Александр Бондаренко - Подлинная история «Майора Вихря»

• Название: Подлинная история «Майора Вихря»
• Автор: Александр Бондаренко
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03678-9

Он вступил во Вторую мировую войну 1 сентября 1939 года и в первые дни войны сбил три «юнкерса». Он взорвал Овручский гебитскомиссариат в 1943-м и спас от разрушения Краков в 1945-м, за что дважды был представлен к званию Героя Советского Союза, но только в 2007 году был удостоен звания Героя России. В романе «Майор «Вихрь» писатель Юлиан Семёнов соединил блистательные результаты его работы с «военными приключениями» совершенно иного разведчика.

Военный историк, писатель, журналист А. Ю. Бондаренко рассказывает о судьбе партизана, диверсанта, разведчика-нелегала Алексея Николаевича Ботяна, а также — о тех больших и грязных «политических играх», которые происходили в то самое время, когда казалось, что усилия всех стран и народов сосредоточены на том, чтобы сокрушить фашистский режим гитлеровской Германии.

---

Рассказывает Михаил Петрович, бывший заместитель начальника Управления «С»: «В связи с вводом войск в Чехословакию меня срочно отозвали из отпуска, и я был распределён в Берлин, в Берлинский аппарат. Там, собственно, я и увидел впервые Алексея Николаевича — его тогда как раз в Чехословакию куда-то посылали. Запомнился он мне таким суетящимся, энергичным, непоседливым… А потом мы с ним в Германии года три параллельно работали. Честно скажу, что я тогда к нему особенно внимательно не присматривался. И фотографий у нас в разведке было мало: любителям сниматься говорили, что если вы хотите известности, то надо было в артисты идти. Но вот что очень запомнилось — так это Ботян на волейбольной площадке…»

Вот здесь мы просто должны остановиться, потому как на тему «Волейбол и Ботян»… нет, скорее «Ботян и волейбол» следовало бы написать отдельную книгу. Но эту возможность мы предоставим тем, кто профессионально разбирается в спорте, а сами ограничимся свидетельствами очевидцев.

Прежде всего, вот что в свои 96 лет говорит сам Алексей Николаевич: «Я спортом до сих пор занимаюсь — играю не только в шахматы, но и в волейбол. Да, обязательно, по несколько раз в месяц. И мяч могу принять, и отпасовать!»

Внучка Ботяна Елена доверительно рассказала нам про такой случай, не так давно произошедший на волейбольной площадке: «Дали там какой-то пас или подачу, и дедушка попытался её словить. Но в это время один его друг, такой большой «спецназер», тоже нацелился на этот мяч. И в полёте, в каком-то таком пируэте, он валится назад, и вся эта масса падает на деда! Игра тут же остановилась… Молчание гробовое. Что же там с ним сталось?! Ничего, вылез, встрепенулся: «Чего стоите? Давайте дальше играть!».

О ком говорит Елена — мы знаем. Это ветеран спецназа, мастер спорта СССР по самбо и много ещё по чему, из тех людей, которых уважительно-боязливо именуют «шкаф». Чаще всего — за глаза. Ладно, как говорится, — проехали. Хотя даже представить такое, зная обоих действующих лиц, страшно…

Вот как раз что говорит про Ботяна-волейболиста этот самый «спецназер», его большой друг, которого мы назовём Сергеем Александровичем:

«Никогда не чувствовалось, что он старик, он никогда не ноет на площадке, не говорит, что ему тяжело, или ещё чего — то есть всё нормально! Он всегда нормально пасовал, принимал, иногда и матерком пустить мог: мол, ты что мне не даёшь принимать, — когда его где-то подстраховывают. В этом деле, то есть в спорте, главное — открытость. Ты человека сразу видишь, он очень быстро раскрывает свои качества. У кого-то хитрости больше, у кого-то — бесшабашность. То есть всё натурально, не то, что человек хочет из себя показать, а он проявляет то, что в нём есть…»

«Даже когда я с ним познакомился, — рассказывает Михаил Петрович, — он был человек уже не молодой, но такой бравый. В особенности на волейбольной площадке. Были, как всегда, игроки посильнее, послабее. Одни играют, а другие сидят, ждут, когда их пустят или не пустят… Алексея Николаевича брали всегда! Не потому, что уровень его игры был выше всех — он, в соответствии со своим возрастом, играл, скажем так, неплохо, но ему никто не мог сказать «сядь, посиди!». Не потому, что боялись — из уважения. Как-то все к нему относились с пониманием… Потом, с ним просто интересно — он довольно заводной, на молодых он всегда так: «А ты чего здесь стоишь? Ты как мяч принял? Ты куда подал?» — и так далее… Хотя сам тут же мог испортить… Но это было у него такое немножко напускное, для того, мне так кажется, чтобы скрыть свою некоторую мягкость… Потом улыбнётся: «Ладно-ладно!» Дескать, живи! Или играй…»

