Николай Покровский - Евангелие в памятниках иконографии

• Название: Евангелие в памятниках иконографии
• Автор: Николай Покровский
• Издательство: Прогресс-Традиция
• Жанр: Религия: прочее
• Год: 2001
• ISBN: 5-89826-056-0

Книга Н. В. Покровского (1848–1917), историка искусства, профессора Петербургской духовной академии, директора археологического института, является фундаментальным и до настоящего времени непревзойденным исследованием евангельской иконографии. Можно смело сказать, что ни одна другая работа на эту тему не достигает точности и широты охвата материала, как этот труд.

В работе подробно разбирается складывание главных тем христианства на основе широкого круга самых ранних византийских и славянских памятников: живописи катакомб, икон, фресок, лицевых рукописей и т. п. Книга состоит из трех частей: «Иконография детства Иисуса Христа», «Общественное служение» и «Конечные события евангельской истории», в каждой из которых читатель обнаружит особенности появления и развития таких известных сюжетов, как «Благовещение», «Рождество Христово», «Сретение Господне», «Крещение», «Распятие» и др.

Данная книга остается главным пособием для каждого, кто обращается к изучению иконографии Евангелия.

---

Речь о духовном родстве (Мф. XII, 46–50; Мк. III, 31–35; Лк. VIII, 19–21): Христос на кафедре, перед Ним апостолы и народ. Специфическая подробность: к Христу приближается на заднем плане один из апостолов с вестью о Его матери и братьях, которые стоят в стороне. Спаситель неохотно обращает взоры в ту сторону. Так в Евангелии № 74 (л. 26) и елисаветградском (зач. 49); в гелатском Евангелии (л. 44 об.) допущены изменения: действие происходит в палатах, и Христос рукой указывает на апостолов, как бы говоря: вот Матерь Моя и братья Мои. Почти без всяких перемен указанная миниатюра Евангелия № 74 повторена в Евангелиях Марка и Луки (л. 70 и 124); то же: елисаветградское Евангелие, зач. 14 и 36; гелатское, л. 100 и 171; лаврентиевское, л. 68.

Притча о сеятеле (Мф. XIII, 3–9; Мк. IV, 3–9; Лк. VIII, 5–8): Христос на кафедре, перед Ним апостолы и народ: Евангелие № 74, л. 26 об., елисаветградское, зач. 50; а в другой миниатюре (л. 70, елисаветгр., зач. 15 Мк.) схема дополнена указанием на содержание притчи: сеятель разбрасывает зерна, которые тут же и произрастают: одни на камне — тощие, другие выклевываются птицами, третьи среди терний, четвертые приносят прекрасный плод: женщина срезывает колосья. Ср. в стенописях Афонофилофеевского собора. В Евангелии публичной библиотеки № 118, л. 1: сеятель сеет; птицы выклевывают его посев; в стороне направо видна голова вола, налево неизвестное лицо с посохом в руках; в перспективе деревья, зелень, облака, птицы: это картинка в характере итальянской живописи, но не византийское религиозное изображение. Греческий подлинник оставляет в стороне букву притчи и дает ее нравственное изъяснение: Христос стоит с Евангелием. Перед Ним четыре группы людей: первая (при пути) занимается разговорами; беседующие не обращают внимания на Христа, демоны отклоняют их (χαλινουντεζ αΰτοΰζ); вторая (на камени), по-видимому, слушает слово с радостью (μετά χαραζ); позади нее идолы, которые ее окружают и которым она поклоняется; тиран и солдаты угрожают им обнаженными мечами; третья (в тернии) — мужчины едят и пьют с женщинами, возле них демоны; четвертая (на доброй земле) — монахи в пещерах молятся (перед ними иконы Спасителя и Богоматери[1454] со свечами (ζχοντξζ καντήλι): одни как диаконы[1455], другие — иереи, третьи миряне; они молятся в церквах и монастырях[1456]. В этом описании нет уже совсем византийского изображения.

Притча о зерне горчичном (Мф. XIII, 31–32; Мк. IV, 31–32): к обычной схеме присоединяются роскошные деревья с красными, голубыми и зелеными плодами: Евангелие № 74, л. 71; елисаветградское, зач. 17 Мк.; лаврентиевское Евангелие, л. 137 об. Греч, подлинник дает опять одно таинственное изъяснение притчи: Христос во гробе; из уст Его вырастает дерево, на ветвях которого апостолы с развернутыми свитками; внизу люди смотрят на апостолов[1457]. Ничего византийского в этой композиции нет.

