Игорь Росоховатский - Триумф каскадеров

• Название: Триумф каскадеров
• Автор: Игорь Росоховатский
• Жанр: Научная Фантастика

---

Меня лечили в разных клиниках, но безрезультатно. И когда я уже дошел до отчаяния, явился Он. Сказал, что его направили из клиники. Его худое длинное лицо вначале никак не запоминалось. Но уже через несколько дней, когда стали ослабевать припадки, я заметил очарование его скупой недоверчивой улыбки, прятавшейся в углах близко посаженных глаз. Она вспыхивала на короткие мгновения, когда он радовался, и тогда даже кинжальный пробор волос, слегка сдавленный у висков лоб и широковатый нос, придававший лицу жесткость, казались менее заметными. Тонкие губы имели несколько различимых оттенков - от темно-синего, переходящего в темно-вишневый, до светло-коричневого с бледно-розовым ободком.

Иван Степанович включал свой аппарат и садился рядом с ним, поглядывая то на шкалу, то на меня. И в его глазах то вспыхивали отсветы сигналов, то гасли, так же как и мои надежды...

После двенадцати сеансов он сказал:

- Пока достаточно. Вы уже практически здоровы. Через пару месяцев проведаю. Припадки больше не повторятся.

Он оказался прав. Я жду его прихода только для того, чтобы выразить свою благодарность..."

7

Она накинула на плечи цветной платочек, растянула, чтобы он лучше лег, подняла за края, и платочек стал похож на крылья мотылька. Посмотрела на следователя, как бы проверяя впечатление, и продолжала:

- ...Пришел перед спектаклем, говорит - из поликлиники. Дескать, прислали проверить артериальное давление и зафиксировать ритмы биотоков в ногах. У него был с собой небольшой аппарат.

- Когда вы почувствовали изменения?

Женщина зажмурилась, сдернула платочек и смяла его в руке, резко откинула голову - и волосы рассыпались по плечам, по больничному халату иссиня-черные на белом.

- Довольно скоро. Уже в конце па-де-де. Ноги стали непослушные, неловкие, как бы вообще не мои.

Худенькая, легкая, с большим острым носом, портившим миловидное лицо, она напоминала птицу. Снова заглянула в лицо следователю и спросила:

- Думаете - это он сделал? Нарочно? Зачем?

- Пока не могу ответить на ваши вопросы. Только выясняю. Скажите, пожалуйста, он что-то говорил о себе? Ну, хотя бы называл свое имя-отчество?

- Может быть, и называл, да я позабыла. Еще бы, после такого стресса! Вы знаете, как это страшно почувствовать, да еще в спектакле, будто бы тебе заменили ноги. Вам не приходилось, потому и не представляете... А он что же, мерзавец, опыты на нас проводит?

Трофиновский укоризненно улыбнулся, дескать: "Если бы я сам знал..."

Женщина поняла значение его улыбки, поджала губы, слегка покраснела и улыбнулась в ответ: "Извините, ничего не поделаешь, есть грех любопытна..."

- Долго он пробыл у вас?

- Не больше получаса. У него вначале что-то не ладилось с аппаратом. Мы почти не разговаривали. Он сам-то, видимо, не очень разговорчивый, а я к спектаклю готовилась, все мысли уже на сцене...

- Как вы себя чувствуете теперь?

- Нормально. Нога еще, правда, побаливает, но вернулась былая чувствительность и реакции. Ноги уже _мои_. И знаете, случившееся кажется каким-то нереальным, будто и не было ничего. А может быть, мне тогда все просто почудилось? Нервный срыв?

- Вас же осматривали врачи. Проверяли реакции...

- Да, да, вы правы. Но как же оно так быстро прошло? Будто в какой-то сказке или во сне...

- Может быть, вам кажется, что прошло? А какие-то следы остались?

- Нет, нет, что вы? Немножко умею себя наблюдать, актрисе, знаете ли, положено. И наш врач говорит, что реактивность восстановилась до былого состояния.

"Это я тоже должен выяснить, - думал Трофиновский, уже намечая порядок опроса врачей. - Если подтвердится... Что ж, этого вполне может хватить для основания на его задержание..." Он спросил:

- Каким он показался вам?

Балерина удивленно подняла голову, и в ее глазах появились озорные смешинки:

- Ага, попались? Не только я повторяю вопросы. Вы это уже тоже спрашивали.

- Вдруг вспомнили еще что-то...

- Вот оно что... Скажите откровенно - мой ответ вас не удовлетворяет? Какая жалость, но больше я абсолютно ничего не могу припомнить, честное слово. Уж очень он был каким-то... незапоминающимся... Этакий обыкновенный серый воробей, не выделяющийся среди других серых птичек. Даже не взъерошенный... Гладкая прическа с аккуратным пробором... и, кажется, все...

- Спасибо, - сказал Трофиновский, вставая и неловко целуя протянутую руку балерины. Никогда раньше он не целовал женщинам руки, но эта тронула его своей беззащитной искренностью, неугасающим желанием нравиться.

- За что же спасибо, если я ничем вам не помогла?

