Михаил Кузмин - Дневник 1905-1907

• Название: Дневник 1905-1907
• Автор: Михаил Кузмин
• Издательство: Ивана Лимбаха
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-89059-025-1

Дневник Михаила Алексеевича Кузмина принадлежит к числу тех явлений в истории русской культуры, о которых долгое время складывались легенды и о которых даже сейчас мы знаем далеко не всё. Многие современники автора слышали чтение разных фрагментов и восхищались услышанным (но бывало, что и негодовали). После того как дневник был куплен Гослитмузеем, на долгие годы он оказался практически выведен из обращения, хотя формально никогда не находился в архивном «спецхране», и немногие допущенные к чтению исследователи почти никогда не могли представить себе текст во всей его целостности.

Первая полная публикация сохранившегося в РГАЛИ текста позволяет не только проникнуть в смысловую структуру произведений писателя, выявить круг его художественных и частных интересов, но и в известной степени дополняет наши представления об облике эпохи.

---

19_____

Уже переносят вещи на новую квартиру; писал «Мартиньяна» и письма. Сережа томится «Шарлотой». Письма от Милиоти, что они ждут от меня прозы и т. д., и от Мейерхольда{784}. Какое-то беспокойство передается и мне. Денег нету ни капли. Вечером ездили дети верхом. Сережа в белой рубашке наклонялся, держа лошадь под уздцы, будто Персей или Орландо. Наши ушли в гости; ужинали одни и втроем играли в рамс. Заря была розовая, будто в Китае. Сережа очень хотел спать. В деревне орут песни и играют на гармонии. Есть что-то захватывающее в частушках. Вечер тёпел и сыр.

20_____

День переезда. То дождь, то солнце. Последний раз обедали в старом доме; писем не было. Очень быстро устроились на новый лад; вид оживленный на пруды, где ловят дрова, на проезжую дорогу, на цветник, на огород. Целый день развала, ничего не писал. Будто лето сначала. Вечером были у Бене, там играли молодые люди в городки, Коля подрался с Юрой, смотрели пахучие пионы, дом, построенный мальчиками, пили чай. Пошли погулять; Виля, Женя и Юра ходили с нами. Дома еще пили молоко и закусывали. Наняли нового татарина с лицом Аммалата Бека{785} или Али-Бабы. Вот первый день на новом месте. Завтра будут письма.

21_____

Письмо от Ликиардопуло с корректур<ой> отзыва Белого о «Евдокии», где он меня хвалит до некоторой степени. Считает, что придется подсчитывать сторонников{786}. Писал «Мартиньяна»; что-то будет с «Кушеткой»; завтра буду писать «Филлиду». Гуляли за земляникой, потом вечером по деревне мимо дома Ревицер и через нижнюю фабрику. Вечером долго ходили по саду под тополями и кленами. Я теряю соображение: начало, половина или конец лета, т. е. прихожу в наиболее летнее состояние. Я рад был письму из «Весов» и, м<ожет> б<ыть>, даже открытому бы раздору разных партиек.

22_____

Ни перевода, ни писем ни от кого; начал «Филлиду»; Сережа кончил «Шарлоту». Целый день сидел дома, пройдясь только до конторы опустить письмо. Были Женя, Ив<ан> Вас<ильевич>, М-me Солюс. Мне не очень здоровится, что-то с сердцем и общее беспокойство. История с татарами, с коровами, с ватером, с мужиками. Вечером орали пьяные, девки визжали и бегали, было холодно и светло. Пробовал писать музыку на слова Брюсова и учил Debussy «Chansons de Bylitis». М<ожет> б<ыть>, я начинаю скучать? Нет. Но я не могу указать ни места, куда бы с удовольствием думалось пройтись и при отсутствии потребности в прогулках, но обязательности их: это неприятно. М<ожет> б<ыть>, это от купанья.

23_____

В «Руси» фельетон Боцяновского «В алькове г. Кузмина» о «Карт<онном> домике», конечно, пошлость какая-то{787}. «Руно» прислало любезное письмо, просит повести; «Алая книга», «В мире искусства», где мои старые стихи{788}. Купались, гуляли в новый чудный бор, где чуть не заблудились, наконец, вышли на свистки локомотива; пел Debussy, французов и Шуберта, написал автобиографию{789}. Что же не пишет Виктор и не шлют ниоткуда денег? Теперь я опять хотел бы, чтобы журналы ссорились. Вечером был дождь, играли в рамс. Зять уехал. Потемкин прислал письмецо. Спокойнее я сегодня.

24_____

Снова плохо спал. Письмо от Чулкова{790}. Сереже он пишет, будто Андреев его, т. е. Сережу, приглашает в «Знание»{791}. Писал «Филлиду»; Александрия меня снова охватывает, и даже в лесу я о ней думал, в лесу с цветоч<ными> лужайками, лесными озерцами, болотами и холмами. Целый день болтался Гершанович. Провожали его вечером на лошадях, в леснич<естве> темно, заря за густым лесом; вчера были воры, лают собаки, было приятно и печально так ехать, будто отвозимому в скиты. Завтра письмо? И когда повестки? Меня что-то беспокоит. И от кого я жду писем? От Наумова, кажется, единственное теперь прибежище. Целый день в пруду перед балконом купаются парни.

