Александр Бондаренко - Подлинная история «Майора Вихря»

• Название: Подлинная история «Майора Вихря»
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03678-9

Он вступил во Вторую мировую войну 1 сентября 1939 года и в первые дни войны сбил три «юнкерса». Он взорвал Овручский гебитскомиссариат в 1943-м и спас от разрушения Краков в 1945-м, за что дважды был представлен к званию Героя Советского Союза, но только в 2007 году был удостоен звания Героя России. В романе «Майор «Вихрь» писатель Юлиан Семёнов соединил блистательные результаты его работы с «военными приключениями» совершенно иного разведчика.

Военный историк, писатель, журналист А. Ю. Бондаренко рассказывает о судьбе партизана, диверсанта, разведчика-нелегала Алексея Николаевича Ботяна, а также — о тех больших и грязных «политических играх», которые происходили в то самое время, когда казалось, что усилия всех стран и народов сосредоточены на том, чтобы сокрушить фашистский режим гитлеровской Германии.

---

Не кажется ли вам, что опять получается нечто до боли знакомое? Кто-то ждал помощи в 1938 году, кто-то — в 1939-м… И все, как заклинание, одно твердили: «Запад нам поможет!» Как же, поможет, ждите! А ведь не поумнели и через 30 лет. Странно даже…

Свидетельствует генерал-майор Чикулаев: «По некоторым данным — может быть, оперативным, — был интересный разговор накануне нашего вторжения. Между «верхами» нашей стороны и «верхами» той стороны (не чехов, конечно) была достигнута договорённость, как ни странно, о том, чтобы Запад «не вникал» в наши внутренние дела — в дела нашего социалистического лагеря. На них повлияло и то, что в течение четырёх часов мы Прагу взяли, а в течение суток контролировали уже практически всю Чехословакию. Поэтому они как стояли на границе, так и оставались. Но стояли. Присутствие натовских войск на границе имело место быть…»

То есть существовала — теоретически, гипотетически, как угодно — угроза или возможность начала войны между двумя блоками.

Не допустить такой возможности старались политики, но, очевидно, гораздо большая роль в решении вопроса принадлежала всё-таки спецслужбам. Просто об этом громко говорить не принято. Спецслужбы, как мы знаем, контролировали обстановку задолго до начала событий.

Замечательный человек — генерал-лейтенант Иван Лаврентьевич Устинов, который в 1968 году был заместителем руководителя военной контрразведки, а в 1970 году стал начальником Третьего управления КГБ СССР, так пишет в своей книге:

«Серьёзная политическая обстановка сложилась в Чехословацкой Социалистической Республике и дошла уже до крайнего предела — не исключалась попытка государственного переворота со всеми вытекающими из него негативными политическими последствиями. Чехословацкие события могли эхом пройтись по всем странам Варшавского договора.

Обстановка в Чехословакии ежедневно рассматривалась на всех уровнях высшего руководства с участием первых лиц министерств иностранных дел, обороны, КГБ СССР и некоторых других ведомств. В решении возникшей проблемы участвовали также высшие звенья руководства всех стран Варшавского договора и Штаба объединённых вооружённых сил стран-участниц этого договора.

В КГБ СССР был организован штаб во главе с генералом Семёном Кузьмичом Цвигуном[361] и моим участием.

Переговоры с чехословацкой стороной и другие меры, в том числе по линии спецслужб, не привели к ожидаемым результатам. Тогда высшим руководством СССР было принято тяжёлое, непопулярное в политическом плане решение, согласованное с правительствами стран-участниц Варшавского договора, о введении на территорию Чехословакии коалиционной группировки войск.

Для проведения спланированных мероприятий были командированы в Чехословакию по линии КГБ генералы Г. К. Цинев[362] и В. В. Федорчук[363] с группой оперативных сотрудников. Как известно, намеченная операция прошла с большими издержками, в сложных оперативных условиях, с накалом страстей в западноевропейском обществе и осложнением международных отношений».[364]

В начале этой операции Ботян вновь оказался в Чехословакии, правда, теперь уже не на машине с дипломатическими номерами.

«Вскоре после того, как наши войска вошли в Чехословакию, меня без ведома моего «официального» аэрофлотовского начальства забрали, и я туда поехал, — рассказывает Алексей Николаевич. — Меня тогда переодели в солдатскую форму, но тем людям, которые меня окружали, было сказано: имейте в виду, всё, что он прикажет, — выполняйте!»

…Один из тогдашних сотрудников представительства честно нам сказал, что Ботян после такого переодевания выглядел очень смешно. Солдатскую гимнастёрку ему выдали первую попавшуюся, так что она оказалась Алексею Николаевичу ниже колен. Но ему было абсолютно плевать на то, как он выглядел, — этого «маленького солдата» ждали очень большие дела. (Тот же сотрудник, который рассказал нам про гимнастёрку, сообщил также: «Он там нашёл склад с оружием! Никто не мог найти, а он — нашёл!» Хотя сам Ботян в разговоре с нами подобный факт отрицал. Но он много чего отрицает.)

