Владимир Горончаровский - Арена и кровь: Римские гладиаторы между жизнью и смертью

• Название: Арена и кровь: Римские гладиаторы между жизнью и смертью
• Автор: Владимир Горончаровский
• Издательство: Петербургское Востоковедение
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-85803-393-6

Книга представляет собой всестороннее исследование такого явления древнеримской цивилизации, как гладиаторские игры. На основе широкого круга письменных, эпиграфических и археологических источников автор рассматривает вопросы происхождения гладиаторских игр и связанных с ними сооружений, их профессиональной организации, подготовки и вооружения гладиаторов, а также участие гладиаторов в военно-политических событиях I в. до н. э. — IV в. н. э., в частности восстание Спартака. Впервые в отечественной историографии детально рассматриваются и анализируются изобразительные материалы, касающиеся проведения гладиаторских игр на территории Боспорского царства, и их специфика в сравнении с традиционными формами такого рода зрелищ в Римской империи.

Иллюстрированное научно-популярное издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся военным делом и военно-политической историей античного мира.

---

Разгром восставших довершил Помпей, истребив их пятитысячный отряд, уцелевший после сражения с Крассом. Превознося свои заслуги, он написал в сенат: «… в открытом бою беглых рабов победил Красс, я же уничтожил самый корень войны» (Plut. Crass. 11). Сторонники и противники обоих полководцев в сенате долго и бурно обсуждали вопрос о том, кого из полководцев можно считать победителем. В конце концов почести достались Крассу, но его надежды на желанный большой триумф не оправдались. Теперь, когда угроза миновала, возобладало мнение, что война велась с ненастоящим противником и к легкости такой победы больше подходит «зелень Венеры», т. е. миртовый, а не лавровый венок. В итоге Крассу был назначен малый пеший триумф, или так называемая овация с увенчанием именно миртовым венком. Такое отличие предполагало вступление в город пешком с венком на голове и принесение в жертву богам овцы. Единственное, чего он сумел для себя добиться, — вынесение специального сенатского постановления об увенчании его лавром, а не миртом.

Впрочем, говорить об уничтожении самого корня рабской войны было еще рано. Еще долго по всей Южной Италии тлели искры великого пожара — там, где в лесах и горах скрывались разрозненные группы бывших воинов Спартака. О размахе этого движения свидетельствует отправка против них в 63 г. до н. э. из Рима специальной карательной экспедиции Квинта Метелла Критского. Видимо, он не добился какого-либо серьезного успеха, поскольку уже на следующий год мятежники объединили свои усилия, захватили область города Фурии и долго удерживали ее под контролем. Узнав о заговоре и выступлении в столице рвавшегося к власти известного политического авантюриста Сергия Катилины, многие считали даже, что в этой ситуации можно снова двинуться на Рим. Но все эти надежды вскоре рассеялись как дым. Последних сподвижников Спартака по чрезвычайному поручению сената уничтожил присланный из столицы отряд пропретора Гая Октавия, отца будущего императора Октавиана Августа.

И все-таки выступления людей, сражавшихся на арене амфитеатров, против римских властей не стали лишь достоянием прошлого. В правление императора Тиберия гладиаторы приняли самое деятельное участие в галльском восстании 21 г. Тацит, единственный античный автор, запечатлевший эти события, писал, что к военным силам, собранным тогда племенем эдуев, «были добавлены предназначенные для гладиаторских игр рабы, по обычаю племени облаченные в сплошные железные латы, так называемые крупелларии, малопригодные для нападения, но зато неуязвимые для наносимых врагом ударов». Вождь эдуев Юлий Сакровир поставил этих латников впереди своего войска, на направлении главного удара римлян. В результате именно они несколько задержали разгром эдуев, «так как их доспехи не поддавались ни копьям, ни мечам; впрочем, воины, схватившись за секиры и кирки, как если бы они рушили стену, стали поражать ими броню и тела; другие при помощи кольев валили эти тяжелые глыбы, и они, словно мертвые, продолжали лежать на земле, не делая ни малейших усилий подняться» (Тас. Ann. III. 43, 45, 46). Последнее обстоятельство, отмеченное Тацитом, невольно заставляет вспомнить тяжелые доспехи европейских рыцарей позднего Средневековья. Что конкретно входило в состав вооружения крупеллариев сказать трудно, но если прав М. Юнкельман, предположивший, что именно крупеллария изображает бронзовая статуэтка из Вертиньи (рис. 37)[77], то такое сопоставление имеет под собой некоторые основания. На голове воина горшковидный шлем с выступом в форме носа и множеством отверстий. Горизонтальная полоска в верхней части шлема, скорее всего, является смотровой щелью. Полосы на груди, руках, поясе и бедрах, очевидно, демонстрируют использование в доспехе какой-то ламинарной конструкции[78].

Рис. 37. Бронзовая статуэтка крупеллария (?) из Вертиньи. I в. н. э.

