Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

• Название: Царьград. Гексалогия
• Автор: Андрей Посняков
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 0101

---

– А дорого ли будет стоить книга? – забыв о вежливости, алчно перебил работорговец.

– Ну… – Лешка ненадолго замялся. – Обычная цена – стадо коров.

– Целое стадо! А сколько голов? Ведь стада, знаете ли, бывают разные.

Старший тавуллярий наморщил лоб:

– Голов, думаю, тридцать–сорок.

– Думаю, мы с вами сговоримся! – радостно заверил Халимсер Гали.

– Мне нужно попасть к Сейид‑Ахмету, а потом – на Русь, – негромко пояснил гость. – Сможете вы это устроить?

– Гм… – Хозяин замялся. – Видите ли, друг мой, мои отношения с Сейид‑Ахметом нельзя назвать безоблачными… Не по моей вине – кто‑то из завистников нашептал сему могучему и почтеннейшему государю, сыну великого хана Тохтамыша, о моих якобы связях с крымским ханом Хаджи‑Гиреем. Они ведь враги. А ведь связей‑то никаких нет – где я, и где Крым?

Лешка опустил глаза: ага, то‑то ты частенько в Кафу ездишь! А из Кафы и до Хаджи‑Гирея недалеко.

– Хотя… – задумчиво пробормотал работорговец. – Это будет прекрасный повод подарить почтеннейшему Сейид‑Ахмету нечто такое, такое, что явилось бы символом моего к нему радушного и уважительно‑почтеннейшего отношения, истинно сыновней любви… Гм‑гм… Вот что, уважаемый друг мой, через три дня, вверх по реке отплывает караван персидского купца Карваджа. Я дам вам в сопровожденье своих воинов… и Нашчи‑Гюль – усладу очей моих!

– Нашчи‑Гюль?

– Да‑да! Это и будет мой подарок великому хану Сейид‑Ахмету!

– Да уж, красива девица, ничего не скажешь.

– К большому сожалению – уже не девственна! Зато умна и знает много стихов – с этим и дарю. Кстати, любезнейший господин мой, вы можете пожить до отплытия персидского каравана у меня. Думаю, еще успею лично проводить вас, но в случае моего опоздания мои слуги все для вас сделают. Хасан! Эй, Хасан!

На зов явился проворный человек лет сорока, одетый, пожалуй, куда лучше своего хозяина – в светло‑зеленый шелковый халат, подпоясанный широким парчовым поясом.

– Наш дорогой гость, ученейший руми, останется в доме на время моего отъезда, – быстро проговорил работорговец. – Будешь исполнять все его просьбы, Хасан.

Встав, Алексей вежливо поклонился:

– Надеюсь, мы еще с вами увидимся. Сейчас же, с вашего позволения, я отлучусь – есть кое‑какие дела в Тане.

– Ждем вас к ночи, – ласково улыбнулся хозяин. – Если не устали, скоротаем остаток вечера в ученой беседе.

– С большим удовольствием, мой любезнейший друг!

Старший тавуллярий переправился на тот берег и, отыскав корчму, подсел за стол к плотникам.

– Давненько тебя ждем, Алексий, – улыбнулся старшой, Прохор. – Сказать по правде, уже собирались идти тебя искать, думали – сгинул. А мы как раз нашли попутный караван!

– Персидского торговца Карваджа? – Лешка хохотнул. – Вижу, вы пьете вино. Я бы тоже с большим удовольствием выпил, а то все горло уже засахарилось от этого чертового щербета. Зашел тут в гости – пришлось пить… Эй, служка! А принеси‑ка сюда еще кувшинчик!

За вином выяснилось, что плотники всей артелью пока остановились здесь же, в корчме. Сошлись с одним татарином, Ахмедчаком, тот, узнав о ремесле мужиков, принялся отговаривать их ехать в русские земли, в коих, по его уверению, порядка никакого нет, одно разорение. И что самый богатый в свое время государь – князь Василий Московский, государь Суздальский и Владимирский, ныне впал в бедность, ибо, попав несколько лет назад в полон к сыновьям ныне уже покойного хана Улу‑Мухаммеда, вынужден был заплатить огромный выкуп, а кроме того, отдать во владение сыну Улу‑Мухаммеда Касиму Мещерский городок на реке Оке и до скончанья веков платить татарам – и конкретно Касиму – дань, что и делал. А татары за это иногда помогали ему в борьбе за великокняжеский трон – против главного соперника князя Дмитрия Юрьевича Шемяки, человека в военном смысле отнюдь не бесталанного, что о самом князе Василии, прозванном после недавнего ослепления Темным, сказать было нельзя.

Совсем‑совсем плохо стало на русских землях, говорил плотникам татарин, все воюют, воюют, брат на брата идет, а Василий‑князь – специально, чтоб дела свои поправить – монету портит, от того еще большее разоренье идет. А вот в городе Сарай‑ал‑Джедид хороших плотников не хватает, и, если уважаемые руми пожелают, он, Ахмедчак, готов выступить посредником.

