Елена Ленковская - Две кругосветки

• Название: Две кругосветки
• Автор: Елена Ленковская
• Жанр: Детские приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-42346-8

Вместе с близнецами-хронодайверами Лушей и Русей Раевскими мы начинаем новое путешествие во времени. В этот раз храбрые и находчивые близнецы отправятся в плавание по морям-океанам вместе с первой русской кругосветной экспедицией Крузенштерна и антарктической — Беллинсгаузена.

Солёные морские брызги, тугие паруса и свист ветра в снастях — морские приключения начинаются!

Путешественников ждут яростные тропические шквалы и экваториальная жара, блистающие красотой коварные айсберги и пронизывающий насквозь антарктический холод. Хищные акулы, вероломные, беспощадные каннибалы, леденящие душу призраки «Летучего голландца» — нашим героям многое придётся преодолеть, чтобы вернуться домой, в будущее.

---

Не разобрав ответов с «Востока», из крепости прислали катер. На шлюп взошёл чернявый португальский офицер, и стал по-английски задавать обычные в таком случае вопросы: откуда? куда? сколько дней в море?

Он достал папку с бумагами, чернильницу, перо, и, приготовившись записывать, выкатил на Беллинсгаузена свои блестящие глаза-маслины.

Офицеру было объявлено, что российские шлюпы «назначены для изысканий, относящихся до мореплавания», и зашли сюда для того, чтобы запастись водою и дать отдых команде.

— Будем готовиться к предстоящему нам длительному плаванию в холодных южных широтах, — пояснил Беллинсгаузен, невозмутимо потирая бровь.

Услышав о холодных широтах, португалец ещё сильнее округлил свои глаза-маслины. Губы под жёсткими усиками сложились в трубочку, словно их владелец намеревался удивлённо присвистнуть. Впрочем, свистеть он не был уполномочен. Поэтому он лишь чопорно встопорщил усы и старательно занёс всё сказанное в протокол — для донесения начальству.

— Скоро и ещё один российский шлюп прибудет, «Мирный», — пообещал Беллинсгаузен португальцу.

— Мирни? — переспросил тот, мигая блестящими чёрными глазами-маслинами, как бы раздумывая, надо это записывать или нет. Потом решительно захлопнул папку и, откланявшись, удалился.

В половине седьмого часа «Восток» положил якорь подле Крысьего острова, расположенного посередине бухты.

Вскоре в залив вошёл второй российский шлюп — «Мирный». Его капитан Михаил Петрович Лазарев, подобно Беллинсгаузену ответив на всё те же вопросы всё того же португальского офицера, — откуда? куда? сколько дней в море? — распорядился, наконец, поставить судно рядом с «Востоком».

Глава 9. Песня профессора

Профессор антарктической экспедиции, астроном Иван Михайлович Симонов, стоял на верхней палубе «Востока». Поглаживая бородку и напевая, он внимательно присматривался к островку, расположенному неподалёку. По мере изучения сего объекта, пение профессора становилось всё громче и радостнее.

— Опять Иван Михайлович горло дерут-с, — поморщившись, ворчливо заметил один из матросов. — Видно задумал чего. Как придумает, так поёт… И где это видано — месяц не спал как люди!

Симонов, и правда, не спал толком весь атлантический переход. Для определения атмосферных колебаний он каждый час собственноручно отмечал показания барометра и термометров — и для того требовал ночью будить себя ежечасно.

— А ничего, голос есть — пущай поёт, — примирительно отвечал другой.

Ему уже успел полюбиться учёный Симонов. Весёлый, молодой, и на тебе — профессор. Солидности никакой, зато с матросами приветлив. А что поёт громко — ничего. Пусть себе поёт.

* * *

Судя по громкости и вдохновенности пения, остров с малопривлекательным названием Крысий Ивана Михайловича очень даже привлекал. Безлюдный и скалистый, ни травинки, ни кустика… Однако учёному этот островок казался вполне подходящим для производства астрономических наблюдений.

Сначала, конечно, нужно было получить разрешение местных властей. Впрочем, Симонов даже мысли не допускал, что капитану Беллинсгаузену откажут. Если что, российский генеральный консул в Бразилии, господин Лангсдорф, похлопочет — не только по долгу службы, но по старой дружбе с капитаном «Востока».

Симонов знал, что в молодости Беллинсгаузен и Лангсдорф почти три года плавали вместе на одном корабле. Ходили в знаменитую первую русскую кругосветку под руководством самого Крузенштерна.

* * *

Генеральный консул Григорий Иванович Лангсдорф, отдать ему должное, не замедлил явиться на следующий же день. В семь часов утра он уже поднялся на борт «Востока» и тут же бросился целоваться с Беллинсгаузеном, растроганно блестя глазами и шмыгая от волнения. Как же, пятнадцать лет не виделись!

Невысокий и коренастый Беллинсгаузен к сорока годам стал плотнее. Несмотря на ежедневную гимнастику, обзавёлся небольшим брюшком. И волос поубавилось, а в оставшейся шевелюре начала пробиваться серебряная нить.

