Дмитрий Лунин - Ночной прохожий

• Название: Ночной прохожий
• Автор: Дмитрий Лунин
• Издательство: Эльбрус
• Жанр: Поэзия
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7680-2316

Дмитрий Лунин родился в 1982 году в Нальчике. Писать стихи начал с 2000 года. Лауреат правительственной стипендии 2008 г. по итогам всероссийского форума в Москве. Печатался в сборниках «Лира» (Ростов-на-Дону), «Молодые писатели Северного Кавказа» (Москва), журнале «Вайнах» (Грозный), республиканской периодике.

Автор книг «В поисках жанра» (2006 г.), «Больное время» (2007 г.), «Свет ночных фонарей» (2009 г.), «Угол зрения» (2009 г.).

---

Искусство быть собой

Смотри как ночных фонарей огни
разрывают тьму,
что накрыла город,
в котором тебе
никогда не стать таким как они.
И, говоря по совести,
ты должен быть этим горд.

Ты не унижался
и никого ни о чем не просил,
нарочно не заводил влиятельных знакомств.

Неоднократно судьба,
чтобы ты мог подняться,
немного сил
швыряла тебе,
как собаке швыряют кость.

Ты поднимался,
с одежды отряхивал пыль
и продолжал идти
своей
извилистой тропой…

Со временем ослаб
твой юношеский пыл,
но ты должен быть горд,
что всегда оставался собой.

Не горячись, что кому-то позволено,
а тебе — нет,
ведь быть таким, как они, до безумия страшно…

Скоро фонари
разом погасят свой свет

и сегодняшний день
автоматически
перейдет во вчерашний.

«Где чем больше отдаешь…»

Где чем больше отдаешь — больше должен,
где рекой текут грехи безрассудства,
голос страха многократно умножив,
дни мелькают чередою присутствий.
Где не в силах вещь отбрасывать тени,
где ни жалости, ни боли, ни фальши,
благородство утопает в сомненьях…

Просто мы там становимся старше.

«Мир смотрит на меня в прицел окна…»

Мир смотрит на меня в прицел окна,
через которое я вижу только темень.
Я ощущаю — движется волна,
степенно нарастающая. Время,
увлекшись некой тайною игрой
и ко всему вокруг индифферентно,
кривя усмешку, пробует порой,
крутить назад живую киноленту.
Тогда и устремляются глаза
в уже давно ушедшую реальность
и мысли позабытые назад
спешат, слегка утратив актуальность.

Лето 2006

Многомиллионный город пожирал людей.
Чахоточные автомобили плевались газом.
Термометры обнаруживали свой предел.
Тяжелое солнце чудом не сваливалось наземь.

Проклятый ветер нес пыль в глаза.
Бездомный пес был, как видно голоден.
Парадное дома заманивало назад.
Городские часы прогремели полдень.

Выгоревшая листва в городском саду
заставляла вспомнить, что жизнь не вечна…

В общественном транспорте — точно в аду,

но в аду вам не скажут: «Слезайте, конечная».

Самоубийца

Поднимал, но после снова ронял.
Не могу курить — и так все в дыму.
Даже ангел, что меня охранял
Одиноко улетает во тьму.
За грехи мои Господь не простит.
Все уходят, так уж заведено.
Я сжимаю угол неба в горсти,
Чтобы лил оттуда дождь ледяной.

Вездесущий, я прошу, расскажи
Про веселую свою круговерть.
Можно даже зачеркнуть
Слово «жизнь».
Но никак не зачеркнешь
Слово «смерть».

Потому и мысли влево влекут.
Не хватает сил поднять якоря.

Из окна на землю — восемь секунд.

Из окна на небо — не проверял.

Мария

Мария!
Пески, но, несмотря на это,
глядят сотни глаз, покрытых пеплом.
Продают сигареты, печенье и газеты.
Солнце ослепло.

Традиционных забав утешенье весомо.
Не глядя на запад, находясь на востоке,
испарился оазис.
Но иногда вижу сон:
он вновь появился.
Терзает истома.

