаил Васильевич Нестеров и выдающийся геолог, основатель отечественной вулканологии академик Александр Николаевич Заварицкий. Скорее всего, в ней учился и Альбанов.

В школе хороший краеведческий музей, в нем собран интересный материал почти обо всех гимназистах и учащихся, впоследствии ставших известными, но об Альбанове в нем впервые слышали, и это даже настораживало, не напутал ли Владимир Юльевич Визе. Не было фамилии Альбанова и в сохранившихся за те годы списках выпускников гимназии, не было такой фамилии и в картотеке уфимского краеведа Георгия Федоровича Гудкова, а он-то уж не пропустит мимо себя ни одну хотя бы сколько-нибудь интересную личность старой Уфы.

Тем не менее в Центральном государственном архиве Башкирии я первым делом запросил так называемый «Алфавит» — указатель имен Первой правительственной гимназии.