Георгий Тушкан - Первый выстрел

• Название: Первый выстрел
• Автор: Георгий Тушкан
• Издательство: М.: Детская литература, 1967
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1967

Действие романа развертывается на историческом фоне событий предреволюционных лет на Украине и гражданской войны в Крыму. Но он не является документальной исторической хроникой. Классовая борьба на Украине и героические битвы за власть Советов в Крыму показаны так, как их видел и понимал мальчик, а потом подросток Юра, подчас еще по-детски наивно. В те годы немало таких мальчиков и девочек из семей трудовой интеллигенции, пылких, честных сердцем, отважных, приходили в революцию, целиком отдавали себя служению большевистской правде, совершали героические поступки.

Герой романа Юра Сагайдак, несмотря на то, что он живет в маленьком курортном городке Судаке, вдали от центров революции и контрреволюции на юге России, оказался свидетелем и участником многих грозных событий.

---

Юра слышал, что предыдущей ночью арестован граф Бернист, пытавшийся бежать на катере в Румынию.

— Вы графа расстреляете?

— Зачем? Он целый сундук важных сведений. А ты свою баронессу Станиславскую-Мацкерле не встречал?

— Тату? Нет. Зачем, она вам?

— Теперь могу тебе сказать: Наталья Бродская — активный агент контрразведки. Ее руки обагрены кровью десятков наших лучших товарищей!.. А что ты думаешь о художнике Максе?

— Кавэдэ — куда ветер дует. Так он сам о себе говорит. Была советская власть — объявил себя красным художником и реквизировал буржуйские картины для народной галереи. Пришли белые — ходил под руку с офицерами и пил с ними. Только вы его не трогайте.

— Почему же так?

— Мы ему обещали, если он нам поможет выпустить из контрразведки за шампанское и «куш-каи» нашего учителя Никандра Ильича, дядю Яшу — поручика Баранова и товарища Василия, то, когда придет советская власть, ему это зачтется, его не тронут.

— Так это вы устроили побег учителя, Баранова и Василия Первухина?

— Мы, а что? Их арестовали как большевистских шпионов и хотели расстрелять.

— Молодцы! А ведь Баранов наш человек и был послан нами. Ладно, учтем. Лишь бы другие чекисты не зацапали вашего Макса. Пусть лучше он переедет в другой город. Но я тебе этого не говорил. И вот что, у тебя есть связи с хлопцами из Таракташа?

— Есть. Там Али, сын Юсуфа. Комсомолец. У него уже записалось пятнадцать человек. И ни одной девушки… Мы с Колей назначили Али секретарем комсомола в Таракташе.

— Секретарей не назначают, а выбирают.

— А Сергей? А я?

— Вы — особая статья. Кому-то начинать надо. На первом же собрании комсомольцев выберете комитет. Может, ребята выберут других. Вполне возможно.

Юра возвращался домой поздно вечером. Здорово ему досталось от Сергея Ивановича! Черт знает, сколько глупостей сделано. Скорее бы приезжал Сергей…

В Судаке военное положение и после девяти часов вечера ходить запрещалось. Но Юре были выданы пропуск и удостоверение «на право ношения оружия». Он был очень горд и пропуском и удостоверением. Чертовски хотелось, чтобы его задержал патруль: «Стой, кто идет?» И Юра не спеша вынет пропуск, покажет и медленными шагами пойдет своей дорогой. Сколько раз их четверка зайцами разбегалась от патрулей! Они прятались по кустам, в ложбинках. А сегодня он спокойно идет по всему Судаку. Пропуск? Пожалуйста!

Как назло, ни один патруль ему не попался. «Надо будет сказать Гаврилову — плохо поставлена патрульная служба», — озабоченно подумал он.

4

Военные занятия начались через два дня, в воскресенье. А накануне, в субботу, Юра пережил очень неприятные минуты. Он наметил в отряд только хлопцев. Но тут запротестовали некоторые дивчата: «Мы тоже хотим, почему нас не записали?» Юра возмутился. Не хватало, чтобы бравый вид комсомольского отряда портили девчонки.

— Эй вы, барышни, не бузите! Не ваше дело воевать.

— Революционная война — не наше дело? — обиделись девочки.

Начался ужасный шум. Пошли к Сандетову. Шура мялся, разводил руками, но толком ничего не сказал. Пришлось обратиться к Гаврилову.

Тот сказал:

— Дивчата правы. Но не всем из них под силу винтовка. Двух-трех самых крепких запишите в строй. Это будет справедливо. А пять — восемь девочек пусть составят санитарное отделение. Красные сестры милосердия очень нужны. Пригласите фельдшерицу Белкину из больницы. Она боевая и грамотная. Пусть поучит девочек.

Так и решили.

Собрались недалеко от гимназии, у Столовой горки, и пошли стрелять к Перчему. Пусть их было немного, всего лишь двадцать человек, причем некоторые из них были «условные» комсомольцы, но все-таки отряд! Вот когда Юре пригодились его военная подготовка и многомесячные наблюдения за муштрой новобранцев на Соборной площади в Екатеринославе.

— На пле-чо! К но-ге! На кра-ул! Ша-агом арш! Ряды вздвой!..

