Э.В. Каннингем - Сильвия

• Название: Сильвия
• Автор: Э.В. Каннингем
• Издательство: YYY
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87927-022-Х

Преуспевающий бизнесмен собирается вступить в брак с очаровательной Сильвией, нанимает детектива, чтобы получше узнать о прошлом своей без пяти минут супруги.

Тот добросовестно выполняет поручение и выясняет, что молодая привлекательная женщина успела неплохо познакомиться с изнанкой жизни современной Америки, с ее самыми разнообразными злачными местами…

Впрочем, детектив также выясняет и другое: тяжкие испытания не сломили героиню, не лишили ее способности любить.

Но оценит ли это тот, кто заказывал расследование?

---

— А кто этот Питер, который Поп?

— Так, вертелся тут. По мелочи сшибал, ничем не брезговал, за священника себя выдавал. Мне, знаешь, тоже хреново бывало, но за такие дела я никогда не брался. Это уж совсем надо быть дерьмом.

— А Сони Биселл кто?

— Сука старая. Я еще мальчишкой был, а она уже тогда этим зарабатывала. Ей мальчишки нравились. Говорит, у мальчишек еще пар не вышел.

— И где она теперь?

— Померла, вот где.

— А еще кого-нибудь назвать можешь? С кем Сильвия водилась.

— Водилась? Ой, не смеши.

— Ну, а про Питера Попа что тебе известно?

— Сгинул он. Я ж говорю, в Эль-Пасо уехал.

Не мог я с ним дальше разговаривать. Не мог больше сидеть здесь, в тюрьме Лоунокс, в обществе Джои Физелли и капитана Брейди, не мог все это слушать и думать, что же с людьми жизнь делает и со мною тоже. Назад бы в номер да ванну поскорее принять, проваляться в ней долго-долго, сигарету выкурить, и чтобы голова стала совсем пустая. Ужасно мне не хотелось показывать Физелли ее фотографию, но дело есть дело, а у меня оно такое, что постоянно приходится делать то, что нормальный человек просто бы не смог из-за отвращения. И я вытащил снимок, показал его через решетку Физелли, а на него, видимо, это произвело впечатление — губы так и расплылись.

— Шикарная баба, — прокомментировал он.

— Как думаешь, это Сильвия?

— Да ты что! Со смеху помрешь.

— За четырнадцать лет люди сильно меняются.

— Да уж не настолько, мистер, ой, фамилии-то не знаю.

Больше мне с Физелли говорить было не о чем. Брейди ждал в коридоре, поинтересовался, все ли мне сказал этот мешок с дерьмом, Физелли то есть. Я успокоил его, что все, абсолютно все. «Значит, нормально прошло, так?» Смотрите, как заботится, чтобы я за свои деньги получил все без обмана. Я уверил его, что от Физелли добыл даже больше, чем надеялся.

— Отлично, Маклин, — Брейди улыбнулся, и глазки его совсем потонули в груде сала, — еще кого из наших надо будет потрясти, приезжай, не стесняйся. Ты нормальный парень, Маклин.

— Спасибо, — сказал я.

Глава IV

Мы посидели с Франклином в кафе — платил я, — а потом поехали назад в Питсбург. Он сидел насупленный, молчаливый и только в машине разговорился.

— Маклин, вот вы человек образованный, много чего повидали…

— А вам откуда это известно?

— Да ведь видно, не скроешь. Вы что, в колледже учились?

— Учился.

— Вот я и говорю, — хмыкнул Франклин. — Ну да, вы же рассказывали, что четыре года историей занимались. А я что, обыкновенный полицейский, и за всю жизнь одно только как следует усвоил: если от жизни ничего хорошего не ждешь, так и не расстраиваешься, когда ничего хорошего не происходит.

— Хорошее правило, Франклин, очень хорошее.

— Ну да! Я же ни черта толком не умею, Маклин, ну ни черта. Какой с меня прок? Вот возьмите Брейди, у него, говорят, не то пятнадцать, не то двадцать тысяч отложено, и все это он из такой крысиной норы выжать сумел, из Лоунокса своего. Почему же так все получается? Я таких вот Брейди знаете сколько перевидал, пока служу, и Физелли таких — тоже не меньше.

— Этому в колледжах не учат, Франклин.

— Зато вас истории учили. И что, так всегда было?

— Более или менее.

— А лучше бывало?

— Нет, как правило, даже хуже, — сказал я.

— Ну что, Физелли действительно с вашей Сильвией был знаком?

— Может, был, а может, и путает — не берусь сказать.

Мне не хотелось пускаться в разговоры с Франклином, так до самого Питсбурга придется все заново переживать. А я от него устал, от артрита его, от бессонницы, от этих воспаленных глаз, от яростных его инвектив по адресу всяких мелких людей, которые набивают себе карманы, издеваясь над теми, кто еще мельче. Не осталось во мне никакой жалости — ни к себе, ни к другим. Надо передохнуть, может, через несколько часов опять стану нормальным. А сейчас ни жалости я не чувствовал, ни ненависти, даже злости и той не было. Я и на Физелли не злился. Если бы от моего слова зависело, жить ему или умереть, я бы сейчас и пальцем не пошевелил. Мне было все равно.