«Приехали туда, — продолжает рассказ Алексей Николаевич. — Хорошо, что я знал чешский язык! Чехи перекрыли все дороги, все указатели были сняты, неизвестно, куда ехать. Ничего, разбирались! Хотя отношение к нам было враждебное, но я находил людей, которые понимали, за кем правда, ну и сотрудничали с нами. Я очень хороших людей находил, которые нам помогали! К тому же в Марианских Лазнях и Карловых Варах тогда отдыхали наши сотрудники, я ездил туда, мы всех забирали… Честно скажу, сколько я там времени пробыл — не помню. И как меня тихо взяли, также тихо и отпустили. Я возвратился в Германию, но моё место в Аэрофлоте оказалось занято. Что ж делать, нашли другое!»

Кстати, исключительно редкий случай, но, исходя из служебной необходимости, Алексей Николаевич прослужил в ГДР не пять положенных лет, а семь…

«Папа говорил, что когда начались все эти события, в Берлине было очень страшно, — вспоминает Ирина Алексеевна. — Оттуда на Прагу пошли танковые дивизии. В Берлине была брусчатка, а танки шли по ночам, шли мимо наших окон. К тому же мы жили на первом этаже — немцы кидали бутылки в окна, зная, что в этих домах русские жили. Мама даже опускала жалюзи, чтобы намертво закрыть окна — она тогда одна оказалась, я в 1968 году в институт поступала…»

Вот она, нелёгкая жизнь жены разведчика! А многим в те времена казалось — «заграница», все блага жизни.

События 1968 года можно долго описывать и по-разному оценивать. (В 1998 году в Карловых Варах мы видели самодельные листовки примерно такого содержания: «1938 год — немцы; 1968 год — СССР; 1998 год — США». Штаты тогда намеревались разворачивать в прекрасной туристическо-курортной Чехии свою пресловутую систему ПРО. За это боролись сторонники Пражской весны не только в Праге, но и Москве?) Но наш разговор не о «весне», а о судьбе человека, честно выполнявшего свой солдатский долг, верно служившего Родине, как это положено солдату, выполнявшему приказ. Поэтому заключим эту главу небольшим эпизодом, который нам рассказал Ефим Гордеевич Чикулаев:

«Наша дивизия, которая поначалу занимала центр Праги, потом была выведена на северную окраину чешской столицы… И вот наступил день 7 ноября — наш праздник, всё-таки! Как всегда: кашеварня, каша с мясом. Наши сверхсрочники на бэтээрах мотанулись в Германию, закупили, ну и мы праздновали… Вскоре к нам в лагерь пришло много молодёжи, студентов — как я понял из разговоров, это в основном были дети и внуки тех, кто пострадал от той «либеральной» публики… Поговорили они с нами, за столом посидели, по одному-другому стопарю пропустили, а потом радостно кричали: «Да здравствует Октябрьская революция!» и «Садись с нами пить чай!» — вместо «контрреволюционного» лозунга «Иван, иди домой!».

Примерно то же самое рассказывал нам и генерал армии Владимир Николаевич Лобов, последний советский начальник Генерального штаба, который в 1968 году был капитаном и командовал мотострелковым батальоном, также входившим в Прагу. После окончания самих «событий» очень многие чехи вели себя достаточно гостеприимно. Лобов вспоминает, как он также был приглашён на какую-то встречу с местным населением, когда советских офицеров не только хорошо угощали, но и в конце вечера растащили на сувениры все их звёздочки и знаки.

Думается, комментарии здесь излишни — нормальным людям хочется просто нормально жить. Ещё Талейран[365] говорил о том, что народ признает легитимным любое правительство, которое будет по-настоящему заботиться о народном благе… Но кто это помнит?

А нашим людям, которые не позволили тогда пролиться большой крови, — ещё раз огромное спасибо!

Глава семнадцатая Ботян остаётся в строю!

Итак, Алексей Николаевич Ботян возвратился в ГДР — аж до 1972 года. Он был, как мы сказали, одним из тех немногих сотрудников госбезопасности, для которого командировка в ГДР ввиду оперативной необходимости продолжалась целых семь лет. Из этого можно сделать однозначный вывод, что он являлся очень ценным сотрудником: известно ведь, что желающие съездить за рубеж тогда буквально «в очередь» стояли.

Но, к сожалению, о работе Алексея Николаевича в тот период рассказывать сложно. Зато обо всём остальном информации довольно много — нам посчастливилось встречаться с людьми почтенного возраста и в немалых чинах, которые в ту пору были молодыми офицерами госбезопасности, работали и жили рядом с Ботяном.

Рассказывает Михаил Петрович, бывший заместитель начальника Управления «С»: «В связи с вводом войск в Чехословакию меня срочно отозвали из отпуска, и я был распределён в Берлин, в Берлинский аппарат. Там, собственно, я и увидел впервые Алексея Николаевича — его тогда как раз в Чехословакию куда-то посылали. Запомнился он мне таким суетящимся, энергичным, непоседливым… А потом мы с ним в Германии года три параллельно работали. Честно скажу, что я тогда к нему особенно внимательно не присматривался. И фотографий у нас в разведке было мало: любителям сниматься говорили, что если вы хотите известности, то надо было в артисты идти. Но вот что очень запомнилось — так это Ботян на волейбольной площадке…»