Нэнси Голдстоун - Четыре королевы

• Название: Четыре королевы
• Автор: Нэнси Голдстоун
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-063124-7 («Изд-во АСТ»), ISBN 978-5-271-31934-1 ( «Изд-во Астрель»)

Нэнси Голдстоун — известный американский историк, специалист по европейскому Средневековью. Ее книги удостоены целого ряда престижных профессиональных премий.

XIII век. Эпоха расцвета рыцарства и Крестовых походов Людовика Святого, борьбы феодалов с монархами и изощренных интриг папского двора. Эпоха четырех красавиц, ставших самыми знаменитыми женщинами своего времени. Маргарита, Элеонора, Санча и Беатрис. Дочери графа Прованского, вышедшие замуж за блестящих европейских монархов, но не пожелавшие вечно оставаться в тени венценосных супругов. Королева Франции, королева Англии, королева Германии и королева Сицилии. Они правили наравне с мужьями — а зачастую и оттесняли их на задний план. Они рисковали и воевали, заключали опасные политические союзы и одинаково свободно чувствовали себя на поэтических турнирах трубадуров и за столом переговоров. Эти легендарные женщины и их время оживают на страницах увлекательной книги Нэнси Голдстоун!

Это исследование читается как великолепный исторический роман!

Аманда Формен

Незабываемое, полное изящных деталей историческое полотно!

«Entertainment Weekly»

---

Лангедок боролся и бунтовал до 1244 года. После падения Монсегюра и еще нескольких еретических твердынь, после смерти графа Раймонда VII он притих и пригнулся под игом инквизиции, свирепствовавшей почище крестоносцев или морового поветрия. Добродетельный король Людовик выслушивал стоны и жалобы своих новых подданных и терпеливо разъяснял им, что еретики виноваты сами, а инквизиция — дело богоугодное. Подданные терпели долго, но в XVI веке именно здесь угнездилась и окрепла новая «ересь», ставшая отдельной религией — гугеноты, протестанты кальвинистского толка. Снова пустели католические церкви, снова толпы громили монастыри и убивали монахов, а в Тулузе католики и гугеноты взаимно резали друг друга, вторя Варфоломеевской ночи Парижа. В 1632 году Лангедок восстал в последний раз и с тех пор не представлял проблем для централизованной власти.

Тулуза же сохранила от прошлого лишь несколько церквей, да еще дух учености — в наши дни там работает один из крупнейших университетов Франции, ряд серьезных научно-исследовательских институтов, там сосредоточена аэрокосмическая промышленность, и Тулузу называют «региональной столицей». На гербе ее, на алом поле, все еще блестит золотой крест, похожий на цветок — герб графа Раймонда VI, у которого в родном городе не нашлось даже могилы — отлученный от церкви, он так и не удостоился погребения…

Еще некоторое время графство сохранялось как административная единица. Но в конце концов очередной король Франции, Иоанн II, присоединил графство Тулузское к землям французской короны грамотой от июня 1351 года.

Потомки не забывали своих графов. На Юге писались биографии, статьи, исследования, опровергались измышления средневековых — северных — летописцев. Никто не утверждает, что они были «идеальными» людьми, эти два Раймонда. Но они были отнюдь не худшими для своего времени и последними, кого народ Лангедока и Прованса мог назвать «своими» владыками.

В заключение приведем две цитаты.

«27 сентября 1249 года Раймонд VII умер. Его тело повезли по Гаронне через Тулузу, через все его владения и родовые земли, половина которых уже не принадлежала ему при жизни. Народ стекался к городам, через которые тянулась погребальная процессия. Он оплакивал некогда любимого государя и, забывая все его недостатки, помнил одно — что с ним вместе он хоронит свою независимость и свою национальность. Каковы бы ни были личные слабости графа, он заслужил симпатию уже тем, что вытерпел за народ весь позор побежденного и пал лишь после долгой борьбы за независимость страны. Каждый житель этих земель знал, что государь их был поставлен в самое безвыходное положение и порой вынужден был делать то, что противоречило побуждениям его сердца. Как было его не любить народу, когда их связывало общее несчастье?»

[Осокин].

А вот мнение провансальского историка о Раймонде-Беренгере:

«Судьба подвергла испытанию его характер, дни его протекали в заботах. Всегда в движении, в трудах, он не имел ничего общего с теми негодными государями, которые восходят на трон лишь затем, чтобы испробовать мягкость его подушек. Наш граф понимал, какие обязанности накладывает на него высокое происхождение, и обладал способностями, чтобы справиться с ними. Он преодолел множество препятствий, одолел множество врагов, большую часть своих предприятий он довел до успешного завершения; он восстановил исчерпанные финансы, поощрял все полезные начинания и любил литературу и искусству ничуть не меньше, чем главные свои дела. К несчастью, он ввязался в войну против альбигойцев, чтобы ослабить Тулузский дом и лишить его возможности вредить своему дому. Простим ему — будем снисходительны к человеческим слабостям, ибо их искупают хорошие качества; его недостатки были недостатками века, а достоинства были его собственными, достоинства редкие и высокой пробы. Народ из века в век называет его в числе добрых государей. Торжественный голос народа заставляет умолкнуть фальшивые восторги льстецов и воздает справедливость у гроба сильных мира сего».