Притча о лукавом рабе (Мф. XVIII, 23–35): схема основная та же; к ней присоединено с правой стороны изображение господина на троне, у подножия которого — лукавый раб; этот раб здесь же заключает в темницу своего должника: Евангелие № 74, л. 37; елисаветградское, зач. 77. Такова же притча о злом рабе (Мф. XXIV, 45): Христос стоит и учит; в стороне сидит господин за столом; перед ним слуга бьет злого раба (Евангелие № 74, л. 49; елисаветградское, зач. 103).

Притча о талантах (Мф. XXV, 14 и след.): Христос на кафедре, посреди апостолов и народа; подробности притчи нет: Евангелие № 74, л. 50 об., елисаветградское, зач. 105. Греческий подлинник совершенно уклоняется от древнего типа изображения[1458].

Об овце пропавшей (Мф. XVIII, 12–13; Л κ. XV, 4–6); добавления к общей схеме: стадо на лугу, вдали пастух в короткой опоясанной тунике несет на плечах пропавшую овцу; направо — палаты, возле которых стоит пастух и низко кланяется приближающимся к нему гостям: Евангелие № 74, л. 142; елисаветградское, зач. 78 Лк.; лаврентиевское Евангелие, л. 141; ипатьевское № 2 (в Ев. Матфея). Греческий подлинник: небо; девять чинов ангельских и среди них престол; внизу сошествие Христа в ад[1459].

О добром пастыре (Ин. X, 1—16): Христос на кафедре, перед Ним апостолы и народ: Евангелие № 74, л. 188 и 188 об., елисаветградское, зач. 35–36; в лаврентиевском Евангелии Христос произносит притчу стоя (л. 190 об.). Древнехристианская форма изображения доброго пастыря с овечкой на плечах, идеализированная в известной мозаике Галлы Плакиды, могла бы служить прекрасным оживлением этой схемы, но ее здесь уже нет[1460]. Греческий подлинник останавливается на дальнейшем разъяснении притчи: «аз есмь дверь» (ст. 7 и след.), и предлагает совершенно новую композицию: церковь; в дверях ее Христос, перед Ним святители, далее народ, ересеначальники и проч.[1461]

По этому же шаблону построены изображения: речь Христа на вопрос ап. Петра (Мф. XIX, 27–30). Евангелие № 74, л. 38 об., елисаветградское, зач. 79. Речь о хлебе животном (Ин. VI, 48 и след.); подробность: несколько учеников Христа, согласно со ст. 66, удаляются прочь. Евангелие № 74, л. 180, елисавепрадское, зач. 24. Обличительная речь Фарисеям (Мф. XXIII, 2 и след.); подробности: Каин убивает Авеля; воины убивают Захарию близ жертвенника.

