Нэнси Голдстоун - Четыре королевы

• Название: Четыре королевы
• Автор: Нэнси Голдстоун
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-063124-7 («Изд-во АСТ»), ISBN 978-5-271-31934-1 ( «Изд-во Астрель»)

Нэнси Голдстоун — известный американский историк, специалист по европейскому Средневековью. Ее книги удостоены целого ряда престижных профессиональных премий.

XIII век. Эпоха расцвета рыцарства и Крестовых походов Людовика Святого, борьбы феодалов с монархами и изощренных интриг папского двора. Эпоха четырех красавиц, ставших самыми знаменитыми женщинами своего времени. Маргарита, Элеонора, Санча и Беатрис. Дочери графа Прованского, вышедшие замуж за блестящих европейских монархов, но не пожелавшие вечно оставаться в тени венценосных супругов. Королева Франции, королева Англии, королева Германии и королева Сицилии. Они правили наравне с мужьями — а зачастую и оттесняли их на задний план. Они рисковали и воевали, заключали опасные политические союзы и одинаково свободно чувствовали себя на поэтических турнирах трубадуров и за столом переговоров. Эти легендарные женщины и их время оживают на страницах увлекательной книги Нэнси Голдстоун!

Это исследование читается как великолепный исторический роман!

Аманда Формен

Незабываемое, полное изящных деталей историческое полотно!

«Entertainment Weekly»

---

Итак, наконец, осталась одна Маргарита.

Маргарита тоже пережила всех своих детей, кроме троих, в том числе и короля. После смерти Карла Анжуйского в 1284 году Филипп III решил отомстить за честь дяди, напав на Педро Арагонского, и в следующем году повел в Испанию большое войско. К сожалению, Филипп унаследовал военные способности своего отца. Проиграв в короткой стычке, король Франции приказал своим войскам отступать. На долгом пути домой армию косила болезнь, и Филипп умер 5 октября 1285 года, где-то в Пиренеях. «Король Филипп Французский, видя, что судьба ему не благоприятствует и удача отвернулась, когда суда, доставлявшие продовольствие его воинству, были захвачены и сожжены, предался такому горю и меланхолии, что тяжело заболел, испытывая лихорадку и понос. Посему его бароны, посовещавшись, решили уйти и возвратиться в Тулузу… Итак тронулись они в путь около первого дня октября, неся больного короля на носилках, и войско беспорядочно рассеялось, каждый справлялся с отступлением, как мог, — сообщает Виллани. — Это предприятие против Арагона сопровождалось такой потерей людей и лошадей и денег, каких не ведала в прошедшие времена Франция; ибо долго еще король, наследовавший вышеуказанному Филиппу, и большинство баронов выплачивали долги и страдали от нехватки денег». В итоге этой экспедиции Филипп получил прозвище le Hardi, то есть Отважный. Тело его торжественно принесли домой и похоронили рядом с отцом в базилике Сен-Дени. Его сын, прозванный Филиппом Красивым, стал королем.

Смерть сына, так напоминающая кончину мужа, кажется, окончательно заставила Маргариту смириться с поражением относительно Прованса; она больше не вмешивалась ни в какие политические дела внука. Последние годы жизни она провела спокойно, занимаясь в основном делами милосердия. После смерти Карла Анжуйского Прованс остался в руках потомков его и Беатрис — сперва перешел к сыну, Карлу Салернскому, а затем к одному из внуков. Экономические преимущества империи Карла были таковы, что его провансальские подданные остались верны его потомкам, но больше не было на этой земле куртуазных дворов, как при Раймонде-Беренгере V; все наследники Карла предпочитали, а то и были вынуждены политической необходимостью, жить за границей. Не имея покровителя, который мог бы обеспечить изысканное и роскошное общество, трубадуры Прованса, некогда многочисленные, перебрались к королевскому двору в Неаполь или просто разошлись кто куда. Италия Данте, Петрарки и Бокаччо, а не Прованс, станет ареной великих литературных и культурных достижений следующего столетия.

Расследование, необходимое для канонизации Людовика, начатое по настоянию Филиппа III через год после смерти отца, продлилось до 1290-х годов. Два прелата обосновались в Сен-Дени «и оставались там в течение длительного времени, чтобы исследовать жизнь, труды и чудеса сего святого короля», — сообщает Жуанвиль. Все члены семьи и многие из главных баронов, в том числе сам Жуанвиль, были приглашены дать показания. (Карл Анжуйский незадолго до смерти дал свои свидетельства, указав, что, по его мнению, все сыновья Бланки Кастильской достигли святости, но папа намека не воспринял.) Дети Людовика особенно активно создавали благочестивый образ отца. Старшая дочь Маргариты, Изабелла, королева Наваррская, погибшая вместе с мужем во время второго крестового похода отца, вдохновила Жуанвиля на написание «Жизнеописания святого Людовика».

«Королева, наша госпожа и ваша мать [Изабелла] — да помилует ее Господь — очень просила меня написать книгу для нее, сохранив благочестивые речи и добрые дела нашего короля, Людовика Святого», — писал Жуанвиль в посвящении к своему труду. Этот беспрецедентный, согласованный процесс сбора, корректирования и формирования образа Людовика оказал длительное и позитивное воздействие на его репутацию и в значительной степени определил решение от 1298 года в пользу объявления его святым.

