Юрий Феофанов - Сто процентов закона

• Название: Сто процентов закона
• Автор: Юрий Феофанов
• Издательство: Юридическая литература
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 1970

Большинство советских людей сознательно относятся к правовым актам своего государства. Такое отношение определяется тем, что советские законы выражают волю всего народа и проникнуты заботой об охране интересов как общества в целом, так и отдельных его членов. Тем нетерпимее становятся факты нарушения законов.

Автор брошюры — известный журналист — рассказывает об отдельных гражданах, не считающих для себя обязательными нормы советского права.

В брошюре содержится ряд интересных мыслей, связанных с обеспечением законности в нашей стране.

Издание рассчитано на массового читателя, интересующегося вопросами укрепления социалистической законности и правовой культуры.

---

— Что ж в ней подозрительного?

— Иван — тот, видать, человек хороший. А вот Егор… И жен все время меняет, и судили его.

— Но разве это повод для конфискации имущества?

— С домом они тоже махинации совершали.

— Именно?

— Уж я теперь не помню. Но что-то было.

Слабый, однако, аргумент для того, чтобы на его основании вершить правосудие. Мне, например, как и прокурору, тоже кажутся подозрительными некоторые поступки отдельных членов семьи Шумилиных. В 1953 году они приехали в Истру из Ново-Петровского района и перевезли дом, поставили его на участке очередной жены Егора. Заключили сделку: часть домостроения стала принадлежать отцу, часть — невестке. А потом Егору дали другой участок, и он начал строиться самостоятельно. Когда дом был на три четверти готов, Егор продал его своей сводной сестре Екатерине. Приемная дочь предлагает отцу продать свою долю старого дома, а деньги вложить на достройку нового, поскольку они с мужем уезжают и т. д. и т. п.

Непонятные сделки? Согласен. Но эти сделки между своими — извне денег не поступает. И все же подозрительно. Закон, верно, совершенно определенно говорит, что бремя доказательства вины лежит на обвинении. Не я должен доказывать, что я не виноват, а обвинение должно доказать, что я виноват. Это основа нашего права. Но в Истре пренебрегли этим требованием закона. Срочно снаряжается оценочная комиссия. И дом, который стоил 6 тыс. руб., вдруг стал стоить 13 тысяч.

— Где вы взяли такую сумму? — спрашивают у Шумилиных.

— Но оценка произведена неверно. Мы требуем повторной экспертизы, — просят Шумилины.

Однако их никто уже не слушает: «что-то было», «что-то подозрительное было».

Шумилины не согласны с решением суда об изъятии дома. Идут к районному прокурору — их не слушают. Едут в областную прокуратуру — тот же результат. Они обращаются выше. Заместитель Генерального прокурора беседует с Шумилиным около часа, а потом приносит протест на решение суда. Верховный Суд РСФСР отменяет решение об изъятии дома как необоснованное.

— Так как же вы ко всему этому относитесь? — продолжаю я беседу с прокурором. — Были все же основания конфисковать имущество у Шумилиных?

— Какие-то махинации они все же совершали, — стоит на своем Антонина Ивановна. — Очень подозрительная сделка.

— Очевидно, прежде чем выносить решение, суд установил истину? Раскрыл суть этой сделки? Доказал ее противозаконность? Объясните же, в чем тут дело?

Увы, выясняется, что никакой истины установлено не было.

— Учтите, — все-таки вырвалось у прокурора, — когда (!) разбиралось это дело. Вы что, не помните обстановку?

Вот это уже близко к истине. Да, всем известно, что в свое время начали изымать дома и дачи, построенные на нетрудовые доходы. И люди, получавшие по 50 руб. в месяц и возводившие хоромы ценой в сотню тысяч, лишились незаконно нажитого имущества. Однако кое-где право изымать ворованное поняли как обязанность подозревать всех и вся. Вот тогда и сложилась «обстановка».

Московский областной суд в конце концов принял постановление. В нем сказано:

«Отказать Истринскому городскому Совету депутатов трудящихся в изъятии домовладения у Шумилина Н. С. Признать за Шумилиным Н. С. право собственности на домовладение. Всем учреждениям и лицам, к которым это относится, исполнить в точности решение суда».

Я представлял себе ход дальнейших событий так. Вызывают Шумилиных в горисполком и говорят:

— Уважаемые товарищи. В свое время случилась по нашей вине нелепейшая ошибка. Приносим вам свои извинения.

Ничего подобного не произошло. Когда один из Шумилиных пришел в горисполком, с ним даже не захотели разговаривать: «Некогда с вашим делом возиться».

— Удовлетворим иск Шумилиных, — говорил председатель горисполкома, — а нам что делать? У нас там детский сад. Куда его девать? Нет, неправильное это решение. Не будем его выполнять. Формалисты в областном суде сидят.

Вот вам и уважение к закону!