90 Миниатюра кодекса Григория Богослова № 510

Евангелие № 74, л. 45,46 об., 47, елисаветградское, зач. 93 и 96, гелатское, л. 71 об. Проповедь о воскресении мертвых (Мк. XII, 24 и след.). Евангелие № 74, л. 90 об., елисаветградское, зач. 55. Лепта вдовицы[1462] (Мк. XII, 42–44); подробность: в стороне, возле покрытого киворием стола с деньгами, стоит женщина, тут же народ. Равеннская мозаика[1463]. Евангелие № 74, л. 91 об., елисаветградское, зач. 57; ср. гелатское Евангелие, л. 127 (Христос стоит возле сокровищницы), афоноиверское Евангелие № 5, л. 330 об., Евангелие публичной библиотеки № 105, л. 169 об. В кодексе Григория Богослова № 510 изображение поставлено рядом с исцелением слепца (рис. 90): женщина опускает лепту в кружку, стоящую у ворот; перед ней Христос с благословляющей десницей. Речь перед иудеями (Ин. VIII). Евангелие № 74, л. 184–185; ср. 194. Елисаветградское, зач. 30 и 33, ср. 42. Гелатское Евангелие, л. 258. Прощальная беседа Христа с учениками (Ин. XIII–XVI). Евангелие № 74, л. 197 и 200, елисаветградское, зач. 47 и 53· К этой же категории шаблонных изображений относятся: беседа Христа с учениками Иоанна (Лк. VII, 20–22): Евангелие № 74, л. 121 об., елисаветградское, зач. 31; с сотником (Мф. VIII, 5 и след.): Евангелие № 74, л. 14, елисаветградское, зач. 25, гелатское, л. 31 об.; с некоторым начальником (Мф. IX, 18; Мк. V, 22 и след, Лк. VIII, 41): Евангелие № 74, л. 17 об., елисаветградское, зач. 32, гелатское, л. 35 об.; беседа о дидрахме (Мф. XVII, 24–27): Евангелие № 74, л. 35, елисаветградское, зач. 73; благословение детей (Мф. XIX, 13–15; Мк. X, 13–15; Лк. XVIII, 15–17); подробности: Христос, сидя на кафедре, возлагает руки на детей; в группе присутствующего народа — женщины с детьми. Евангелие № 74, л. 38,84,85,129, елисаветградское, зач. 78 Мф., 45 Мк., 90 Лк., гелатское, л. 57 об., 118 и 119 об., лаврентиевское, л. 21, 36 об., 39 и 82, Евангелие национальной библиотеки № 115, л. 87 об.[1464]; беседа с богатым юношей (Лк. XVIII, 19–25): кодекс Григория Богослова № 510, л. 87 об., Евангелие № 74, л. 86, елисаветградское, зач. 46, гелатское, л. 120, Евангелие национальной библиотеки № suppi. 27, л. 57, № suppi, gr. 914, л. 128 об. Ответ на просьбу матери сынов Зеведеевых (Мф. XX, 20–28; Мк. X, 35–45): Евангелие № 74, л. 86 об., лаврентиевское, л. 41[1465]. Некоторые беседы, притчи и речи Христа уклоняются от рассмотренного шаблона; в иконографии главное внимание художников сосредоточено на их содержании и шаблонная схема устранена. Важнейшие из них с точки зрения иконографической суть следующие.

Беседа Христа с Никодимом (Ин. III, 1-21). Христос ведет разговор со старцем Никодимом; оба стоят (сир. Ев., л. 172); на левой стороне змей, повешенный на дереве, возле которого стоит Моисей с жезлом; на правой стороне крест. Такова миниатюра Евангелия № 74, л. 171 об.; дополнением служат две другие миниатюры на тему о возрождении людей крещением (л. 172). Миниатюрист гелатского Евангелия в одной миниатюре соединил вознесение Моисеем змея на дерево и изображение Иоанна (?), крестящего неизвестное лицо (л. 228). В лаврентиевском Евангелии шаблон (л. 172).

Беседа с самарянкой (Ин. IV, 4 и след.): сюжет имеет древнехристианское происхождение и встречается на разнообразных памятниках искусства[1466]. Фреска катакомб Претекстата[1467], относимая к ΙΙ-ΙΙΙ вв., представляет первый пример его в духе античного искусства: самарянка — стройная молодая женщина в тунике и паллиуме, с красивой прической, стоит у бассейна; в руках ее небольшая чашка с водой. Перед самарянкой Спаситель в образе молодого человека, красивого, с короткими волосами, в короткой тунике и плаще, накинутом на левое плечо; правая рука Его простерта к самарянке. Сцена эта, поставленная в кубикуле, вместе с добрым пастырем и исцелением кровоточивой, не может быть объяснена иначе как в смысле беседы Христа с самарянкой[1468]. Большей типичностью и полной ясностью отличается изображение это в скульптуре саркофагов[1469]: Спаситель — молодой человеке довольно длинными волосами и красивыми чертами лица, в длинной тунике и иматии; самарянка — молодая красивая женщина в тунике, с перевязкой, красиво схватывающей спереди ее волосы: она вытаскивает из колодца при помощи веревки, навивающейся на тамбур, утвержденный на двух стояках, сосуд с водой; Спаситель жестом правой руки выражает просьбу напоить Его. Здесь, очевидно, взят первый момент встречи Спасителя с самарянкой. Тот же момент и на древнем авории музея Юпони V в.[1470] и на равеннской кафедре Максимиана[1471]: на последней в руке Христа крест. Памятники византийские изменяют характер сцены: они полагают центр тяжести во внутреннем значении события, в самом учении Христа о воде живой, а не в факте встречи Учителя с самарянкой; отсюда — Спаситель представляется спокойно сидящим[1472] и поучающим; самарянка с изумлением слушает Его новое учение; колодец все еще удерживает форму, выработанную в эпоху саркофагов, но его роль неважна: он лишь помогает точнейшему уразумению сюжета. Эта перемена заметна уже в равеннской ломике Св. Аполлинария (Apoll. Nuovo)[1473]: