Максимилиан Кравков - За сокровищами реки Тунгуски

• Название: За сокровищами реки Тунгуски
• Автор: Максимилиан Кравков
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1931

---

— Уголь, уголь! — радостно закричал мальчуган.

Подоспел десятник и коллектор, запыхавшись поднялся сам профессор, и пошла работа!

Кирками очистили уголь от осыпи и измерили его толщину. Она оказалась равной почти трем метрам.

— Мощный пласт, — сказал профессор, — большие здесь запасы угля…

— А как же он не сгорел? — поинтересовался Николай.

— Выгорел другой пласт, более верхний на самой кромке берега.

Пете очень захотелось посмотреть сгоревший пласт и он полез вверх. Нога разминала жидкую глину обвала и скользила по твердому гладкому льду, бывшему под глиной.

Рассмотрев это, Петя понял и причину оползней. За зиму глинистый слой промерз глубоко. Летом оттаял на небольшую толщину. Потом пошли дожди, размочили оттаявшую глину и она под давлением собственной тяжести соскользнула обвалом по крутому обледенелому склону.

Сообразив это, Петя перепрыгнул на площадку мха, тянувшуюся сбоку, и ухватился за покосившееся деревцо.

Вдруг под ногами его раздался хрустящий треск, деревцо качнулось, и моховый ковер вместе с Петей поплыл вниз. Не успел парень опомниться, как сверху вслед за ним сорвалась груда щебня. Обгоняя, катились мимо тяжелые камни, угрожая переломать парнишке кости.

В ужасе Петя бросился на катившийся мох — деревцо, за которой он держался, уже упало. Обвал разростался, захватывал и с корнем выдергивал целые кусты. Облако пыли взвилось над лавиной.

Приготовившийся уже к смерти Петя почувствовал сильный толчок. Его подбросило, раза два перевернуло в воздухе и швырнуло в сторону в неподвижный и колючий куст. Обвал наскочил на выступ скалы и остановился.

Порядочно поцарапанный, в синяках и шишках, но в общем невредимый, Петя поднялся с куста и ошалело осмотрелся.

— Жив ты? жив? — кричали снизу голоса.

Оказывается, что на работавших около угля вдруг посыпался целый град камней. Едва они успели разбежаться!

Профессора все-таки угостило небольшим булыжником по спине, а Николаю ухо залепило здоровенным комком размокшей глины… А стальная лопата, подвернувшаяся под удар тяжелой глыбы, была смята, как лист бумаги.

— Все хорошо, что хорошо кончается! — сказал профессор, протирая запыленные очки; — уголь нашли мы прекрасный!

Вечером, помогая укладывать образцы, Петя рассматривал плитку камня.

На плитке хорошо сохранился углистый отпечаток веточки папоротника.

— Видишь, — говорил коллектор, — это остаток одного из растений, из которых данным давно образовался каменный уголь.

Если дерево или мох после смерти своей будут оставаться на поверхности земли, то кислород воздуха скоро разрушит их. Остатки сгниют и рассыпятся впрах. Но, если это же дерево после смерти попадет в воду болот или будет прикрыто илом, то, защищенное от действия кислорода, оно станет не гнить, а медленно обугливаться. Так вот, громадные массы растительных остатков, погребавшиеся в прежде бывших больших озерах и болотах, превратились в уголь и были давлением тяжести своих слоев спрессованы в плотные, как камень, пласты.

А отдельные растения, попадавшие в тонкий ил тогда, когда этот ил окаменевал, оставляли на нем свои отпечатки.

— Интересно, — сказал Петя, — а что же эти растения были такие же, как и наши?

— Нет, растения в те отдаленные времена были другие. Тогда не было лиственных деревьев. Очень редко попадались и хвойные. А главная растительность состояла из гигантских папоротников и хвощей, которые были такими же большими, как самые крупные наши деревья. Теперь эти породы вымерли.

— Так, — сказал Петя, — стало быть по отпечаткам и узнают, какие были растения прежде?

— Ну, конечно.

— И по растениям можно узнать, когда образовался уголь?

— И уголь, и другие породы. Чем больше похожи остатки растений на современную растительность, тем, значит, моложе и породы, в которых они находятся.

■

Как-то утром с илимки заметили быстро двигавшуюся навстречу лодку. Лодочка была необычная. Длинная и узенькая, она вся была сделана из бересты, которая покрывала легкие, деревянные упруги.

В середине лодочки, глубже чем по пояс, сидел тунгус, вытянув вперед ноги, и ловко огребался длинным и тоненьким двухлопастным веслом.

Лодка, как коричневая сигара, разрезала легко и быстро поду.

— Ага, тунгус в своей ветке к нам едет, — сказал десятник, — веткой у них берестяная лодка зовется и у каждого тунгуса такая обязательно есть!

Под’ехал смуглый, с длинными черными волосами туземец.

— Ого! — крикнул он, — здравствуй!

— Здорово, — ответил рулевой, — рыбу привез?

— Рыбу, рыбу! — засмеялся тунгус.

Пока у него покупали прекрасную стерлядь, тунгус прицепил свою веточку к борту илимки и ехал рядом, внимательно разглядывая незнакомых русских.

Бывалый профессор немного говорил по-тунгусски. Ему помогал Володя-лямщик, много промышлявший вместе с туземцами. Недалеко за мысом оказался тунгусский стан.

Интересно было посмотреть, как живут эти северные люди и Николай с Петюхой поднялись на высокий берег.

У кустов их встретил стройный и белый олень. С громадными, пушком поросшими рогами, он спокойно пасся, позванивая колокольчиком ботала.

Меж деревьев стояли чумы — шкурами обтянутые шатры-жилища. У дымившихся тут и там костерков толпами сбились серые, желтоватые и белые олени. Тут были и крупные сильные быки и изящно и нежно сложенные самки и маленькие оленята, раскрывшие розовые рты от жары.

Рядом с каждым чумом громоздились горкой наложенные потакуи — переметные сумки из оленьей кожи, затянутые шнурками. В сумках хранились запасы муки и других продуктов. Из отверстий чумов показались любопытные мордочки чумазых ребятишек. Изредка полаивали сбежавшиеся собаки, и тунгусы вышли встречать гостей.

У профессора в этом месте нашлась работа — надо было осматривать какую-то скалу, и экспедиция осталась ночевать у тунгусского стана.

Много ребята увидели здесь знакомого.

Недаром жили когда-то около южных туземцев — карагасов. Узнали, что тунгусы летом живут, главным образом, добычей рыбы, а зимой промышляют белку, колонка и горностая, изредка добывая и соболя, мало водящегося в этих горах.

— А медведей добываете тоже? — спросил Николай, сидя у костра.

Тунгусы отрицательно замотали головами, заговорили по-своему, а один ответил по-русски:

— Медведя чего добывать? Ты его не тронешь и он тебя не пошевелит. А если очень пакостить станет, за оленями гоняться или другое-что, так соберемся человек десять и убьем.

Из слов этих поняли ребята, что тунгусы медведя очень боятся.

Над одним из чумов на жердинке висела белая тряпочка и шкурка белки.

— Видишь, — толкнул приятеля Николай, — у них еще и шаманы остались, вроде наших попов. А это висит приношение какому-то духу…

К вечеру ребята совсем освоились. Говорили и через переводчиков, об’яснялись и сами. Тунгуска вынесла белой крупчатой муки, замесила на воде лепешку и бросила ее в горячую золу костра. Через полчаса все угощались суховатым, но вкусным, испеченным тестом.

— Хлеба, как у русских, у нас нет, — об’яснил один тунгус.

Потом вышли две девушки, взялись за руки и начали напевать и припрыгивать. Потом к ним присоединилась третья, затем подошло несколько парней, и круг хоровода расширился.

Горели костры, в потемневшей тайге все громче и веселее раздавались песни и смех. Под конец подошли и взрослые, и старики, и веселье стало общим.

Один пел, хоровод подхватывал припев и дружно отплясывал танец.

— В кооператив привезли хорошую муку, — запевал старик, — теперь мы поедим, поедим!

А хор раскатывался припевом:

— Кур-я! я-кур-я! Ка!

Другой начинал:

— Молодые глухари стали большими и жирными, скоро мы будем их промышлять!

И опять подхватывал хор припев.

У костра старик об’яснил ребятам, как устроена земли:

— Есть большое озеро, — говорил он, — и на этом озере остров. Вот там мы и живем. Еще другие есть острова и на них живут другие люди. И вот, пойдешь на север и будешь идти тайгой и пройдешь тайгу. И хребтами будешь идти и пройдешь хребты. А потом будет тундра и пойдешь ты тундрой, А за тундрой море и там уж конец света. А к морю ты не ходи, потому что живут по берегу его мирогды. Вроде человека мирогда, только нет у него, головы, а есть на плечах одна шея. И когда поймает мирогда человека или орона (оленя), то с’ест шеей! Сам куты (медведь) боится мирогды и туда не ходит. А если живут там куты, то надевают белую шкуру, чтобы мирогды его в снегу не заметили!

— Забавная сказка, — шепнул Николай Пете и в свою очередь стал рассказывать тунгусам об устройстве земли, о земном шаре, который вертится вокруг солнца.

Слушали его внимательно, но посмеивались недоверчиво.