«Мы с Ботяном и Юзбашяном лет пятнадцать на волейбол ходили, это наша команда была, — вспоминает Ростислав Михайлович. — На волейбольной площадке действительно человека очень видно. Вот Ботян… У него же энергии! Он неспокойный, физически развит бесподобно… К тому же ему всегда надо с кем-то поругаться! Он всегда ищет виноватого: «Это ты виноват!» — «Алексей Николаевич, это же ты мячик не взял!» — «Нет-нет-нет, это он! Я бы взял его…» Ему нужно вариться в этой каше, это человек коллектива. Общение с ним всегда интересно, потому что это живой человек, живчик. Он тебе 48 вопросов задаст и будет ждать ответа на все 49. Очень любит коллектив, ему нужен коллектив. Даже если в шахматы играть, то один на один ему неинтересно. А когда рядом стоят и ругаются — о, тут он может ругаться со всеми. Он обычно мне звонит: «Ты, сволочь, почему на волейбол не ходишь?» Один раз мой зять взял трубку, а он не разобрался… Нет, он не Теркин, он более сложный, хотя и гармошку приносил на волейбол. У нас была такая традиция: когда кто-то уезжал за границу, то после волейбола «виновник» приносил чего-то… А потом Ботян обязательно говорит: «У меня ещё самогон есть…» Вы знаете, что он и сейчас ходит на волейбол! Мы его дразним: «Алексей Николаевич, вы и в 40 лет на волейбол ходили и так же стояли в углу площадки…» Он — мне: «Я?! Да я тебе блок всю жизнь делал!» Вообще, я вам так скажу, что он — светлый человек. Но только если он в соответствующем настроении, потому что он часто замыкается в себе — столько пережить!..»

«Друзья папы на волейболе очень его оберегают, — говорит Ирина Алексеевна. — В любом смысле, не только физически… Когда мамы не стало, ребята его прямо забирали из дома, насильно увозили, чтобы он не был в своих мыслях — ему было очень тяжело. Его и зрители поддерживают. Помню, давно уже было, ему кричали: «Ботян, давай! Ботян, давай!», а сын одного из его сослуживцев, тогда ещё маленький, спросил: «Мама, а что такое ботян?» Волейбол для него не столько игра, сколько круг для общения…»

Всё-таки очень сложно писать о человеке, когда нельзя рассказывать о его главном занятии. Вот ведь так поглядишь — не жизнь у Алексея Николаевича в Восточной Германии была, а сплошной праздник. Одним из «составляющих» этого «праздника» была рыбалка, о которой также ходят легенды.

«Рыбак он сумасшедший! — рассказывает Ростислав Михайлович. — Наловит, а потом ходит и рыбу раздаёт. Он вообще добрый по натуре, не жадный!»

«Да, в нашей русской «колонии» он этим хорошо был известен, — соглашается Михаил Петрович. — У него там свои места были, на которых вообще-то нельзя ловить, но Алексею Николаевичу — можно. Потом наловит, звонит: «Выйди на минутку! Возьми пару карпов».

«Ловил он много, — говорит Ирина Алексеевна, — но не варварски, не сетями! На удочку, на спиннинг… Когда его спрашивали, где ловишь, на что? — он мне кулак показывал — только скажи! На подлёдный лов ездил, и мама с ним на подлёдный лов ездила! У него, когда он выезжал на рыбалку или охоту, всегда с собой были конфеты, кофе и шнапс. Потому что сидят они на озере, где рыбалка запрещена — подходит егерь или кто: «Нельзя!» Тут папа с ним знакомится, разговаривает, угощает — причём всё это с очень большим уважением, как немцы любят… В конце концов егерь говорит: «Ну ладно, лови!» Сколько они ездили на озеро Хонеккера, там становились — это было запрещено, а у нас всё запросто! В ГДР рыбалка у него была с большой любовью. Если вечером рано освободился — всегда на рыбалку!»

Остановимся и сделаем маленькую паузу. Тут ведь дело не только в том, что человек к себе располагает, но и сказывается его высокий профессионализм. Разведчик должен входить в доверие, вызывать у людей симпатию и — чего греха таить, служба такая! — заставлять их в той или иной степени нарушать правила, ненадлежащим образом, скажем так, выполнять свои служебные обязанности. А как же иначе разведчик добывает секретную информацию и вербует агентов? Прежде всего, располагает к себе интересующий его «объект», постепенно входит в доверие, а затем уже мастерски этим пользуется…

Вот и Ростислав Михайлович считает, что Ботян, как он выразился, «рыбак очень хитрый»: «Он, когда ездил в ГДР на рыбалку, всегда брал с собой пистолет. А там же очень много дичи. Он едет — и косулю хлоп! Бросит в багажник. Немцы спросят, говорит: «Да машина сбила, я же не мог не взять!» Юзбашян ему: «Ещё раз пистолет возьмёшь!..» Он: «Я для самообороны! На всякий случай…».

С тем, что её папа, скажем так, не прост, согласна и Ирина Алексеевна. Рассказывает, как недавно, когда они были в Белоруссии, ходили на рыбалку и Алексей Николаевич поймал немного какой-то мелочи. А на обратном пути встретили мужичка, который нёс хороших карасиков или чего-то там подобное. Ботян сразу сориентировался, купил у него всю рыбу и потом с гордостью говорил, что это он сам поймал.

А вот ещё одна легенда, которую рассказывает Ирина Алексеевна: «У него был друг из Питера, тоже заядлый рыбак. И они поймали щуку, метра полтора, старую-престарую, которую привезли домой, просто, чтобы показать. Она жила у нас в ванне дня четыре. Мама сказала: «Нет, я ничего с ней делать не буду», — и есть фотография, где они её выпускают. По представительству в Берлине тогда ходила шутка: «Как, Ботян выпустил рыбу?! Такого быть не может!» Иногда — и даже часто! — мама объявляла забастовку, говорила: «Чистить рыбу не буду! Я на неё смотреть не могу!».