Маргарита не дожила до того дня, когда останки ее мужа извлекли из могилы их внуки во время обряда канонизации, но, возможно, это и к лучшему. За все долгие годы расследования в Париже она одна из всех, кто близко его знал, отказалась свидетельствовать в пользу святости Людовика. Та тринадцатилетняя девочка, новобрачная, которая прибыла в Париж солнечным днем шестьдесят лет назад, умерла почитаемой всеми старой женщиной 21 декабря 1295 года, в возрасте семидесяти четырех лет. Хронист из Реймса назвал Маргариту «очень хорошей и мудрой госпожой». Король распорядился похоронить ее в семейном склепе в Сен-Дени.

Парадоксы века воплотились в характере Маргариты, пожалуй, лучше, чем у ее сестер. Она правила в Париже и выживала в Египте. Ей доводилось носить горностай и наслаждаться великолепием коронации, но она также испытала тревоги морского пути и ужас осады. Она боролась с необходимостью быть верной разным сторонам, искала справедливости и строила козни ради выгоды. Она была решительна и умела вдохновлять.

Внук Маргариты, Филипп Красивый, устроил ее похороны с торжественностью и пышностью, приличествующими королеве Франции. В Англии Эдуард оплакивал смерть любимой тетки и велел звонить в колокола, отмечая ее кончину.

Замечания о средневековой валюте

Как и все прочее в Средние века, вид и стоимость денег сильно разнились в разных местах, и разобраться в отношениях между ними не так-то легко. На самом деле в XIII веке существовал лишь один тип монеты: маленький серебряный кружок, который в Англии называли «пенни», а во Франции — «денье». В Англии 12 пенни равнялись шиллингу — хотя монеты «шиллинг» не существовало, вы просто отсчитывали кому-то в руку 12 пенни. Во Франции 12 денье равнялись одному су (sou) — хотя такой монеты тоже не было. В Англии 20 шиллингов или 240 пенни равнялись фунту стерлингов; во Франци 20 су или 240 денье составляли ливр[122]. Опять-таки монеты в фунт или в ливр не чеканились; выплачивая долг в один фунт, человек вручал кредитору мешок, содержащий 240 пенни (во Франции — столько же деньи. Однако в Англии, явно чтобы запутать дело как можно больше, серебро измерялось еще и по весу, в марках. Одна марка серебра составляла две трети веса фунта стерлингов, то есть равнялась 160 пенни. Но если долг измерялся в марках, то не обязательно было копить пенни, можно было просто собрать все серебро, какое найдется в доме — например, серебряное блюдо, лишь бы оно весило нужное количество марок. Когда Генрих и Элеонора пообещали выплатить папе 135 541 марок на подготовку кампании по добыче Сицилии для Эдмунда, это значило, что им предстояло выплатить примерно 90 812 фунтов или свой доход за три года — скорее всего, частично в форме столовой посуды. Точнее говоря, столовую посуду из серебра должны были предоставить подданные, и это стало одной из причин недовольства баронов.

Как и в XX веке, французские и английские деньги сильно различались по курсу, и требовалось определить величину обмена. Качество и точность чеканки денье (а значит, и состоящих из них ливров) во Франции бывали настолько различны, что их обозначали по месту изготовления: одни суммы французских денег, упомянутые в книге, выражались в ливрах турских (отчеканенных в городе Туре, высокого качества), а другие — в ливрах парижских (отчеканенных в Париже, худшего качества). Всюду, где я пользовалась термином «ливр», например, упоминая о стоимости крестового похода Людовика IX, тип денег в хрониках не был уточнен, и я по умолчанию предполагала, что это — ливры парижские. Курс обмена на 1265 год между парижским ливром и фунтом стерлингов составлял 90 су (1080 денье) за фунт. Проще говоря, в фунте стерлингов было 4,5 парижских ливра, а в марке — 3 таких ливра. Потому годовой доход французских королей, 250 000 ливров (скорее всего, парижских) был эквивалентен 55 556 фунтов, что намного превышало средства, доступные их английским коллегам. Поступления в казну Генриха и Элеоноры за год составляли в среднем около 36 000 фунтов.

При желании разобраться в денежном вопросе глубже рекомендуем читателю обратиться к специализированным изданиям.

Хронологические таблицы

Краткая библиографическая справка

Когда пишешь о средневековой истории, неизбежно приходится компилировать самые различные источники, и «Четыре Королевы» не являются исключением. К счастью, от XIII столетия до нас дошло неожиданно огромное количество сведений — в том числе письма, эдикты, налоговые ведомости, хозяйственная отчетность. Но самым драгоценным даром для нас являются истории, принадлежащие перу летописцев, авторов хроник.

Хронисты являлись писателями (часто из различных монашеских орденов), которые сами пожелали зафиксировать для потомства злободневные события своего времени. Читаются их хроники, как правило, с удовольствием, так как в большинстве своем эти люди были талантливы и владели даром слова. Их голоса искренни, сильны и универсальны.