[Огюстен Фабр, «История Прованса», стр. 123–124].

Примечания

1

Петр Ломбардский (лат. Petrus Lombardus, ок 1100–1160) — знаменитый схоласт-богослов. Родился в Италии, учился и был профессором в Париже, где и умер. Его самое главное сочинение, «Libri Quatuor Sententiarum» («Четыре книги изречений»), стало стандартным учебником по богословию во всех средневековых университетах. С 1220-х годов и до XVI века ни одно произведение христианской литературы, кроме самой Библии, не комментировалось так часто. К нему обращались все великие мыслители, от Альберта Великого и Фомы Аквинского до Уильяма Оккама и даже Мартина Лютера. Диспуты в университете, упомянутые в тексте, могли касаться наиболее известной и противоречивой части доктрины ученого. Он отождествлял милосердие с Духом Святым: то есть если христианин любит бога и ближних, эта любовь и есть в буквальном смысле сам Бог; человек обретает божественные черты и вовлекается в жизнь Троицы. Эта идея балансировала на самой грани ереси и не привлекла много последователей. Петр также утверждал, что брак есть слияние двух душ, и вовсе не требуется соединение тел, чтобы считать его совершившимся. Из дальнейшего текста книги нетрудно заметить, что оба эти утверждения явно повлияли на систему ценностей Людовика IX. (Прим. перев.).

2

serf ‹лат. servus раб. В средние века в Западной Европе крепостной крестьянин, находившийся в личной зависимости от феодала.

3

Ничего парадоксального в таком мнении о куртуазных отношениях не было. «Веселая наука» служила для того, чтобы приподнять человека (как женщину, так и мужчину) над обычным уровнем бытовой грубости, вырвать из плена чисто религиозной морали. Вне куртуазного круга мужчины рыцарского сословия воевали, развлекались с женщинами низкого звания, объедались на пирах. Все это вело к греху, к нарушению многих заповедей. В куртуазном обществе ценилась чистота тела, одежды и мыслей, умение думать и говорить о разнообразных предметах (а соответственно, многое знать и читать), петь и слагать стихи; требовалась душевная стойкость, верность, сдержанность, вежливость. Даже если куртуазное служение и оканчивалось «наградой» в постели дамы, опыт, приобретенный мужчиной на пути к этой награде, совершенно отличался от обычного и несомненно облагораживал его. Дама же, зажатая в тиски устроенного родителями и пожизненно нерасторжимого брака с нелюбимым (как правило) мужем, могла хоть немного почувствовать себя значимой личностью, а не машиной для произведения потомства. О том, что все это соблюдалось на самом деле, и соблюдалось многими, свидетельствуют сохранившиеся средневековые романы — особенно «Фламенка». (Прим. перев.).

4

Большинство других источников указывает 1199 год как дату рождения графа Раймонда-Беренгера, соответственно, в момент женитьбы ему было двадцать лет. (Прим. перев.).

5

Длинные рукава, прошнурованные на плечах — явный анахронизм. Такая мода существовала на полстолстня раньше и вновь возникла сто с липшим лет спустя. Основной комплект одежды XIII века (и мужской, и женской) состоял из нижней рубашки, котты и сюрко. Котта (платье, туника) шилась цельнокроеной (без плечевых швов), с рукавами, широкими у плеча и суженными к запястью. Покрой был одинаков у всех, но длина одежды у мужчин была до середины икры (и дополнялась штанами), а у женщин — до полу. Длинные открытые рукава считались проявлением греховности и не поощрялись церковью. Сюрко имело тот же силуэт, но с широкими проймами вместо рукавов и надевалось сверху. Гребни с самоцветами — также маловероятная деталь. Незамужние девушки носили волосы распущенными, о чем свидетельствует множество сохранившихся статуй и миниатюр. Прическе придавался символический смысл. Волосы лишь изредка скрепляли обручами либо лептами. Закрепить гребень на такой прическе явно невозможно. Тс же гребни, которыми просто расчесывали волосы, судя по археологическим находкам, были очень простыми, сугубо прагматическими предметами, самые дорогие делались из кости с узорной резьбой. Кость самоцветами также не украшали. Кстати, самоцветы в то время только слегка шлифовали, но не гранили — техника огранки была освоена намного позже. (Прим. перев.).

6

«Грязной» физической работой знатных девушек, как и дам, разумеется, никто не нагружал. Однако они обязательно учились шить, вышивать, иногда и прясть. Живя в окружении почти постоянно воюющих мужчин, рожая детей при почти полном отсутствии медицинской помощи, знатные дамы должны были обладать определенными знаниями о врачевании, т. е. уметь делать перевязки, составлять отвары лекарственных трав и т. п. Этому обычно учили опытные старые женщины, зачастую матери. Курс обучения девушек в культурной семье включал чтение, письмо на родном и латинском языке, католический катехизис (они должны были знать не одну молитву, а весь чин службы, и выучить его наизусть), обязательные знания родословных и геральдики. Обучение танцам и верховой езде также требовало времени и физических усилий. Если учесть, что о замужестве заговаривали, когда девочкам исполнялось 11–12 лет, то обучение было интенсивным, они проводили за этими занятиями по нескольку часов в день с пятилетнего возраста. Развлечения на самом деле были не так часты, как кажется автору, зато люди умели их ценить. (Прим. перев.).