Пелам Вудхаус - Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом!

• Название: Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом!
• Автор: Пелам Вудхаус
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40136-7

Дживс и Вустер – самые популярные герои вудхаусовской литературной юморины, роли которых на экране блистательно исполнили Стивен Фрай и Хью Лори. Проходят годы, но истории приключений добросердечного великосветского разгильдяя Берти Вустера и его слуги, спасителя и лучшего друга – изобретательного Дживса – по-прежнему смешат читателей.

Итак, что же представляет собой феодальная верность в понимании Дживса?

Почему тетушек нельзя считать джентльменами?

И главный вопрос, волнующий всех без исключения родственников Бертрама Вустера: «В каком состоянии сейчас Дживсовы мозги?» Ведь стоит юному аристократу услышать мольбы страждущих о помощи, он неизменно отвечает: «Посоветуйтесь с Дживсом!» И тогда… достопочтенный мистер Филмер будет спасен и прозвучит Песня песней.

---

«Подумать только, лорд Сидкап, – говорю эдак слащаво, – у нас до сих пор не было ни минуты, чтобы поговорить о наших общих знакомых и о счастливом времени, проведенном вместе в Тотли-Тауэрсе. Как поживает милейший сэр Уоткин Бассет?» – прямо воркую.

– Но послушайте…

Она остановила меня повелительным жестом:

– Да не перебивай ты, черт тебя дери! В жизни не встречала человека, который бы так не давал никому слова сказать – все сам да сам. Неужели ты не можешь послушать, когда тебе рассказывают наиболее, может быть, удивительный случай, который произошел в этих краях за многие годы? Да, так на чем я остановилась? Ага, я спросила, как поживает милейший сэр Уоткин Бассет. Он ответил, что сэр Уоткин поживает на большой с присыпкой. «А милая Мадлен?» Он в ответ – мол, ничего себе, девушка в полном порядке. Тут я набрала побольше воздуха и выдала ему: «А как идут дела в вашем ателье дамского нижнего белья? «Сестры Юлейлии» оно как будто называется? Надеюсь, по-прежнему сыплет вам купюры лопатой?»

И услышала такое, что не знаю, как устояла на ногах. Он весело рассмеялся и ответил: «Сестры Юлейлии»? О, я с ними уже давно не имею ничего общего. Ликвидировал свои акции. Теперь это компания».

Весь мой план рухнул. Я стою, только глазами моргаю. А он говорит: «Надо все-таки взглянуть на ваше ожерелье. Мистер Трэверс говорит, что очень хотел бы услышать о нем мое мнение».

Нажал пальцем на замочек футляра, крышка отскакивает, я уже предаю Господу душу и говорю себе: все, это конец, как вдруг нога моя запнулась обо что-то твердое, наклоняюсь, а на полу лежит… ты и представить себе не можешь… лежит свинчатка!

Тетя опять поспешно приняла на борт груз воздуха и пустилась рассказывать дальше:

– Да-да, представь себе! Ты навряд ли знаешь, что такое свинчатка, так я тебе сейчас объясню. Это такое небольшое гуттаперчевое орудие, которым широко пользуются уголовные элементы, чтобы колотить им своих родных и близких. Отвернется теща, а они тут же с размаху шмяк ее по черепаховому гребню. В криминальных кругах оно в большой моде, и именно этот предмет, как я уже сказала, лежал у моих ног.

– Послушайте…

Но меня снова властным жестом лишили слова:

– Сначала-то я ни о чем таком не подумала. Просто подняла его машинально, как хорошая хозяйка, которая не любит, чтобы в доме на полу валялись вещи. Мне и в голову не пришло, что это мой ангел-хранитель направляет мои шаги и указывает мне выход из бед и треволнений. Но потом меня вдруг осенило, будто молния вспыхнула. Я разгадала намек моего доброго старого ангела-хранителя. Не сразу, но он все-таки достучался до моей тупой башки. Вот спиной ко мне стоит Спод и вытаскивает из футляра ожерелье…

Я захрипел:

– Но вы его не шмякнули?..

– Конечно, я его шмякнула. А что бы, по-твоему, я должна была сделать? Как бы на моем месте поступил Наполеон? Я сдержанно размахнулась и смачно влепила ему прямо по макушке. Ну, и где-то наземь он упал[54].

Еще бы. Точно то же произошло когда-то с полицейским Доббсом в Деверил-Холле.

– Сейчас он лежит в постели и думает, что с ним случился припадок головокружения и он ударился головой об пол. Можешь о нем не беспокоиться. Отоспится за ночь, да еще щадящая диета, и утром встанет в полном порядке. А ожерелье я взяла, взяла его, проклятое, и чувствую себя теперь так, словно могла бы, кажется, поднять за шиворот и стукнуть лбами пару тигров.

Я вытаращился на нее. У меня тоже голова пошла кругом. Сквозь дымку, застлавшую глаза, мне виделось, будто она слегка покачивается, как женщина на ветру.

– Вы говорите, ожерелье у вас? – растерянно переспросил я.

– Разумеется.

– Что же тогда такое вот это, у меня? Я предъявил ей свой образец.

Некоторое время она явно не могла взять в толк, что происходит, – посмотрела на мое ожерелье, перевела взгляд на меня, потом опять на ожерелье. Только когда я ей объяснил, как было дело, до нее наконец дошло.

