Петр Мультатули - Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

• Название: Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...
• Автор: Петр Мультатули
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061688-6, 978-5-271-25087-3

Прошло 90 лет с тех пор, как в полуподвальном помещении Дома Ипатьева в Екатеринбурге были убиты свергнутый с престола Император Николай Александрович, его семья и четыре верноподданных. Сами организаторы преступления сделали все, чтобы скрыть истинные обстоятельства этого убийства. Убийство Царской Семьи является не просто умышленным убийством, но величайшим злодеянием, оказавшим огромное влияние на судьбы мира. В своей книге автор доказывает, что убийство Царской Семьи было давно и тщательно спланированным актом, что убийство не носило характера политического или уголовного акта, оно имело сакральные и духовные причины, подлинная суть которых остается в тайне. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей России.

---

Генерал Спиридович вспоминал, что во время Высочайшего приема по случаю Нового 1917 года, «принимая поздравления дипломатов, Государь очень милостиво разговаривал с французским послом Палеологом, но, подойдя к английскому послу Бьюкенену, сказал ему, видимо, что-то очень неприятное. Близстоящие заметили, что Бьюкенен был весьма смущен и даже сильно покраснел. На обратном пути в Петроград Бьюкенен пригласил к себе в купе Мориса Палеолога и, будучи крайне расстроенным, рассказал ему, что произошло во время приема. Государь заметил ему, что он, посол английского короля, не оправдал ожиданий Его Величества, что в прошлый раз на аудиенции Государь упрекал его в том, что он посещает врагов монархии. Теперь Государь исправляет свою неточность: Бьюкенен не посещает их, а сам принимает их у себя в посольстве. Бьюкенен был и сконфужен, и обескуражен. Было ясно, что Его Величеству стала известна закулисная игра Бьюкенена и его связи с лидерами оппозиции».[40]

А. А. Вырубова пишет: «Государь заявил мне, что он знает из верного источника, что английский посол сэр Бьюкенен принимает деятельное участие в интригах против Их Величеств и что у него в посольстве чуть ли не заседания с великими князьями по этому поводу».[41]

В январе 1917 года в Петроград на открывавшуюся здесь союзническую конференцию прибыла комиссия в лице представителей Англии, Франции и Италии. Английскую делегацию возглавлял лорд А. Мильнер. Премьер-министр Великобритании Д. Ллойд-Джордж не скрывал своих надежд от этой конференции, которая «может привести к какому-нибудь соглашению, которое поможет выслать Николая и его жену из России и возложить управление страной на регента».[42]

Цель визита Мильнера была заставить Императора Николая II допустить к власти подконтрольную Антанте оппозицию и своих прямых агентов в Ставку. В случае если Император откажется выполнять эти требования, Мильнер должен был скоординировать действия масонских заговорщиков Думы. Уже после февральского мятежа ирландский представитель палаты общин прямо указывал на Мильнера, как на организатора русской революции: «Наши лидеры поздравляют кого? Преуспевших мятежников! Они послали лорда Мильнера в Петроград, чтобы подготовить революцию, которая уничтожила самодержавие в стране-союзнице».[43]

Во время своего визита Мильнер встретился с председателем Военно-промышленного комитета Думы А. И. Гучковым, князем Г. Е. Львовым, председателем Государственной Думы М. В. Родзянко, генералом А. А. Поливановым, бывшим министром иностранных дел С. Д. Сазоновым, английским послом Дж. Бьюкененом, лидером кадетов П. Н. Милюковым. В результате Царю были предъявлены следующие требования:

1. Введение в Штаб Верховного Главнокомандующего союзных представителей с правом решающего голоса.

2. Обновление командного состава армии в согласовании с державами Антанты.

3. Введение ответственного министерства.

На эти требования Император ответил отказом по пунктам.

По пункту 1: «Излишне введение союзных представительств, ибо Своих представителей в союзные армии, с правом решающего голоса вводить не предполагаю».

По пункту 2: «Тоже излишне. Мои армии сражаются с большим успехом, чем армии Моих союзников».

По пункту 3: «Акт внутреннего управления подлежит усмотрению Монарха и не требует указаний союзников».[44]

В том же духе был выдержан ответ Государя и английскому послу Бьюкенену, который во время аудиенции позволил себе обсуждать дела внутреннего устройства Российской империи. Причем Бьюкенен недвусмысленно дал понять, что, если Император не пойдет на английские требования, его ждет революция и даже возможно гибель. Бьюкенен сказал, что «За неделю до убийства Распутина я слышал о предстоящем покушении на его жизнь. Я счел эти слухи пустой сплетней, но тем не менее, они оказались верными. Поэтому я и сейчас не могу оставаться глухим к доходящим до меня слухам об убийствах, замышляемых, как говорят, некоторыми экзальтированными личностями. А раз такие убийства начнутся, то нельзя сказать, где они кончатся».[45]

Отрицательный ответ Николая II на фактический ультиматум союзников привел к тому, что в правящих кругах Антанты было решено оставить путь дипломатического давления и перейти к открытой поддержке заговора против Царя.

