Я. Сенькин - Фердинанд, или Новый Радищев

• Название: Фердинанд, или Новый Радищев
• Автор: Я. Сенькин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-86793-422-5

Кем бы ни был загадочный автор, скрывшийся под псевдонимом Я. М. Сенькин, ему удалось создать поистине гремучую смесь: в небольшом тексте оказались соединены остроумная фальсификация, исторический трактат и взрывная, темпераментная проза, учитывающая всю традицию русских литературных путешествий от «Писем русского путешественника» H. M. Карамзина до поэмы Вен. Ерофеева «Москва-Петушки». Описание путешествия на автомобиле по Псковской области сопровождается фантасмагорическими подробностями современной деревенской жизни, которая предстает перед читателями как мир, населенный сказочными существами.

Однако сказка Сенькина переходит в жесткую сатиру, а сатира приобретает историософский смысл. У автора — зоркий глаз историка, видящий в деревенском макабре навязчивое влияние давно прошедших, но никогда не кончающихся в России эпох.

---

30

Как сообщает летописец, Ольга пригласила посольство древлян перед переговорами принять баньку, а когда они зашли в парную, приказала запереть двери и древляне там запарились до смерти. Тысячу лет спустя, в 1884 году, «Псковский городской листок» напечатал возмущенное письмо одной столичной дамы, которая, будучи проездом в городе, «была крайне удивлена господствующей здесь первобытною простотою нравов. Направляясь к реке… я издали была поражена каким-то диким гоготаньем со всевозможными переливами от самых низких до самых высоких нот. Когда я подошла к берегу, то дело выяснилось: из дверей бань… выскакивали какие-то красные туши, кидались в воду и, вынырнув на поверхность, оглашали воздух неистовыми криками. От столь „приятного“ зрелища я, конечно, поспешила удалиться как можно скорее. Странно, как предержащие власти разрешают подобные даровые спектакли, благодаря которым ни одной женщине нельзя близко подойти к берегу. NN» (Псковские хроники. Вып. 2. Псков, 2004. С. 85). Наш научный комментарий: Ах-ах-ах!

31

Иначе то, что люди пьют, назвать нельзя. Давно прошла эпоха чистой «как слеза» самогонки или мутной, но с ярким послевкусием бражки, наступило время какого-то гадкого привозного, разбавленного черт знает чем спирта в смеси с отстоем винного производства и химическими красителями. Раньше, даже в суровые для пьющих годы перестройки, все-таки было иначе. Объявление в газете от 25 января 1989 г.: «Вниманию покупателей! С 12 по 18 января 1989 года по вине поставщика — универсальной базы г. Пскова — производилась продажа ямайского рома „Рио-Рита“ по водочным карточкам за ноябрь 1988 года по повышенной цене. Просим покупателей 24–27 января получить разницу при обязательном предъявлении порожней бутылки из-под ямайского рома (они будут — во избежание подлога — изыматься у покупателей) и паспорта. Предупреждаем! 30 и 31 января будет продаваться оставшийся ром по правильной цене. После его продажи возврат денег производиться не будет».

32

Понять этих людей можно: вдоль дорог — часто одни глубокие, наполненные водой канавы, буераки, заросли колючек и крапивы. Или наоборот — необозримые пустынные пространства с обзором на десятки километров. Словом, как говаривала одна интеллигентнейшая петербурженка, велика Россия, а пописать негде!

33

Внимательный наблюдатель без труда заметит, что эти столпы советской идеологии, воплощенные в железе, стоят в первой позиции польского старинного танца краковяк.

34

Не путать с более распространенным сленговым значением данного термина — профессиональные наркоманы.

35

Вообще, ругать государя (а тем более — государыню) матерно, в пьяном виде, в публичном пространстве, в присутствии массы свидетелей и при этом сурово насупив очи, грозить пальцем в потолочную балку: «Гляди у меня! Ужо тебе, растакая мать…» — стало с древних времен национальным спортом россиян. И от него русских людей так и не смогли отучить ни застенки, ни эшафоты, ни ссылки. Даже все терпящая бумага Тайной канцелярии не выдерживает традиционной крутизны выражений в адрес верховной власти. Вот запись 1726 года доноса заключенной Степаниды Ильиной на солдат-охранников, которые в ее присутствии вели между собой разговор, «зашифрованный» (из-за обилия матерщины) в протоколе следующим образом: «Под растакую-де мать, мать-де их в рот, что к Москве поитить, что тут, в Петербурге, не к кому голову приклонить, а к ней, государыне (Екатерине I. — Я.С.), есть кому со словцами подойтить, и она, растакая мать, слушает, что ни молвят; так уж они, растакие матери, сожмут у нас рты, тьфу! растакая мать; служба наша не в службу, как-де, вон, растаким матерям, роздала деревни — по три и больше, растакая мать…» и т. д.

36

Старики говаривали, что «С Корнилья дня корень в земле не ростет (ударение на первом слоге. — Я.С.), а зябнет».

37

Отсюда, кстати, и происхождение студенческих самодеятельных представлений, столь популярных в советские годы для показывания режиму малюсенькой фиги в кармане.