– Ну да, конечно, – кивнула она с облегчением, – теперь мне понятно. Мне понадобилось сначала звать во все горло Тома, рассказывать ему, что у Спода случился обморок, слушать, как Том стенает: «О Господи! Теперь придется оставлять этого субъекта ночевать!» – и успокаивать его, и помогать Сеппингсу перенести останки в постель, и так далее, и тому подобное, и я совершенно упустила из виду, что следует запереть дверцу сейфа. Том, конечно, тоже об этом не позаботился. Он занят был тем, что рвал на себе волосы и твердил, что последний раз в жизни, черт побери, пригласил в гости клубного знакомого, ведь всем известно, что клубные знакомые, очутившись в чужом доме, прежде всего падают в обморок и пользуются этим предлогом, чтобы застрять и прогостить добрых несколько недель. А тем временем пришел ты, и…

– …и, пошарив в недрах сейфа, нашел футляр с жемчужным ожерельем и, естественно, решил, что это ваше…

– …и немедленно наложил на него лапу. Очень благородно с твоей стороны, Берти, я ценю твою заботу. Если бы ты не улизнул утром из дому, я бы тебя предупредила, что Том распорядился, чтобы в доме все положили свои ценности в сейф, но ты укатил в Лондон. Зачем, хотелось бы знать, между прочим.

– За дубинкой, прежде принадлежавшей сыну тети Агаты Тосу. У меня начались неприятности. Угрозы.

Тетя Далия посмотрела на меня с восхищением. Видно было, что она глубоко тронута.

– Так это ты, мое золото, – дрогнувшим голосом произнесла она, – доставил сюда свинчатку? Я-то приписала ее появление непосредственно моему ангелу-хранителю. О, Берти, если я когда-нибудь называла тебя безмозглым болваном, которому полагается уютное место в сумасшедшем доме, я беру все свои слова назад.

Я кратко поблагодарил ее.

– Но что будет теперь?

– Теперь я крикну трижды «ура» и примусь разбрасывать розы из своей шляпы.

Я нахмурился с некоторым раздражением:

– Я говорю не о вас, престарелая родственница, а о вашем племяннике Бертраме, каковой племянник сидит по пояс в густом супе, где и может с минуты на минуту бесследно утонуть. У меня в кармане чьи-то жемчуга…

– Мамаши Троттер, я их узнаю! Она надевает их по вечерам.

– Прекрасно. С жемчугами, значит, разобрались. Они принадлежат, как мы выяснили, мамаше Троттер. Теперь вопрос: что с ними делать?

– Как что? Положить обратно.

– В сейф?

– Именно. Положи их обратно в сейф.

Замечательная мысль. Как это мне самому в голову не пришло?

– Вы попали в самую точку. Да, я пойду положу их обратно в сейф.

– Я бы на твоем месте не стала откладывать. Отправляйся прямо сейчас.

– Иду. Кстати, приехала Дафна Долорес Морхед. Она сейчас в саду вместе с Сыром.

– Ну и как она тебе?

– Глаз не отвести, если мне позволено воспользоваться этим выражением. Я и не представлял себе, что бывают такие роскошные романистки.

Я готов был и дальше описывать отрадное впечатление, произведенное на меня красотой юной гостьи, но тут на пороге возникла фигура мамаши Троттер. Она бросила на меня взгляд, явно оценивающий мое присутствие как совершенно излишнее.

– О, добрый вечер, мистер Вустер, – холодно произнесла мамаша Троттер. – Я рассчитывала застать вас одну, миссис Трэверс, – добавила она со свойственным ей тактом, которым она славится на весь Ливерпуль.

– Я должен, к сожалению, удалиться, – успокоил я ее. – Всего вам наилучшего.

– И вам того же.

– Ну-с, пока, пока.

И я ринулся в холл приободренный, поскольку по крайней мере часть моих бед с минуты на минуту должна была с моих плеч свалиться. Если, конечно, сейф не успели запереть.

Сейф запереть не успели. Я подошел и уже готов был вытащить из кармана футляр и пихнуть его на место, как за спиной у меня раздался голос. Я обернулся, как вспугнутый олень, и увидел Л. Дж. Троттера.

Со времени моего приезда в Бринкли-Корт я почти не имел случая пересечься с этим крысомордым старикашкой. Он еще тогда, во время ужина, которым я их угощал, показался мне не особым любителем молодого общества. Поэтому я слегка удивился, что сейчас он как будто бы не прочь завести со мной разговор, и пожалел, что он не выбрал для этого более подходящий момент. Имея при себе проклятое ожерелье, я жаждал только одного – остаться в одиночестве.

– Эй, – обратился он ко мне. – Где ваша тетя?

– У себя в комнате, – ответил я. – Разговаривает с миссис Троттер.

– Да? Ладно. Увидите ее, скажите, что я лег спать.

Это меня удивило:

– Спать? Но еще ведь совсем рано.

– У меня опять разыгралась моя диспепсия. У вас не найдется при себе таблетки от расстройства?

– К сожалению, нет. Не захватил.

– Черт! – ругнулся он и потер себе живот. – У меня страшная боль, кажется, будто я проглотил двух диких кошек. Постойте-ка, – вдруг сменил он тему, – почему это сейф стоит открытый?

Я подкинул ему мысль, что, по-видимому, его кто-то отпер, и он кивнул в подтверждение моей теории.

– Безобразие, – сказал он. – Возмутительная неосторожность. Так что угодно могут украсть.