Мария!
Я давно не читал писем.
Неделю не брился.
Спокойным был прошлым летом.
Жара — есть первичный источник истин.
Я очень жду твоего ответа.

Мария!
Надо, чтобы боль стихала,
открутить голову
страдания змею…

Написать тебе лучше б стихами.
Жаль,
стихов писать не умею.

«В комнате, напоминающей тюремную камеру…»

В комнате, напоминающей тюремную камеру
можно прожить
черт знает какую жизнь,

пройтись по половицам, не трогая стен руками,
забывая сравнительные характеристики
правды и лжи,
ни с одной из сторон света
не вступая в противоречия,
не ощущая присутствия соседей,
не ожидая гостей,
забывая правила произношения русской речи,
наплевав на все,
замечая округлости стен,
пытаться выбросить из головы
внезапно возникший сюжет,
помня, что искусство — тоже краеугольный камень…

Только здесь нет разницы между словами «да» и «нет»,
в комнате, напоминающей тюремную камеру.

Триптих «Сколько раз я смотрел на мир»

Как давно я топчу — видно по каблуку.

Joseph Brodsky

I

Сколько раз я смотрел на мир —
видно по воспаленным зрачкам,
сколько писал —
по пятнам чернил на моих ладонях.
Тщетно борюсь со временем, —
пока оно выигрывает по очкам.
Не улететь от судьбы на Венеру,
ибо она даже там догонит.

Напрасно слова подбирает
лирически-чувственный мозг,
напрасно и тело надеется,
что избежит могилы.
Душа жаждет света,
как наркоман жаждет нескольких доз,
но после еще и еще…

И остановиться
уже не в силах.

II

Друг с другом
ни капли не схожи осенние вечера,
однообразие вносит
похожесть твоих настроений:
думать про завтра сложнее, чем про позавчера;
существованье сложнее любых уравнений;
То же и дом,
будто камера для одного,
ибо времени много,
но недостает пространства.
Плитой обстоятельств задавлен,
и потому в этот год,
можно похоронить иллюзии о далеких странствиях,
можно не торопиться,
задачу, всё взвесив, решить,
почувствовать, что сердце твое
добротой преисполнено…

скорее по зову
собственной еще не остывшей души,

а вовсе не из-за боязни
после смерти попасть в преисподнюю.

III

Здесь часто
глаза слезятся от снега,
в затерянном мире
людских одиночеств,
где виден оскал
двадцать первого века,
слышны отголоски
фальшивых пророчеств.
Скорее всего,
не настало время
чтобы просто вернуться
туда, где звонко
щебечут птицы
и кроны деревьев
мешают видеть линию горизонта.

Руслану Батчаеву

До бессмертия десять шагов,
но не в силах пройти и пяти,
ты всю жизнь говорил с пустотой,
безысходного века найденыш.
Ты учился ходить, не оставив следов,
и сожженный фитиль
странной памяти лет,
угасая,
забрал у тебя
то, что помнишь.

До бессмертия десять шагов.
Умоляю тебя, не молчи!
Положи на ладонь городов
хоть немного
того, что осталось…

Безвозвратно уходишь во тьму
запоздалым трамваем в ночи
ото всех,
от себя самого
ощущая усталость.

«Больное поколение томится…»

Больное поколение томится,
как в духоте трамвая в летний полдень.
Так мотыльки на пламени сгорают.
Надежды есть, но нет конца мученьям…

Им говорили: «время — лучший доктор».
Но доктор, видимо, уже профнепригоден.
И, видимо, учиться на ошибках —
не самый лучший способ обученья.

Зарисовка про одиночество

Курю в одиночестве, вспоминая былой уют,

помню, что даже стальные нервы
со временем станут ржавыми…

Тишина и спокойствие.

Радио заиграет только через сорок минут
гимн некогда Великой,
но по-прежнему
непонятной умам всего мира
Державы.

«Мысли приходят…»