Ни минуты не сомневаюсь, что товарищи из горисполкома болеют за свой город, хотят наилучшим образом разрешить жилищную проблему, учитывают каждый метр жилья. Это само по себе весьма похвально. Но вот, руководствуясь этими благими стремлениями, они заведомо незаконно, или во всяком случае не строго придерживаясь закона, стремятся изъять чужую собственность. Когда же судебные инстанции восстанавливают справедливость, товарищи козыряют самым сильным аргументом: в доме Шумилиных мы разместили детский сад. Что же, ребятишек на улицу?

Законность и целесообразность, их соотношение и взаимопроникновение, взаимодействие — совсем не простые вещи. И судебные инстанции Истры, а потом городские власти все время пытаются сыграть на этом. Когда все аргументы исчерпаны, в ход пускаются даже дети — святое для каждого советского человека. В интересах, мол, общества, не обижать детей, прежде всего об их интересах заботиться!

В ответ мне хочется привести одну старую притчу.

В одном селе собрался сход и решил купить быка. Сложились крестьяне и вскоре привели такого быка, что вся округа им завидовала.

Как-то кузнец, который тоже славился своим искусством, напился допьяна и пошел, горланя песни, по улице. А навстречу ему бык. «Уйди с дороги! — кричит ему пьяный кузнец. — Уйди, говорю». Бык стоит и ни с места. Обозлился кузнец, махнул кувалдой, что в руке нес, и убил быка.

Крестьяне — в горе. Собрались на сход кузнеца судить.

— Вот что, мужики, — говорит один. — Надо нам кузнеца убить. Раз он быка порешил, значит, должен жизнью поплатиться.

— Правильно, — закричал сход. — Это будет справедливо.

Тогда поднимается на крыльцо дед один и обращается к сходу:

— Что же это, мужички, получается. Был, значит, у нас бык — теперь его нет. Есть на все село кузнец — и его не будет. Никакого расчета, мужички, нам кузнеца убивать.

Ему возражают:

— Но ведь кузнец убил нашего знаменитого быка. Значит, так и оставить это? Никого не наказывать?

— Почему ж никого? — отвечает оратор. — Обязательно наказать надо. Вот у нас в деревне, например, два печника. Делать им двоим нечего. Одного давайте и убьем…

Если деревенский сход принял это предложение, то он, согласитесь, поступил «целесообразно». Но стоит ли даже упоминать здесь о законности и справедливости?

Вернемся в Истру. Конечно, городские власти и местная общественность обязаны заботиться о детях и строить ясли, сады, школы. Но можно ли, хотя бы как альтернативу, ставить вопрос: дети или законность. А ведь в конечном итоге была выдвинута именно эта альтернатива, правда, в замаскированной форме: интересы сорока детей либо притязания семьи Шумилиных. В сущности вопрос, которым мучились Раскольников и Иван Карамазов: можно ли убить старуху ради утверждения идеи, может ли смерть ребенка искупить страждущее человечество.

В философии и литературе можно по этому поводу писать трактаты и романы. Юриспруденция никаких толкований проблемы не допускает и совершенно недвусмысленно отвечает: должен торжествовать закон, торжествовать во что бы то ни стало, вопреки всему.

Древние юристы провозгласили лозунг «Пусть погибнет мир, но торжествует юстиция!», — лозунг, который, понимая его в буквальном смысле, многие склонны оспаривать. Но древние юристы не были глупцами. Они вовсе не пророчили гибель своему миру. Наоборот, они провозгласили тем самым великую истину: если будет торжествовать справедливость («юстиция» — в переводе с латинского — «справедливость»), если будет царить закон, мир в этом случае не погибнет.

Независимость судей, подчинение их только закону возведены у нас в ранг конституционного принципа. Высшее веление народа служителям правосудия — точно исполнять закон, не отступать от него ни при каких условиях, не поддаваться никаким влияниям и «давлениям», как бы сильны они ни были и от кого бы ни исходили. Карл Маркс говорил, что у судьи есть один начальник, которому он должен подчиняться, и этим единственным начальником является закон.

Конституционный принцип независимости судей и подчинения их только закону ни в какой мере не исключает партийного руководства. Но это руководство следует правильно понимать. Навязывание судьям своего мнения по конкретному делу, давление на них ничего общего не имеет с правильным пониманием роли партии в руководстве судебными органами.

В. И. Ленин в письме члену коллегии ВЧК по делу Шелехеса писал: «…Вы говорите: «за него хлопочут» вплоть до Ленина… Запрос, посланный мною, не есть ни «хлопоты», ни «давление», ни «ходатайство»… «Давление» есть незаконное действие». Владимир Ильич всегда боролся против местного влияния на суд и прокуратуру. В известном письме «О «двойном» подчинении и законности» он указывал, «что местное влияние является одним из величайших, если не величайшим противником установления законности и культурности».