Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер

• Название: Храброе сердце Ирены Сендлер
• Автор: Джек Майер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-65020-0

1942–1943 гг. Оккупированная немцами Варшава. Молодая полька Ирена Сендлер как социальный работник получает разрешение посещать Варшавское гетто. Понимая, что евреи обречены, Ирена уговаривает их отдать ей своих детей. Подростков Сендлер выводит через канализацию, малышей выносит в мешках и ящиках для инструментов. Она пристраивает их в монастыри и к знакомым. Кто-то доносит на Ирену, ее арестовывают, пытают и приговаривают к расстрелу.

1999–2000 гг. Канзас, сельская средняя школа. Три школьницы готовят доклад по истории и находят заметку об Ирене Сендлер. Почему о женщине, которая спасла 2500 детей, никто не знает? Вдохновленные ее подвигом, девочки ставят пьесу, которая неожиданно вызывает огромный резонанс не только в Америке, но и в Европе. Но им никак не удается найти могилу своей героини. Может быть, Ирена Сендлер жива?..

---

Постучалась в первую же хату, ей открыли, обмыли рану, накормили и спрятали то ли на сеновале где-то, то ли на чердаке. Несколько дней по ночам проведывали ее там, носили есть. А через плетень жила соседка, которая была в ссоре с хозяевами дома, она однажды ночью заметила что-то подозрительное и наутро донесла. В доме сделали обыск. Эсфирь вместе с дочерью хозяйки, 16-летней девушкой, вывели из дома, привели на площадь и расстреляли, а трупы бросили в колодец, связав вместе черную и русую косы».

На мрачном этом фоне еще ярче фигуры подвижников, и обидно малоизвестен героизм спасения в восточноевропейских странах, тем более затаенный, что и послевоенная жизнь с ее несвободой и антисемитизмом не давала проявиться Праведникам ни у себя дома, ни, того невероятнее, в Израиле, где Праведники могли бы рассчитывать хотя бы на почесть.

В Литве после вторжения немцев ведущие деятели, включая руководителей церкви, приветствовали их и лично Гитлера как освободителей от большевизма. Резонно: только за неделю до войны советские власти сослали в глубь России сорок тысяч литовских граждан. Среди них были и евреи, но запомнились не они, а евреи – исполнители акции. Ненависть к большевикам умножилась в Литве на антисемитизм…

Еврейские погромы начались сразу вслед за входом немецких войск. Среди их истребительных формирований – «эйнзатцгрупп» – была и часть, состоявшая только из литовских добровольцев. Места массовых казней евреев – Понары возле Вильнюса, Девятый форт возле Каунаса – обслуживались, от стрельбы до сожжения, литовцами. Жестокость их, случалось, потрясала даже эсэсовцев.

После войны в Литве насчитали 30 тысяч евреев. 88 процентов литовских евреев – исчезли…

А посреди этой оргии убийств стоит Вильнюсский университет, там работает Óна Симайте, еврейские судьбы занозят ей сердце, и она говорит: «Не могу работать, не могу есть… Мне стыдно, что я не еврейка. Что-то надо делать…» (Это ее, Óны, позднейшие разъяснения.)

Она выхлопотала у немцев разрешение выискивать в виленском гетто нужные университету книги. И пошла в гетто. Ежедневно носила евреям пищу, лекарства, передачи… Тех, кто собирался бежать из гетто, снабжала одеждой. Прятала у себя и у друзей евреев-беглецов, выправляла им фальшивые документы… Летом 1944 г. при попытке спасти десятилетнюю девочку из гетто Óну схватили гестаповцы. Девочку расстреляли, Óна выдержала жестокие пытки, не выдала ни еврейских, ни подпольных своих связей. Ее приговорили к смерти. Хлопотами университетских друзей смертную казнь заменил концлагерь Дахау. Оттуда ее отправили на юг Франции, где в августе сорок четвертого Óну освободили союзные войска.

Из Дахау ее перебросили в концлагерь на юге Франции. После всех мытарств Óна наконец была освобождена союзными войсками и поселилась в Париже доживать свою жизнь, искалеченную и праведную. В интервью французскому телевидению Симайте недоумевала, почему ее считают героиней, «вот еврейский народ, переживший Катастрофу, – говорила она, – настоящий герой».

15 марта 1966 года Яд Вашем присудил Óне Симайте звание Праведницы среди народов мира, наградил медалью и правом посадить в Иерусалиме памятное дерево в свою честь. Однако дерево сажать было некому – Праведница жила в далекой Франции, в бедности. Дерево от имени Óны посадила еврейка, спасенная ею. 17 января 1971 года в парижском доме для престарелых отмучилась Óна Симайте – больная, нищая, не умевшая ничего просить для себя, одинокая, бездетная… «Мамой» ее называли евреи вильнюсского гетто.

На пытках в гестапо, где от нее требовали выдать всех, кому она помогала, и всех, кто ей помогал, Óна часто теряла сознание, но ни разу не проговорилась. От истязаний в гестапо ее спина навсегда перестала сгибаться. Она сопротивлялась по-своему. «Я молилась, – позднее вспоминала Óна, – больше я ничего не могла сделать. Я старалась в своем мозгу спутать имена и адреса так, чтобы не суметь их вспомнить. И я молилась всем сердцем… И моя молитва нашла ответ».

