Наталья Сафронова - Лабиринты любви

• Название: Лабиринты любви
• Автор: Наталья Сафронова
• Издательство: Астрель, АСТ, Люкс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026210-8

Когда-то, много лет назад, крупный чиновник «органов правопорядка» посадил в тюрьму по ложному обвинению Георгия — «не пришедшегося ко двору» поклонника дочери-«принцессы» Эли…

Банально, не правда ли?

О нет!

Кто поймет, ЧТО ТАИТСЯ за фасадом состоятельной, удачливой семьи? Какие темные, обжигающие страсти кроются там, где на поверхности все кажется «полной идиллией»?

Возможно, лишь теперь, годы и годы спустя, Георгий, так и не забывший Элю, сумеет — хоть на час, хоть на миг — осознать, какой была его НАСТОЯЩАЯ, ВЕЛИКАЯ ЛЮБОВЬ, — и вспомнить прошлое?

---

Вот так в сорок с лишним у меня появилась проблема устройства личной жизни. И опять я стал женихом, Людочка, впору в Адлер собираться. Так бы и сделал, да, видно, ревнуешь меня до сих пор, дочкой держишь. Не может быть, чтоб это без твоей воли было, ты через Эльку меня к другим не пускаешь, видно. И как нам с тобой теперь быть? Зубкову-то не объяснишь, что я жениться не могу, потому что люблю до сих пор покойницу жену и из-за этого сплю с собственной дочерью. Придется, видно, Людочка, мне опять маскироваться под своего.

Вообще-то у нас в конторе с устройством личной жизни больших проблем не было. Коллектив смешанный, энергичный, система замкнутая, так что служебные романы большим злом не считались. У нас условия вообще были идеальные — командировки и технический отдел с женским коллективом на все вкусы. Я решил, что Зубков прав и надо вовремя остановиться. Перед отъездом поймал Эльку за руку на кухне, где она теперь спала, и сказал со значением: «Передай своему Твердову Георгию Владимировичу, студенту третьего курса института связи, что я запрещаю вам встречаться. Он в своем кооперативе мало зарабатывает, чтобы ухаживать за моей дочерью. Вернусь, буду разбираться с тобой».

В чемодан, помимо дежурных командировочных вещей, я уложил духи, колготки, ликер в белой непрозрачной бутылке. Посмотрел график и выбрал Веру — ладненькую шатеночку, спортсменку, мастерицу накрывать стол и находить себе кавалеров в любых условиях. Я стал присматриваться к ней после того, как один раз по дороге в аэропорт в автобусе услышал любимый бабский разговор о том, кто как рожал. Я сидел впереди и делал вид, что сплю, а они сзади раскудахтались. Так вот Вера им говорит: «А я когда на сохранении лежала с токсикозом, у нас в отделении был медбрат. Он за мной ухаживал, травы заваривал от тошноты, точки какие-то нажимал на голове. А я зеленая, тощая, в драном больничном халате, подпоясанная бинтом, представляете видок?» Бабы засмеялись: «Верка, ты даже если в пустыне кувшин найдешь и джинна выпустишь, то он тебе не три желания выполнит, а одно, но три раза».

Я решил, что ухаживания мои Вера воспримет правильно, а ее опытность компенсирует отсутствие у меня навыков обольщения. По дороге туда я подсел к ней, поговорили. Потом я ей чемодан нес, в столовой место занял, ждал. В общем, за двадцать лет я не научился ничему новому, правда, умудрился отдать ей духи и колготки, но как дойти до главного, не знал. Она сама пригласила меня зайти. Я схватил спасительную бутылку, которую и со страха почти всю один и выпил. Завел служебный разговор, потом замолчал, она предложила потанцевать, я с готовностью вскочил, уронил стул, покраснел, Вера засмеялась, обняла меня и все сделала сама. Наконец одела и выпроводила. Я испытал не столько удовлетворение, сколько облегчение, мне показалось, что личную жизнь я свою устроил. Но утром не нашел Веры, днем она меня избегала, а вечером, когда я наконец ее дождался, этим ее явно и разозлил.

— Зайдем ко мне, я на ужин кое-что припас, — предложил я, догоняя ее в коридоре нашей ведомственной гостиницы, попросту говоря — общежития.

— Нет, у меня разгрузочный день, — ответила она без улыбки.

— Ну так посидим, — я опешил и не знал, что сказать.

— Говори уж прямо — полежим, — в ее голосе прозвучала издевка.

— А что тут такого, у меня серьезные намерения, — совсем растерялся я, не зная, как себя вести. Неужели все сначала, ведь вчера вроде все уже решилось.

— Что, жениться хочешь? Так я не собираюсь, — она остановилась, не доходя до двери.

Хорошо, в коридоре больше никого не было.

— Да нет… Ну мы вчера вроде… — я не мог понять, что вдруг случилось.

— Ну и что? Теперь за ручку с тобой ходить? — она, как нарочно, повысила голос.

Еще не хватало, чтобы нас кто-нибудь услышал!

— Не пойму, ты же меня сама пригласила? — напомнил я, решив спокойно во всем разобраться.

— А сегодня не приглашаю, — заявила она капризно.

— Что изменилось-то? — спросил я в надежде на нормальный ответ.

— Настроение, — она надула губы и отвернулась.