– И наварить на вас немаленькую деньгу! – выслушав Прохора, рассмеялся Лешка. – Причем еще неизвестно, что в этом Сарае делается? Хороших плотников там нет? Ой ли? Куда же тогда весь русский полон девался?

– Вот! – старшой пристукнул кулаком по столу. – И я о том же трезвоню, так ведь не слушают – сдался им этот Сарай!

– Да ладно тебе, Прохор, – махнул рукой один из артельных. – До Большебазарного шляха доплывем – а там посмотрим. Чай, как‑никак, развилка: на север – Верховские княжества да Рязанские земли, на юг – Сарай‑город. Разберемся!

Простившись с артельщиками, старший тавуллярий направился обратно в Азак, в дом своего доброхота. Стражники у ворот крепости, видать, уже были предупреждены о госте – распахнули ворота чуть ли не с поклонами и деньгу за проход не взяли!

В ожидании Лешки Халимсер Гали коротал время за шахматами, играя со слугой Хасаном. Алексей играть отказался, ссылаясь на усталость, да что и говорить – время было позднее, и вскоре все отправились спать.

Гостю были выделены уютные покои с низким – на турецкий манер – ложем и забранными темно‑синим бархатом стенами. На низеньком столике в изящном золотом светильнике в виде лотоса горело зеленоватое пламя. Сложив одежду на сундуке, молодой человек немного поворочался и тут же уснул, и спал так крепко, что даже не проснулся проводить хозяина дома – да тот и сам не велел гостя будить. Так что, когда старший тавуллярий открыл глаза – в бледно‑голубом небе уже вовсю сияло солнце.

А со двора доносилась песня. Чудесная русская песня! Лешка приподнялся, прислушался:

Укатилося красно солнышко

За горы оно за высокия,

За лесушка да за дремучии,

За облачко да за ходячии…

Приятный какой голосок. И поет ничего себе. Не «Ария», конечно, но что‑то близко… Еще бы басов добавить – и совсем ведь было бы ничего!

Оставляет меня горюшку

На веки‑то вековечные…

Одевшись, гость выглянул в дверь, щуря глаза от яркого солнца. Во внутреннем дворике, на широкой скамейке под яблоней сидела Нашчи‑Гюль в шальварах и длинном зеленом платье с узорчатым оплечьем. Сидела и пела, задумчиво устремив взгляд куда‑то мимо Лешки.

Рядом послышались шаги. Повернув голову, гость увидел Хасана, слугу. Тот поклонился и вкрадчиво осведомился – не нужно ли чего?

– Нет, пожалуй, пока не нужно, – покачал головой Алексей. – Хотя… Если чего‑нибудь попить. Только не щербету – больно уж сладок.

– Есть мед, прошлого привозу, липовый, – с готовностью улыбнулся слуга. – Если только, правда, не забродил.

– А забродил – так еще и лучше! Неси, неси! – старший тавуллярий обрадованно потер руки.

– Ох, тварь! – посмотрев на невольницу, выругался Хасан. – Опять она во дворе – выставилась на всеобщее обозрение! Хоть и рабыня – а должна же хоть какой‑то стыд знать! Не сидится же ей на женской половине…

– А, Хасан. – Заметив слугу, девушка закончила петь. – Поди опять ругаешься! Ну не могу я на женской половине – душно мне там, непривольно! Да и жены с наложницами у нашего господина сам знаешь, какие.

– Мхх, – скривился слуга и шепотом посетовал: – И не наказать ее теперь – подарок!

– Да пусть поет. – Алексей широко улыбнулся. – Мне так вот, к примеру, нравится.

– Ну тогда… – Хасан махнул рукой и исчез в доме – видать, побежал за медком.

– Здрава будь, – повернувшись к девушке, по‑русски произнес Лешка. – Ты, я вижу, с Руси?

– Оттуда. – Невольница махнула рукой. – Из Суздаля. Совсем еще девчонкой была, как в полон попала. По велению Василия‑князя, чтоб ему пусто было, продана в числе других – все для выкупа его из татарского плена.

– Как так – для выкупа?

– А слишком много Василь‑князь татарам обещал, когда на свободу просился. Ладно, что языком‑то молоть без толку? А ты русскую речь важно знаешь, – Нашчи‑Гюль неожиданно улыбнулась. – Только говоришь смешно, не по‑нашему. Ромей?

– Да, из Константинополя.

– Из самого Константинополя? – Девушка удивилась. – Что, там еще не турки?

– Да нет пока.

– А чего здесь? Купец?

– Книгу пишу. О чужих землях, о далеких городах, о разных народах и их обычаях. Ну, как Марко Поло, слыхала про такого путешественника?

– Нет. – Девушка вдруг загрустила. – Пойду я. Нельзя мне здесь долго сидеть, хоть и не накажут теперь меня, а все ж, чего зря дразнить?

И по всему виду ее, по этим словам, по песне даже, Алексей догадался, что Нашчи‑Гюль знает о том, что предназначена в подарок великому хану. Живой человек – и в подарок. Игрушка!