Нэнси Голдстоун - Четыре королевы

• Название: Четыре королевы
• Автор: Нэнси Голдстоун
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-063124-7 («Изд-во АСТ»), ISBN 978-5-271-31934-1 ( «Изд-во Астрель»)

Нэнси Голдстоун — известный американский историк, специалист по европейскому Средневековью. Ее книги удостоены целого ряда престижных профессиональных премий.

XIII век. Эпоха расцвета рыцарства и Крестовых походов Людовика Святого, борьбы феодалов с монархами и изощренных интриг папского двора. Эпоха четырех красавиц, ставших самыми знаменитыми женщинами своего времени. Маргарита, Элеонора, Санча и Беатрис. Дочери графа Прованского, вышедшие замуж за блестящих европейских монархов, но не пожелавшие вечно оставаться в тени венценосных супругов. Королева Франции, королева Англии, королева Германии и королева Сицилии. Они правили наравне с мужьями — а зачастую и оттесняли их на задний план. Они рисковали и воевали, заключали опасные политические союзы и одинаково свободно чувствовали себя на поэтических турнирах трубадуров и за столом переговоров. Эти легендарные женщины и их время оживают на страницах увлекательной книги Нэнси Голдстоун!

Это исследование читается как великолепный исторический роман!

Аманда Формен

Незабываемое, полное изящных деталей историческое полотно!

«Entertainment Weekly»

---

Санча снова оказалась в затруднительном положении. Поддержка со стороны Ричарда Корнуэлльского была очень важна для сицилийского предприятия. Бароны все еще воспринимали его как своего лидера, и Генрих хотел, чтобы брат высказался в пользу королевских перспектив для Эдмунда на заседании парламента. Но Ричард все еще сердился из-за того, что Генрих и Элеонора отняли у него Гасконь и отдали Эдуарду. Ричарду могло показаться издевательством то, что теперь для Эдмунда могли приобрести Сицилию.

Ричард и впрямь счел эту затею возмутительной. Его негодование было неприкрытым и обрело ощутимую форму — во всяком случае, на какое-то время: он отказался ссужать брата деньгами. То, что этот отказ был следствием гнева, вызванного «сицилийским делом», как это называли в Англии, подтверждается решением Ричарда, принятым в тот же период, отказать в кредите также и самому папе. На заседании парламента в 1255 году «граф не желал слушать уговоры ни короля, ни папы, прежде всего потому, что король, опутанный тайными кознями своих заальпийских советников [т. е. савойских дядьев Элеоноры], предпринял поход в Апулию [Сицилию], не спросив совета или согласия у него (графа) или его баронов».

У Ричарда, конечно же, были причины противиться уговору старшего брата с папой. Ситуация на Сицилии в 1255 году была, если такое вообще возможно, еще более неуправляемой, чем годом раньше, когда граф Корнуэлл напрочь отказался завоевывать это королевство. Конрад, сын Фридриха II, законный наследник, правил Империей всего два года и умер от лихорадки в двадцать шесть лет. Он успел отличиться лишь отравлением пятнадцатилетнего сводного брата, сына Фридриха II и Изабеллы Английской (сестры Генриха III), следующего по порядку наследования. В итоге некому стало оспаривать права Манфреда, внебрачного сына императора.

Папа уже проверил способности Манфреда, послав шестидесятитысячную армию (которую Генрих, а качестве одного из пунктов сделки, пообещал оплатить), чтобы отобрать Сицилию у этого недостойного самозванца. Но Манфред удержал за собой верность имперских войск, значительную часть которых составляли солдаты сарацинского происхождения. Этих людей подстегивало понимание, что под управлением папы для них не останется места на Сицилии. Они сражались с угрюмой решимостью и «налетели на папское войско со скоростью вихря», ошеломив противника. Силы христиан были сломлены: «убиты, взяты в плен или рассеялись… и вся Римская церковь погрузилась в скорбь при этом известии», — высокопарно заметил Матвей Парижский.

Общим местом для историков-медиевистов является мнение, что сицилийский проект Генриха и Элеоноры был чистейшим безумием, глупостью, а откровенное несогласие Ричарда — проявлением непредвзятого здравого смысла. Но недовольство графа Корнуэлла выдвижением его племянника было столь горячим и столь публичным, что поневоле задумываешься: а не боялся ли он, что план удастся? В контексте того времени погоня Генриха и Элеоноры за сицилийской короной для младшего сына отнюдь не была столь безнадежной затеей, какой ее позже увидела история. У короля и королевы Англии были основания верить в достижение этой цели — и эти основания, как отлично знал Ричард, были связаны с семейством его жены.

К 1250-м годам савойские дядья Санчи и Элеоноры, особенно Томас и Пьер Савойские, которые были главными инициаторами проекта, контролировали почти всю Швейцарию и северную Италию — все области к востоку от Роны, вплоть до Милана. Они были хранителями перевалов через Альпы и закаленными воинами. Они отлично справлялись с деликатной задачей балансирования между Церковью и Империей. Папа, который часто призывал то одного, то другого для дипломатических поручений, признавал и поддерживал их власть в Швейцарии, и он не мог обойтись без них. Манфред был тоже крепко связан с этим семейством, будучи женат на одной из племянниц Томаса Савойского.