В Москве британский консул Б. Локкарт постоянно встречался с председателем Всероссийского земского союза князем Г. Е. Львовым, будущим главой Временного правительства. Вместе с Львовым на встречи с Локкартом приходили московский городской голова М. В. Челноков, лидер московских кадетов, член Прогрессивного блока Думы В. А. Маклаков. О чем они говорили? О необходимости государственного переворота в России.[46]

В своем донесении от 25 декабря 1916 года Локкарт передавал слова Львова: «Император не изменится. Нам надо менять Императора».[47]

В конце декабря 1916 года к Николаю II явился герцог А. Г. Лейхтербергский и умолял его потребовать от членов Дома Романовых вторичной присяги. В то же время Н. Н. Тиханович-Савицкий, член «Союза Русского Народа» из Астрахани, через Вырубову добился аудиенции у Императрицы Александры Федоровны, на которой уверял ее, что у него есть неопровержимые доказательства об «опасной пропаганде, которая ведется союзами земств и городов с помощью Гучкова и Родзянко и других в целях свержения с престола Государя».[48]

В ноябре 1916 года кружок сенатора А. А. Римского-Корсакова через князя Н. Д. Голицына подал Императору Николаю II «Записку», в которой предупреждал о грозящей Государю опасности государственного переворота. «Записка» начиналась следующими словами: «Так как в настоящее время уже не представляется сомнений в том, что Государственная Дума, при поддержке так называемых общественных организаций, вступает на явно революционный путь, ближайшим последствием чего по возобновлении ее сессии явится искание ею содействия мятежно настроенных масс, а затем ряд активных выступлений в сторону государственного, а весьма вероятно, и династического переворота, надлежит теперь же подготовить, а в нужный момент незамедлительно осуществить ряд определенных и решительных мероприятий, клонящихся к подавлению мятежа».[49]

Правые предлагали осуществить ряд решительных мер: распустить Государственную Думу без указания ее созыва, назначить в правительство только верных самодержавию лиц, ввести военное положение в столице, закрыть все органы левой печати, провести милитаризацию всех заводов, работающих на оборону.[50] Император Николай II написал на полях этой записки: «Записка, достойная внимания».[51]

Поступали предупреждения и от простого люда. Как-то в конце 1916 года к Александровскому дворцу подошел один старик-крестьянин и попросил встречи с Государем. Его провели к дежурному флигель-адъютанту, и крестьянин рассказал, что против Царя готовится заговор. «Задумалось дурное дело, — говорил он. — Хотят погубить Царя-Батюшку, а Царицу-Матушку и деток спрятать в монастырь. Сговаривались давно, а только решено это начать сегодня. Схватят сначала Царя и посадят в тюрьму, и вас, кто возле Царя, и главное начальство тоже посадят в тюрьму. Только пусть Царь-Батюшка не беспокоится. Мы его выручим. Нас много».[52]

О старике было доложено Государю. Тот принял крестьянина, обласкал, успокоил и отпустил.

21 декабря 1916 года Николай II получает тревожное письмо Н. А. Маклакова, в котором тот пишет: «Ваше Величество! Душа болит видеть то, что делается и творится. Россия гибнет, гибнет изо дня в день и это именно тогда, когда она могла бы подняться выше, чем когда-либо. Не только рушится всякий порядок и безначалие заливает собой все — нет! На глазах у всего мира идет какое-то издевательство над всем, что нам дорого, что было свято, чем мы были сильны, чем жила и росла Россия. В 1905 году не Япония одолела Россию, а внутренняя смута погубила великое дело. Она принесла нашей Родине слезы, срам, разорение и разруху. Неужели этот постыдный год нас ничему не научил? Внутренняя смута сейчас еще более грозна, чем в то время».[53]

Таким образом, Император был хорошо осведомлен о готовящемся перевороте, хотя и не знал о готовности военной верхушки поддержать переворот. Царь полагал, что государственный переворот невозможен, так как ему верна армия. Следует признать, что тактика Царя имела свою логику: балансируя на тонкой дорожке над пропастью революции, Николай II надеялся пройти по ней осторожными и медленными шагами, ставя главной целью победу в войне. Н. Н. Яковлев, в творчестве которого интересные открытия сочетаются с сильным влиянием большевистской агитации, писал в своей книге: «А Царь? Что же он? Почему не следует советам Императрицы, да не ее одной? Что он так „кроток“? (…) Почему он медлил на рубеже 1916–1917 годов? Частично, вероятно, потому, что не верил в близкую революцию, да и не ставил высоко „революционеров“ поневоле, типа Милюкова, с которым звала расправиться Царица. Главное заключалось в том, что Самодержец полагал, — время подтвердить его волю еще не стало. Он видел, что столкновение с оппозицией неизбежно, знал о ее настроениях (служба охранки не давала осечки и подробно информировала Царя), но ожидал того момента, когда схватка с лидерами буржуазии произойдет в иных, более благоприятных условиях для царизма. Николай II перед доверенными людьми — бывшим губернатором Могилева (где была Ставка) Пильцем и Щегловитовым: нужно повременить до начала весеннего наступления русских армий. Новые победы на фронтах немедленно изменят соотношение сил внутри страны и оппозицию можно будет сокрушить без труда. С чисто военной точки зрения надежды Царя не были необоснованны. Как боевой инструмент русская армия не имела себе равных, Брусиловский прорыв мог рассматриваться как пролог к победоносному 1917 году».[54]