Глава V

В номере, чувствуя себя после ванны, таким же грязным и мерзким, как до этого, после сигареты, показавшейся горькой и невкусной, я присел за письменный стол и сочинил следующее:

Мистеру Фредерику Саммерсу.

Лос-Анджелес, Калифорния.

Уважаемый мистер Саммерс!

Вам сложно будет понять, отчего человек, которому день за днем приходится заниматься вещами, о которых не принято говорить в обществе прекрасного пола, считает, что задание, полученное от вас, отвратительнее, грязнее, чем все, с чем он соприкасался раньше. Боюсь, не смогу объяснить вам, откуда у меня такое ощущение. По-моему, вы из тех, кто считает, что все должны испытывать те же самые чувства, какие испытываете вы, если вы, конечно, вообще их испытываете.

Никакого досье на Сильвию вы от меня не получите. Я считаю, что вся эта затея с расследованием могла прийти в голову лишь человеку с извращенными понятиями и с душой, похожей на хитрую пружину, до того в ней все закручено. Мне плевать, женитесь вы на Сильвии или не женитесь. Наймите еще кого-нибудь, кто для вас будет выслеживать и устанавливать, какое у нее было прошлое, а можете все это дело бросить — мне без разницы.

Что касается аванса, я вам его верну. Мой гонорар — пятьдесят долларов в день плюс издержки, и этот гонорар я отработал. Но больше никакого задания от вас не приму.

Я перечитал, сделал внизу росчерк, испытав в душе какое-то огромное облегчение, еще раз перечитал и порвал листок на мелкие кусочки. Было уже пять с лишним. Я спустился в бар, заказал виски и стал ждать Ирму.

Глава VI

Люси — так звали мою жену, с которой мы давно расстались, — я впервые увидел в Голливуде на скачках. Вспомнил я о ней сейчас в баре вот почему: свадебное путешествие — те две недели, когда мы были счастливы, — мы предприняли на машине, доехав до Эль-Пасо и дальше, вот тогда я единственный раз в Эль-Пасо и побывал. Кстати, больше никогда в жизни этого чувства безоблачного счастья, нахлынувшего, как только я с нею познакомился на скачках, у меня не было. Я в тот раз впервые посетил голливудский ипподром. Пригласил меня туда Фрэнки Медоуз, когда-то блиставший в немых фильмах, — я для него кое-что делал, и он проникся ко мне симпатией, решив показать, как проводят свой досуг наши почтенные сограждане. В свои золотые деньки Медоуз скопил порядочную сумму, вложив ее в участки по пустовавшему тогда побережью. Теперь он мог себе позволить держать шикарный автомобиль с шофером, платить безумные деньги за членство в клубе «Терф», заказывать столик у самого финиша, и чтобы на этом столике просто-таки горой высились крабовые салаты, доставленные по воздуху омары, какие-то немыслимые филе из дичи и все остальное. Для амуров он уже был староват, но ему по-прежнему нравилось, чтобы вокруг вились молоденькие старлетки из нового призыва, у которых прямо дух захватывало при виде всей этой роскоши. Вот и Люси была из таких старлеток: глаза у нее были изумленные, огромные такие голубого оттенка глаза, а волосы коротко острижены по последней французской моде, лицо совсем юное — этакий подросточек, сразу обращающий на себя внимание. Не знаю уж, как мне удалось ее к себе расположить, наверное, оценила мое беспредельное обожание. Или просто ей вдруг взбрело в голову выйти за частного детектива.

Я посидел в баре, выпил два виски и все вспоминал ту поездку. Из Эль-Пасо можно за пять минут добраться до мексиканской границы, а там, в Куидад-Хуаресе, был ресторанчик с наперченными супами, и можно было приобрести сувенир или просто пошататься по грязным улицам среди перемазанных домишек, где на каждом шагу какой-нибудь притон, рыночек, а то прямо на земле сидит какой-нибудь бродячий торговец всякой дрянью, включая непристойные картинки; но если ты молод, если влюблен, все это кажется ужасно романтичным — в мире таких чудес нигде больше не найти. А потом по узкому забетонированному шоссе мы покатили из Эль-Пасо вдоль границы к горам, называвшимся Сьерра-Бланка; и горы эти громоздились на горизонте ослепительно белыми макушками, как белье на рекламном плакате, убеждающем в преимуществах нового стирального порошка. Там еще обязательно какую-нибудь женщину рисуют и сообщают, что вот у нее трое детей, но стирать таким порошком да в машине новейшего выпуска для нее самое большое счастье в жизни. Там, где дорога упирается в небо, мы припарковались, вышли и постояли на вершине этого окутанного белизной мира; ветер трепал ее короткие выгоревшие на солнце волосы, и платье плотно облепляло фигурку, а я разрывался от любви, поклонения ей и ощущения собственного бессмертия.