25_____

Утром опять ничего, ни повесток, ни писем. A demain, alors![265] В «Руси» опять пробирают, говорят, то же и в московском «Утре»{792}. Целый день плещутся в воде, кричат и смеются; посередине пруда палка, куда сплываются на мель, и брызги летят под ногами и руками плавающих. Взяли пастуха к коровам, Павла, 15<-ти> л<ет>, вчера приводил его старик, и сестра качалась в гамаке, сегодня он сидел на кухне и ел маленькими глотками кашу, а все ребята, прислуга, татары, бонна и Лидия Степановна смотрели на него. После обеда поехали кататься, доехали до Полищ, лошади дожид<ались>, и девочки в шляпках собирали землянику, на небе была половинная радуга. Встретили попа, по традиции нужно бы с ним кланяться. Со стороны, м<ожет> б<ыть>, мы имели вид беспечных и гуляющих людей. Мне бы хотелось быть богатым, наглым, утонченным и бессердечным. Сережа и Варя долго не возвращались с пикника, и Вилли поехал за ними верхом в темноте. Был какой-то романтизм. Читаю «1001 ночь». Мне нравится, что дети растут, и это не делает старее, а как-то странно, почти наоборот, молодит старших. Что ж, завтра письма? Сегодня Сережа получил письмо от m-me Блок, спрашиваю, в качестве музы или дачной дамы? Письма от муз особенные, очень приятные.

26_____

«Руно», письмо от Лемана, повесток нет. Ходили за земляникой. Вечером ездили втроем с Сережей и Л<идией> Ст<епановной> в имение Вонлярлярских, где купили розы «Magna charta» и овощей. Там чудно устроено; садовник нас водил по парникам с дынями и ананасами, по розам и партерам. И дорога туда весела, полями и березовыми рощами, было очень приятно. У «Руна» вид тощий, статья Сюннерберга самоубийственной длины и скуки, выходка против «Весов» детски ничтожная. Лучше всего эскиз Сапунова к «Королю на площади»{793}. Выходить, я думаю, не из-за чего. Что-то будет завтра?

27_____

Опять ничего нет. Прислали «Перуна», ровнее «Яри», но тусклее и менее свежо{794}. Наши рано уехали. Писал «Филлиду» и переписывал ее, не желая повторения истории с «Карт<онным> домиком». Осенью буду заниматься к путешествию M-m Guyon и Александру, пиша «Сержа» в то же время. Что-то даст этот сезон? Читали Пушкина, «Перуна» и мой дневник. Ходили гулять, купались, играли в крокет, всё как всегда. Пел французов. Теплый отличный день; меня беспокоит, что ниоткуда не шлют денег, но не очень. Что замолкли Наумов и Нувель? Но, конечно, ожидание писем этот год не то, что было прошлое лето. Я сам запускаю письма, будучи без денег.

28_____

Письмо от Никол<ая> Вас<ильевича>, что деньги посланы. Ну и слава Богу; писал и переписывал «Филлиду»; купались 14 человек прямо в озере. В «Утре» Брюсов отвечал, в «Утре» защищал меня и Гиппиус, не знаю, для чего, но важно то, что он считает себе выгодным роль защитника. Статья очень пошлая{795}. Был у Бенедиктовых, потом ждали наших, они приехали, полные рассказов, расспросов и оживления. Завтра могут быть письма и повестки. И Леман даже замолк. Играл «Вертера», милая, трогательная в корнях, латинская музыка. Хочу со временем написать «Нового Плутарха»{796}.

29_____

В «Руси» перепечатали письмо Брюсова и опять целые россказни о «Карт<онном> домике», некоторые ключи, ожидают разговоров{797}. Очень жарко; купались, бегали на гиганах{798}, играли в крокет, после обеда ходили к озеру, где катались на лодке по тихой воде, вдоль тростников и рощ. Кончил «Филлиду». Получил повестку и письмо от Павлика, жалуется, конечно, пишет, что в Летнем гуляют Дягилев и Нувель. Отчего последний не пишет, не понимаю. Что теперь буду писать, не знаю. Тихо и мирно бегут дни к желанной осени, без печали и без радости — как подобает дням вдали.

30_____

Сегодня получил деньги через Ник<олая> Вас<ильевича>, письма от Ликиардопуло, что из «Весов» послали мне 22-го, от милого Наумова и Модеста. Страшно ветреный день, в окна несет сажу кусками и запах с завода. Ходили в баню. Катался с девочками недалеко; сестра хандрит. Жарко и тревожно от ветра. Читал «Истлевающие личины»{799} и «1001 ночь». Что-то меня беспокоит, не знаю что. Нужно кончать «Мартиньяна». Все-таки это лето пишу больше, чем прошлое. Очень хочется осенью заниматься. Что-то принесет с собою будущая зима? Еп fait de l’amour, en fait de la gloire, en fait de l’argent?[266]

Июль

1_____

Жара перед грозой; в самый пёклый час ходили за земляникой, я никогда так не обливался потом. Лидия Степ<ановна> получила головную боль и раскисла, на прогулке ее несколько раз рвало. Потом была гроза и дождь, я смотрел, как лягушки прыгали по огороду, покуда Сережа читал мне Пушкина. Перед ужином играл «Куранты» и Шуберта, после Варя с Сережей пошли гулять, я же остался на балконе курить, слушая, как Катя что-то наигрывала в темноте, потом беседовал с детьми в детской, где горела большая светлая лампа, об операх. Сидели еще в зале. Первый намек на осень, все время молнии. Я не кисну, хотя в вечере было нечто чеховское.