Зато Лангсдорф так и не приобрёл солидности в фигуре, только слегка ссутулился. Глаза его по-прежнему были живыми и любопытными, нос всё также немного смахивал на утиный клюв, а сам он являлся подвижным, щуплым и суетливым субъектом, легко воспламеняющимся разными учёными идеями.

Обняв Фаддея Фаддеича за широкую талию, консул повёл его вдоль палубы, что-то рассказывая. Немец по происхождению, Лангсдорф сразу перешёл на родной немецкий, и с места в карьер попытался увлечь собеседника своим новым научным проектом.

— Дело жизни! Экспедиция вглубь бразильского материка! — восклицал он с азартом неутомимого естествоиспытателя.

Беллинсгаузен только хитро щурился, посмеивался благодушно. Вот зачем академик Лангсдорф несколько лет назад попросил российское правительству назначить его консулом в Бразилии! Учёного интересовала вовсе не дипломатическая карьера, — им двигала страсть к науке.

Однако Беллинсгаузена наука как таковая не слишком волновала, во всяком случае, теперь. Его более занимали насущные нужды моряка — как налиться питьевой водой и достать нужную провизию, где можно произвести сверку корабельных хронометров…

Бодрый Лангсдорф обещал всяческую помощь и содействие. На прощание снова с чувством обнял Фаддея Фаддеевича. Отбыл, сияя. Воздев кверху указательный палец, кричал с катера на прощание что-то по латыни.

* * *

На следующее утро стало известно, что генеральный консул Лангсдорф выполнил обещание неукоснительно.

Палатки на Крысьем острове были поставлены в тот же день. Астроном Симонов и его помощники — гардемарин Адамс и артиллерии унтер-офицер Корнильев — на несколько дней переселились туда с «Востока».

* * *

Сверка хронометров — дело в длительном морском путешествии чрезвычайно ответственное. Очень важное дело. Адамс ещё со школьной скамьи отлично знал, что на экваторе ошибка корабельного хронометра всего на одну секунду означает ошибку в местоположении судна в 400 метров…

В корпусе им рассказывали поучительную историю о катастрофе у британских островов Силли, которая сто лет назад стоила Англии одного адмирала, двух с половиной тысяч моряков и пяти кораблей. Таковы ужасные результаты неверных расчётов и неточности карты! Адамс вспомнил, как «мучил» их географ Зарубин, вдалбливая в головы азы астрономической навигации[7] и предрекая лентяям судьбу адмирала сэра Шовела, и улыбнулся. Всё-таки не самая плохая судьба — умереть адмиралом…

Нагретый воздух дрожал и плавился.

Присев на корточки, Роман осторожно потрогал рукой горячий, с характерным блеском, камень. Крысий целиком состоял из огромного алого гранита.

Ух и жар от него шёл, почти как от плиты на камбузе[8]. Если б не лёгкий ветер с моря… Адамс покачал головой. Как бы подмётки не прожгло! А ведь сейчас ещё только ноябрь, последний весенний месяц в Южном полушарии. Как-то здесь летом?

Он встал, потянулся. По-хозяйски окинул взглядом зелёные горы, окружающие бухту, город, выстроенный под утёсами этих гор, загородные дома с обширными садами, выцветший к полудню горизонт над морем.

— Странное название у залива — Рио-Жанейро. Ведь «рио», кажется, река? Как думаете, Иван Михайлович?

Симонов, присевший на тюк с вещами в тени палатки, довольно хмыкнул. Ему нравился любознательный гардемарин, задававший дельные вопросы.

— Река, вы совершенно правы, коллега.

Коллегой Иван Михайлович стал называть Адамса ещё во время стоянки на Тенерифе. Там впервые за время плавания производили сверку хронометров, всё прошло удачно, и профессор остался доволен новым помощником. Да-с, весьма доволен.

Симонов аккуратно приподнял соломенную шляпу, вытер платком пот со лба. В его умных карих глазах запрыгали насмешливые искорки, но отвечать Иван Михайлович не торопился. Всем своим видом он давал понять, что у Адамса есть шанс самому сделать правильный вывод.

— Видно, очень уж залив походит на реку, — поразмыслив, предположил Роман.

— В точку. Португальцы открыли его в день святого Януария и приняли за устье реки. Вот и назвали морской залив Рио-Жанейро — «река Януария». А вообще-то у этой бухты есть своё, местное, название — Гуанабара. — Симонов хлопнул себя по коленям и поднялся. — Ну-с, давайте-ка к делу! Пора инструмент устанавливать.

Роман не отозвался: мимо острова медленно шёл купеческий корабль под португальским флагом.

— Смотрите, смотрите, на палубе-то у него целый зоосад! — в восторге закричал гардемарин, и, схватив подзорную трубу, навёл её на палубу «купца».

На верхней палубе португальца, возвращавшегося с африканских берегов, было выставлено несметное число клеток с попугаями и обезьянами.