— Ну мы его исправим, — я начал судорожно соображать, у кого из наших и под каким предлогом можно занять выпивку.

— Как? — в ее голосе послышалась заинтересованность.

— А как ты хочешь? — я решил сразу выпивку не предлагать, тем более что у меня ничего больше не было, а вдруг она согласится.

— Никак не хочу, — в ее голосе сквозило уже откровенное издевательство.

— А вчера, значит, хотела? — взял ее за локоть.

— Вчера тоже не хотела, — она выдернула свою руку, противно выпучила глаза.

— Так вроде тебя никто не заставлял, — я решил, что больше это нахальство терпеть нельзя.

— Да вот, пожалела тебя, ты так краснел, как мальчик нецелованный, — она вдруг весело расхохоталась.

— Так ты, значит, жалостливая? А Петровича, Семена, Борисенко, этих тоже жалела, или как? — Я решил заткнуть ей рот раз и навсегда, чтобы больше в голову не приходило надо мной смеяться. Знаю, мол, ей цену, а она пусть знает свое место.

— А твое какое дело? Ты мне кто, чтоб перед тобой отчитываться? — окрысилась Вера без тени смущения.

— Так мне только с тобой хотелось быть, а Борисенко твой по всем бабам шатается, — я аж задохнулся от такой наглости. Неужели она не видит разницы между порядочным человеком и этими брехунами?

— Ну так от него всем удовольствие, а от тебя чего? Лучше уж тот, кто всем нужен, чем тот, кто никому. Как только жена тебя терпела? — произнесла она с вызовом, решив, видно, что я действительно ни на что не способен.

Тут, понятно, у меня рука без всякой моей воли влепила ей оплеуху. У Верки даже царапина на щеке осталась, как от женского маникюра. Так что, я думаю, она пощечину не от меня, а от Люды схлопотала, как соперница. Тут в коридоре Борисенко появился, как будто за дверью ждал. Верка ему:

— Сергей Николаевич, подождите меня, я тоже собираюсь прогуляться!

— Жду, Верочка, — пропел он масляным голосом и весь прямо расцвел.

— Что, уцепилась за своего хахаля? Ты еще об этом пожалеешь! — ярость моя не прошла, меня всего колотило, хотелось догнать ее и влепить еще разок.

— Посмотрим, кто и о чем пожалеет. Пойдем, Сережа, — произнесла Верка голосом маркизы Помпадур и посмотрела на меня, как на лакея.

— Пошли, пока вы тут не передрались. Вадик, остынь! — поддержал ее этот прихвостень, вроде что-то из себя представляет.

— Какой я вам Вадик, не забывайтесь! — огрызнулся я, чтобы напомнить ему его место в жизни.

— Счастливо оставаться, Вадим Николаевич! — опять почему-то захохотала Верка и удалилась с ним под ручку в сторону выхода.

Вернулся я к себе в комнату злой ужасно, ругал себя страшно, что связался с этой стервой. «Сдались мне эти опытные, на них пробы ставить негде! Надо было кого попроще, понезаметнее выбирать, пострашнее. Ей бы лестно было внимание начальника, она бы дорожила хорошим отношением. А эта может только мужиков менять, больше ничего не умеет. Теперь небось эта парочка растрезвонит обо всем. Оба бессовестные, им чужое доброе имя запятнать ничего не стоит. Как же я так промахнулся?» — эти мысли не давали мне спать всю ночь. К утру твердо решил служебные романы больше никогда не заводить. С Верой я больше не разговаривал, с Борисенко держался строго-официально, но настроение было пакостное, все мне казалось, что народ на меня поглядывает да иронически улыбается. Во всем мне слышались намеки и я придирался ко всему подряд, что рабочую обстановку не улучшало. Начались накладки, одна за другой. Короче, смена та вышла нервная и тяжелая.

Вернулся я на взводе, Эли дома не было. Явилась только на следующий вечер, видно, не рассчитала, когда отец должен приехать. Я даже не стал интересоваться, где она была, и так ясно, только спросил:

— Ты передала ему, что я запрещаю вам встречаться?

— Да, — глаза опустила и больше ни слова.

— И что он ответил?

— Попросил передать тебе, что не согласен, — еле слышно, себе под нос промямлила она.

— А я его согласия, по-моему, не спрашивал. И твоего, между прочим, тоже. Иди в спальню, — я повернулся к ней спиной и пошел в комнату.

— Нет, не пойду больше, — напряглась вся, стоит в прихожей, даже куртку не сняла.

— Ты своего Георгия или как там его зовут любишь? Отвечай отцу, нечего играть в партизанку на допросе! Любишь? — Я опять к ней подошел, лицо за подбородок поднял.

— Люблю. Папа, я его очень люблю, — ответила она Людочкиным голосом. Даже с той же интонацией, которую я так хотел услышать.

— Тогда иди в спальню, а то я твоему Ромео такие неприятности устрою, что он про тебя и думать забудет, — они, молодые, думают, что стоит сказать «люблю», и преграды рухнут, ворота откроются и все будут плясать под их дудку. Нет, с него только начинается длинная дорога, которая необязательно приведет к счастью. Часто на этой дороге такие ждут ужасы, что былинным богатырям с их скромным выбором: «коня потеряешь, голову сложишь» и не снились. У меня вон как эта дорога гладко начиналась, а куда привела? Так что надо это учитывать.