Если бы дядья Санчи со своими вассалами пожелали сопровождать войско Эдмунда на Сицилию — а у них были на это веские основания — то, что баронам Англии казалось выдумкой чужестранцев, приобретало неплохие шансы на успех. Если графу Корнуэллу еще требовались доказательства того, что семейство его супруги действует как мощная и отлаженная политическая машина, ему достаточно было оценить реакцию провансальских сестер на захват Томаса Савойского в 1255 году его соседями в Асти. Томас, который принимал участие в семейном съезде на Рождество в Париже годом раньше, был активным сторонником кандидатуры Эдмунда на сицилийский трон, прежде всего потому, что видел в этом способ приобретения новых территорий в Италии. Прежний граф Фландрский, жена которого умерла в 1244 году, оставив его очень богатым человеком, он как раз занимался попытками захватить Асти, примерно в тридцати милях к юго-востоку от Турина, когда его войско потерпело поражение, а он сам попал в плен и был задержан до выплаты выкупа.

Новость о его пленении быстро дошла до европейских дворов, и родственники немедленно взялись за дело. В Англии Генрих и Элеонора пресекли торговлю с северной Италией и силой задержали всех купцов и граждан Асти и Турина, которым случилось оказаться в то время на острове. Во Франции Маргарита уговорила Людовика поступить так же, что привело к сотням арестов. Затем она потребовала, как условие выхода на свободу, выплату больших сумм, до нескольких тысяч фунтов, помимо освобождения ее родственника. Беатрис Савойская, мать сестер, приказала своим солдатам перекрыть дороги между Швейцарией и Провансом и захватила много пленников. Даже Санча уговорила Ричарда поучаствовать, выдав деньги, необходимые для спасательных акций. Поставленные перед лицом надвигающегося обнищания в результате самых настоящих международных экономических санкций, граждане Асти осознали свою ошибку и отпустили дядюшку Томаса.

При твердой поддержке сицилийского проекта со стороны папы и родни Элеоноры король и королева Англии приобрели доверие и уважение на международном уровне, а это уязвляло гордость Ричарда. Предложение явно обсуждалось часто и долго — а его, наиважнейшее частное лицо в Англии, не пригласили!

Генрих и Элеонора пытались повторить относительно Сицилии успех гасконской комбинации. Они снова намеревались сочетать удары военного кнута с дипломатическими пряниками. У Манфреда имелась дочь, и эту дочь можно было выдать замуж за Эдмунда, как раньше сестру короля Кастилии выдали за Эдуарда. Не случайно Джон Мэнсел, тот самый посол, который устроил брак Эдуарда, был тайно направлен к Манфреду в мае 1257 года с аналогичной миссией.

Вероятно, особенное раздражение вызвала у Ричарда пышная церемония в Вестминстере, в ходе которой особый представитель папы вручил коленопреклоненному Эдмунду внушительное кольцо как символ инвеституры на Сицилию. По этому поводу Генрих также преклонил колени у алтаря и в присутствии блестящего собрания английской знати поклялся именем св. Эдуарда направить войско, чтобы разбить Манфреда от имени сына. «Сердце короля полнилось гордостью и восторгом… как если бы сын его Эдмунд уже был коронован; он прилюдно называл уже своего сына Эдмунда королем Сицилии», — говорит Матвей Парижский. Граф Корнуэлл, жаждавший получить собственную корону, как буржуа жаждет титула, внезапно оказался перед невыносимой перспективой — увидеть племянника на троне, который мог бы стать его собственным…

Ричард не мог остановить Генриха и Элеонору, но мог задержать их и причинить беспокойство. Но их план требовал денег — очень больших денег, — а этого добра у Генриха явно недоставало. Пригодилась и тактика, в прошлом хорошо послужившая Ричарду — возмущение дворянства; послужила она ему и теперь. Но во всем была виновата, конечно, жена.

* * *

Рождество 1255 года, год спустя после большого семейного съезда в Париже, стало для Санчи испорченным праздником. Ее муж едва разговаривал с братом. «Родная кровь и плоть спорит со мною; опять брат мой, граф Ричард, восстает против меня», — так, говорят, жаловался Генрих на семейном обеде в Винчестере. Гнев и досада графа Корнуэлльского были, однако, направлены не только на брата. Он также обвинял Санчу и ее родных в том, что они заботятся об интересах племянника Эдмунда в ущерб его собственным.

После десяти с лишним лет брака Санча очень остро воспринимала разочарование супруга. Она была очень богата, однако богатство не принесло счастья. Она родила Ричарду сына, но Эдмунд был еще слишком мал, чтобы привлечь внимание жесткого человека сорока шести лет. К тому же Эдмунд обычно находился в Виндзоре с младшими детьми Элеоноры, по обычаю того времени. Санча, разумеется, часто навещала его, но Ричард предпочитал общество Генриха, своего двадцатилетнего сына от первой жены. Точнее, он предпочитал проводить время или с Генрихом, или за работой, лишь бы не с Санчей — чем, видимо, объясняется тот факт, что графиня Корнуэлльская не родила больше ни одного ребенка.