38

В первый год поселения в Кивалово, в лето 1991-е, мы увидели, как через деревню бодро промчался к озеру трактор с прицепом, набитым жителями безводного Заречья. На вопрос, куда они поехали, аборигены, махнув рукой, небрежно отвечали: «А гуманитарную помощь поехали пропивать». И, действительно, через несколько часов неверно едущий трактор протащил через деревню прицеп-шаланду, из которого виднелись красные, разгоряченные морды, и над озером широко лилась песня: «Что тебе снится, крейсер „Аврора“?». А я в это время вспоминал трогательное, сосредоточенное лицо добрейшего американского профессора — верного друга российской демократии, который в своем вашингтонском кабинете, может быть, в это самое время подписывал очередной чек в поддержку демократии и пропитания россиян.

39

Продукт, до недавнего времени малоизвестный не только у нас, но и в Европе, а теперь пышно растущий во всех странах Средиземноморья. Но я помню случай, происшедший со мной в конце 1988 году в Гонолулу, куда меня почти волшебным образом, ковром-самолетом древней авиакомпании «Панам», на какую-то конференцию занесли благодатные ветры перестройки. В аэропорту, уже покидая волшебные Гавайи, вместе с коллегами по советской делегации я проходил таможенный контроль. Вдруг я услышал позади вой сирены — это биоконтроль задержал двух наших коллег, шедших сразу после меня. Затем я увидел, как они достали из карманов (как мне тогда показалось) несколько милых серокоричневых мышек и после короткого разговора с таможенником вдруг, к моему ужасу и отвращению, начали (уподобляясь герою знаменитого рассказа Пантелеева «Пакет»), жадно и торопливо поедать тельца несчастных гавайских грызунов… Вскоре же выяснилось, что пытливые советские ученые пытались тайно вывезти, якобы в подарок детям Страны Советов, киви — этот невиданный у нас экзотический фрукт, но, будучи пойманными бдительным биоконтролем, тут же решили (чё два бакса терять?) съесть несчастных живьем и даже со шкуркой прямо на месте. Помню, как уже в самолете, очнувшись от легкого шока, я спросил одного из пожирателей киви, не хочет ли он, по примеру перелетных дроздов и грачей, доставить-таки в своем кишечнике на милую, далекую родину семена вожделенного эксклюзивного растения? Юмора ученый-кивиед (или кививед) не понял, он лишь икал. Между тем известно, что почти так же в Южную Америку был вывезены основные сорта французского винограда, и теперь мы с удовольствием попиваем прекрасные чилийские и аргентинские вина, чем очень недовольны спесивые виноделы Шампани и Лангедока. Кстати, с киви не все так уж и ясно. Если резко повернуться в сторону вазы, наполненной киви, то на какую-то долю секунды можно заметить, что у киви есть маленькие розовые лапки, которыми они отчаянно скребут себя — видно, в их шерстке тоже водятся блохи.

40

Сирень борщевик, цикута, соком которой когда-то отравился по воле афинских псевдодемократов философ Сократ и которая называется «Месть Сталина» по имени тирана, некогда внедрившего в странах социализма эту культуру как идеальный корм для животноводства.

41

Екатерина II и Иосиф II: Место встречи изменить нельзя. Санкт-Петербург — Вена. Каталог выставки. СПб., 1991. С. 18.

42

См.: РГАДА. Ф. 210. Ландратские сказки. Оп. 1. Д. 166. Л. 132. Ради истины и достоверности без некоторых исторических топонимов обойтись никак нельзя. Вообще же трудами почтеннейшего архивного мужа А. И. Гамаюнова собрана коллекция русских топонимов XVI–XVII веков, в которой есть истинные шедевры, свидетельствующие о неиссякаемом народном юморе и реализме. Здесь и деревни Большая Потеряй Кошка и Чистая Баба в Вологодском уезде, и Горшок с Дерьмом (владение Николо-Греческого монастыря), а также деревни: Голохуево, Мантурово тож, в Галичском уезде, Залупино, что в Жарской волости Ярославского уезда, деревня Манная, Мандиха тож. Приметны вологодская деревня Херахуево, деревни Пердуновская и Перепердино, а также деревня Пиздина Ивановское тож (в Галичском уезде). Знаменит луг Блядивец под Суздалем, известны погост Блядеев, пустошь Дриска, речки Пизденка («…деревня Мужилово, а Угримово тож на речке, на Пизденке»), Пизделенец («да по речке Пизделинце» Нижегородского уезда), Ненаебуха («…всякие угодья к той пустоши написал по речке Молодилихе до устья речки Ненаебухи» в Звенигородском уезде), займище под Нижним Новгородом Хуево, Курово тож, озеро Мудеево с одноименным островом посредине в Устюжском уезде, починки Опиздюринский и Пизденков (Вяземский уезд). В книгах Поместного приказа есть запись о помещичьем владении «с устья по Сенину речку да по Пиздомой». Последний топоним остался не объяснен: урочище, гора, болото? Науке неизвестно. Особые срамники жили все-таки на родине автора этого сочинения — во Владимирской земле. Составители писцовой книги по Медушинскому стану Владимирского уезда Яков Вельяминов и подьячий Федор Андреев в 1592–1593 годы зафиксировали «деревню Ебехово, Опихалово тож, на речке на Пиздюрке вверх по Мудовке».