Исписаны горы страниц о роли христианской церкви в преследовании евреев. Апостол Павел, рассорившись с евреями, назвал их «сосудами гнева, которые надо уничтожить». Эти семена ненависти проросли позднее хрустом еврейских костей, потоками крови. Уместно вспомнить и равнодушную отстраненность римской церкви от гитлеровского геноцида, и христианских пастырей, благословлявших убийц… К Пасхе 1943 г. киевский епископ Пантелеймон писал пастве о «безбожниках-иудеях», которые всегда стараются обмануть «наш добрый и доверчивый народ». Он возблагодарил «Великого Фюрера» за освобождение от евреев.

Но если бы высчитать среди Праведников религиозных христиан – процентов на 70–80 они бы потянули.

В оккупированной Варшаве за укрывательство евреев немцы убили католических ксендзов Ивицкого и Сурдацкого.

Глава руководства Варшавского гетто Адам Черняков писал о настоятеле местного храма Рождества Приснодевы Марии о. Северине Поплавском: «Он сказал, что видит Божию руку в том, что он оказался в гетто, но после войны выйдет отсюда как антисемит, которым и был, когда сюда приехал». О. Поплавский отказался покинуть территорию гетто даже во время акции по уничтожению евреев. Он погиб в сентябре 1944 г. под руинами своего храма, где в подвале он в 1942–1943 гг. скрывал многих евреев-христиан (христианство не берегло от уничтожения нацистами).

Настоятелем другой католической церкви на территории гетто, храма Всех святых, был о. Марчелий Годлевский, тоже до войны известный юдофоб. По словам викария прихода о. Антония Чарнецкого, когда о. Марчелий увидел муки евреев, он «всем сердцем посвятил себя помощи им». 78-летний О. Марчелий жил вне гетто и приходил туда каждый день с едой и лекарствами, а выходя, выносил под сутаной на «арийскую сторону» детей. Польша среди оккупированных нацистами стран по довоенному антисемитизму первая, но именно в ней возникла единственная в Европе организация помощи евреям – «Жегота». И в создателях ее – известная до войны антисемитка, сегодня Праведница. Какой механизм отвернул душу от юдофобии? Не другой ли постулат апостола Павла: «Если не имею любви, то я ничто»?

«Возлюби ближнего…» – иудеохристианская заповедь. Для спасителя, вдохновленного Божественным указанием, личная его судьба второстепенна, и спасение – не просто поступок, а Деяние. Отсюда и твердость поведения на пике риска, и самоотверженность, и в конечном счете та результативность подвига, которая позволяла спасать и чужие жизни, и собственную совесть. «Душу свою спасти» – выражаясь языком верующего человека (между прочим, эгоистический стимул, хотя и в позитивной окраске). Вот как формулируют это сами религиозные спасатели: «Я лишь сосуд, наполненный волей Бога. Я знаю, что, когда я встану перед Богом в Судный день, меня не спросят, как Каина: «Где ты был, когда кровь твоих братьев вопила к Богу?» (Имре Батори, Венгрия); «Бог даровал нам жизнь взаймы. И никто, кроме Бога, не может отнять жизнь. Вот все, что я знаю. Остальное неважно» (Эдуард Файкс, Польша).

Протестантский пастор Берлина в гитлеровскую пору доктор Карл Хайнрих Грубер, Праведник, сказал: «Моя роль не важна. Важен Всевышний, по чьей воле я действую; я хотел доказать, что в те времена царило не только безбожие убийц, но и проявлял себя Тот, кто охраняет людей». Д-р Грубер все годы нацизма помогал немецким евреям: от содействия в выпечке мацы на Пасху до укрытия у себя или у своей паствы. Положение д-ра Грубера позволяло ему многократно выступать ходатаем за евреев перед их главным убийцей Эйхманом. В конце концов Эйхман швырнул назойливого пастора в концлагеря: Заксенкаузен, потом Дахау. Около трех лет спустя, в 1943-м, чудесное стечение обстоятельств привело к возвращению Грубера в Берлин, где он снова принялся спасать евреев.

Штрихи к портрету пастора. Накануне Пасхи 1940 года по Берлину прокатились слухи о высылке евреев в гетто или концлагерь. Евреи искали у Грубера заступничества. Он им сказал: «Не знаю, что будет, но одно обещаю: я пойду в гетто вместе с вами». Позднее он пояснит: «Если уж совсем ничего не можешь для людей сделать, надо хотя бы идти с ними в лагерь – это, может быть, придаст им силы».

В концлагере Дахау доктор Грубер был отобран для мучительнейших медицинских экспериментов. Их проводил д-р Рашер, внук священника и любитель ставить опыты на священнослужителях (нет ли связи?). Грубер заметил Рашеру: «Вы не думаете, что Ваш дед ежедневно с неба наблюдает за своим внуком?» «Он, – вспоминал потом Грубер, – вдруг стал вежлив, сказал «да», а на следующий день отпустил меня и сказал, что попробует помочь мне освободиться».

В 1961 году в Иерусалиме д-р Грубер выступал свидетелем на процессе Эйхмана. Свои показания он завершил просьбой к судьям простить Эйхмана.