Разбирать затвор и чистить винтовку Юра навострился еще в Екатеринославской гимназии. Сейчас он обучал этой премудрости комсомольцев.

Потом отряд построился в колонну по четыре и двинулся на Перчем. Когда отряд вышел на поляну, Юра построил его в одну шеренгу, показал, как надо заряжать винтовки, целиться, стрелять.

Каждый принес с собой «мишень» — газетный лист с нарисованным на нем посредине «яблочком». У одних пятно было величиной с яблоко, у других — с футбольный мяч. Поспорили и решили все мишени сделать с футбольный мяч. Их прикрепили к кустам, растущим под скалой: чтобы пули далеко не улетали и не убили кого-нибудь случайно.

Каждый должен был сделать три выстрела лежа, потом три с колена и три стоя.

Стрелки оказались неплохие, ведь почти все мальчишки Судака охотились на перепелов.

Стрельба стоя кончилась неожиданно: вдали, под деревьями, показался белый флаг. Степа первый заметил его.

Что бы это могло значить? Наверное, кто-то из ребят, узнав о предстоящей стрельбе, их разыгрывает?

Юра послал Колю и Степу узнать, в чем дело. Они привели с собой офицера без погон, с белым флагом на палке. Его послала группа белогвардейцев, марширующих в Судак «сдаваться по амнистии». Они сели было отдохнуть у опушки, а тут стрельба! Решили через парламентера сообщить о себе и узнать, кому и где передать оружие. Всех их семьдесят шесть человек.

Это выглядело здорово! По шоссе к Судаку шли белогвардейцы по четыре в ряд, без оружия, а впереди, по бокам и позади, увешанные трофейным оружием, — комсомольцы с винтовками наперевес. Все встречные останавливались, удивлялись. Еще бы! Комсомольцев — двадцать, а белогвардейцев — семьдесят шесть.

Юре очень хотелось пройти через весь Судак и потом обратно, но Сандетов задержал их возле ревкома.

Юра доложил Гаврилову, что комсомольский отряд в результате стрельбы взял в плен семьдесят шесть белогвардейцев: офицеров и солдат.

— Вы молодцы! Герои! Только объясни, как это понимать — «в результате стрельбы»? У вас что, был бой?

— В лесу… у подножия Перчема… — довольно невнятно пояснил Юра.

— А ваши потери?

— Ни одного!

— А среди них есть убитые или раненые?

— Ни одного!

— Что-то я не понимаю. Значит, боя не было? Ты учти. Если вы захватили в плен белобандитов, тогда их будут судить и вожаков, конечно, расстреляют. Если же они сдались по амнистии, это совершенно другое дело — тогда мы их не тронем.

Юра готов был провалиться! Пришлось чистосердечно рассказать, как было дело.

— Да вы носов не вешайте! — улыбнулся Гаврилов. — Ведь вышли они только после вашей стрельбы? Значит, колебались.

Гаврилов объяснил белогвардейцам, что если советская власть объявила амнистию, она выполнит свое обещание. Но только если кто хитрит и собирается снова выступить против советской власти, пусть пеняет на себя. А так — каждому найдется работа. Только мирный дружный труд граждан покончит с разрухой и голодом. В винодельческом Судаке с продуктами туго, но амнистированным выдадут на дорогу паек, судно отвезет их в Феодосию, а оттуда они могут отправляться куда угодно.

На тротуар вынесли стол. Комсомольцы начали перепись: фамилия, имя и отчество, год рождения, место рождения, звание, часть. Но когда были переписаны все семьдесят шесть амнистированных, вдруг оказался семьдесят седьмой: Курышкин Константин Александрович, 1904 года рождения. Юра удивленно посмотрел на стоящего перед ним подростка. Высокий, худенький, одетый в гражданское пальто, щеки ввалились, глаза блестят.

— Ты же не военный и не из их… — хотел сказать «банды», но поправился: — отряда…

— Честное слово, я кадет…

— А почему не в форме?.. Это ваш? — обратился Юра к старшему офицеру.

— Нет! В первый раз вижу.

— Запишите! Очень прошу! Я… голодаю. Я правда кадет. Только я сбежал, когда наш кадетский корпус начали грузить в Ялте на пароход… Если запишете, я получу паек и уеду в Феодосию, а оттуда домой, в Харьков.

— Не запишу. Идем со мной!

И он повел кадета к Сергею Ивановичу. Паренек рассказал, как их, голодавших детей московских рабочих, отправили в Крым на поправку еще при советской власти. Потом Крым заняли белые, и часть мальчиков записали в кадетский корпус. Сейчас, когда белые бежали, кадетов повезли в Ялту, чтобы посадить на пароход. Он сбежал, и не один он… Парень был совсем болен, лицо его пылало.

Сергей Иванович приказал Юре отвести хлопца в больницу.

По дороге Юра спросил:

— Ты военное дело знаешь?

— Учили. А что?

— У нас комсомольский отряд. Хочешь, идем к нам… Военспецем будешь.

— Конечно, хочу… Только сейчас голова очень болит.

— Ничего, поправишься!

Костя, так его звали, скоро выздоровел. До отъезда в Москву он жил у Степы и действительно учил ребят читать военные карты, составлять кроки местности, тактике взвода в бою.