- Помогли, да еще как! - сказал следователь. Это не были просто вежливые слова. В ответах балерины имелось подтверждение его догадки.

8

"Нет, он не был наивным. Он хорошо знал, что делает. Он только не мог предвидеть всех последствий. И некоторые из них он обязательно попытается исправить. Надо, чтобы он поскорее узнал о них..."

Следователь позвонил в редакцию городской газеты знакомому журналисту, договорился о статье и сроках ее публикации. Затем, попросив у начальника отдела машину, поехал в мединститут. Ехал по зеленой просторной улице, где еще сохранились здания старой архитектуры, мимо скверов с фонтанами, мимо массивных деревянных скамеек и фигур древних идолов. Невольно вглядывался в поток пешеходов, словно надеялся в быстром мелькании выхватить взглядом знакомое лицо...

В мединституте его встретил старый приятель Костя Жилко. Когда-то они вместе кончали среднюю школу. С тех пор Костя успел защитить кандидатскую диссертацию, стать одним из ведущих физиотерапевтов. Завидев Трофиновского, быстро пошел ему навстречу, картинно расставив руки:

- Привет тебе, лекарь недугов человеческих, - громко сказал он, и две девушки в белых халатах сразу же оглянулись.

- Все дурачишься, - тихо проворчал Трофиновский.

- Ого, болезнь протекает серьезнее, чем я предполагал, - обезоруживающе улыбнулся Костя. - Небось, начальство торопит, а на твоем участке заело. Ну ладно, не хмурься, пошли к нашим...

В квадратной белой, очень чистой и очень холодной комнате их ожидали четыре человека, старшему из которых, как определил Трофиновский, не исполнилось и тридцати пяти.

- Я им передал наш разговор, - сказал Костя, и двое из четырех согласно кивнули.

- Мы тут посовещались и пришли к выводу, что речь идет о воздействии лучевом или волновом, - сказал молодой человек, полноватый, низенький, в туфлях на высоченном каблуке. - Но прибор не назовем. Это мог быть генератор какого-то поля, воздействующего на психику человека и через нее влияющего на весь организм. Возможно, он действовал непосредственно на нервную систему, управлял биотоками. Не исключено и лучевое воздействие на определенные участки, и гипноз наконец. Например, гипнотизер во время сеанса мог заставить пациента принять какой-то препарат и потом забыть об этом...

- Не похоже, - возразил широкоплечий крепыш в модном трехцветном свитере. - Не могли все пострадавшие поддаться гипнозу одинаково.

- Остановимся пока на первых двух, - примирительно сказал третий, усатый и такой выхоленный, словно его регулярно купали в парном молоке. Он спросил у Трофиновского:

- Не выяснили, сколько времени длились сеансы "лечения" и как долго сохранялись следы воздействия?

- Почему вы уверены, что воздействие было временным? - заинтересовался Трофиновский.

- Чтобы оно было постоянным, нужно воздействовать на гены. Излучение должно быть достаточно жестким, да при этом еще направленным. Известные нам описания аппарата при современном уровне техники не дают повода для подобных предположений, - ответил усатый и поправил усы, сверкнув массивным перстнем. Обтекаемость его ответа вызвала у Трофиновского слабую улыбку.

- Значит, он мог предполагать, что воздействие скоро закончится, и наблюдал за... - Крепыш замялся, и фразу за него закончил усатый: ...подопытными... Если, конечно, допустить, что он - специалист... - Слово "специалист" в его устах прозвучало особенно весомо и уважительно...

9

"Снова она играет против меня краплеными картами. Пора бы уже привыкнуть, ан нет - обидно. В таких случаях легковерно говорят: "душа растревожена". Я же скажу: состояние напряженности. Возбужденные участки мозга гонят сигналы по нервам, меняют режим работы поджелудочной железы, спазмируют желудок, вызывают обильное кислотовыделение. И вот уже начинаются слабые раздражающие боли, они охватывают все большие участки и психика угнетена. Прямая связь замыкается обратной в кольцо - и я начинаю блуждать в лабиринте химер. Кажется, что выхода отсюда вообще нет.

О, мне знакомо это состояние. Пусть они называют его как угодно - я знаю истинное название.

Итак, еще один удар лбом о гранитную стену. Госпожа природа не склонна уступать. Все, что вырывают у нее, - вырывают силой. Но хватит ли сил у меня? Я ведь не принадлежу к баловням судьбы. Это им достаточно шевельнуть пальцем - блага сыплются на них, как из рога изобилия. Были, были на свете и Гераклы, и Антеи, им дарованы были сила и прочие таланты, а приключения и неприятности они искали и находили сами. Мне же нечего ждать каких-либо подарков. На мою долю выпадали только труд и упорство, упорство и труд. Маховики моего воображения раскручиваются медленно, со скрипом и скрежетом, мне невыносимо тяжко заглядывать в будущее, приходится каждый ход вперед рассчитывать. А ведь необходимо довести до конца деяние и попытаться учесть ошибки, чтобы они не превращались в роковые последствия.