Еще одно восстание гладиаторов произошло при Нероне в 64 г. н. э., когда бойцы из Пренестинской школы в маленьком городке недалеко от Рима предприняли неудачную попытку обрести свободу, но были усмирены приставленной к ним бдительной воинской стражей (Тас. Ann. XV. 46). Приведенные примеры еще более наглядно подчеркивают размах событий, связанных с движением Спартака, переросшего из восстания гладиаторов в настоящую войну, сплотившую более чем на два года все антиримски настроенные силы на земле Италии и сыгравшую определенную роль в развитии военного искусства античного мира.

Глава 8 Гладиаторские игры на берегах Северного Причерноморья

Обычно все, что относится к гладиаторам, представляется нам достаточно далеким, связанным с территорией Италии или, по крайней мере, с землями, освоенными римлянами в процессе завоеваний. Между тем во времена Римской империи гладиаторские игры появлялись везде, куда распространялись ее власть или хотя бы влияние. Проводились они и на берегах Северного Причерноморья, куда не раз ступала нога римского солдата. По крайней мере, мы точно знаем, что с развлечениями, популярными у римлян, довелось познакомиться жителям таких городов, как Пантикапей — на месте современной Керчи и Херсонес — далекий предшественник Севастополя. Первый из них был столицей Боспорского царства, значительное укрепление контактов которого с Римом произошло при царе Аспурге (10–38 н. э.). Он был послушным исполнителем воли императоров Августа и Тиберия, что привело к появлению в титулатуре боспорских правителей такого элемента, как «друг цезаря и друг римлян». По-видимому, это сопровождалось дарованием Аспургу и его потомкам звания и привилегий римского гражданина. С этого времени боспорские цари принимают имя Тиберий Юлий, которое становится династическим вплоть до конца V в. Римско-боспорские отношения строились на основе договора о дружбе (amicitia), который при вступлении на престол нового царя подразумевал подтверждение его полномочий непосредственно в Риме. Последней попыткой избавиться от этой зависимости стала Боспорская война 45–49 гг., которую непокорный Митридат VIII, наследник имени великого понтийского царя, вел против Рима и своего младшего брата Котиса, выступившего в роли претендента на трон. Видимо, долгое пребывание на Боспоре воинского контингента под командованием римского военачальника Юлия Аквилы и подчеркнутое романофильство нового царя способствовали введению, по крайней мере в столице, нового вида зрелищ. Сцены, связанные с ними, изображены на стенах большого пантикапейского склепа, раскопанного в 1841 г. директором Керченского музея древностей Антоном Ашиком. Эта двухкамерная гробница, по-видимому, была местом царского захоронения, вполне возможно, упомянутого Котиса I (45–68 н. э.). Ее торжественная фресковая роспись осталась запечатленной только в копиях, выполненных в течение двух недель после ее открытия художником А. М. Стефанским, учеником И. К. Айвазовского. Здесь представлены пышная погребальная процессия, загробная трапеза, победоносное конное сражение и, видимо, данное в память о покойном царе представление с участием гладиаторов[79].

Рис. 38. Конные венаторы в росписи первой камеры пантикапейского склепа 1841 г.: 1 — правая стена; 2 — задняя стена

В росписях стены первой камеры склепа мы видим главным образом конных «венаторов» (рис. 38), одежда которых мало чем отличается от той, что носили обыкновенные боспорцы: длинный, до колен, хитон с короткими рукавами, перетянутый поясом, обтягивающие штаны и небольшие кожаные сапожки на ногах. Изображения травли диких животных помещены в нижний ярус росписи, отличающийся подчеркнутым реалистическим характером. На боковой стене мы видим вооруженных копьями всадников, каждый из которых противостоит какому-нибудь зверю. Два крайних, сражающихся с медведем и кабаном, держат копья двумя руками и обращены к центру композиции, где находится фигура юноши поражающего оленя с копьем в правой руке. Длина таких копий, если пропорции изображения хотя бы приблизительно выдержаны, должна была составлять около 2,5 м. То, что охотники держат их обеими руками, наводит на мысль об утяжелении данного оружия за счет веса наконечника и толщины древка [80].

Еще две сцены «охоты» представлены в нижнем ярусе задней стены первой камеры, по обе стороны от арочного прохода, к которому обращены фигуры конных венаторов. У одного из них, скачущего вправо, поводья брошены у основания шеи лошади, так как руки заняты мощным луком, из которого он готов сразить стрелой поднявшегося на задние лапы хищника. Судя по удлиненным пропорциям тела, маленькой заостренной голове, гибкому хвосту и пятнам на шкуре, это гепард. Он показан наносящим удары передними лапами, что является обычной реакцией рассвирепевшего раненого зверя. Всадник справа, держа двумя руками копье, наносит смертельный удар в горло какому-то копытному животному. Правда, занимавшийся анализом этих фресок М. И. Ростовцев, вопреки собственному мнению об их бытовом характере, почему-то полагал, что слева изображен «ставший на дыбы грифон», хотя у него отсутствуют крылья, а справа — «хищник, может быть пантера», что при наличии у этого животного копыт совершенно невозможно.