Эмманюэль Бернхайм - Его жена

• Название: Его жена
• Автор: Эмманюэль Бернхайм
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995

Эмманюэль Бернхайм — французская писательница, прозаик и критик. Закончила институт восточных языков. Работала в «Кайе дю синема». Пишет сценарии для кино и телевидения.

В 1985 году привлекла внимание читателей и вызвала единодушный интерес критики первая книга 29-летней писательницы Эмманюэль Бернхайм «Нож». В 1988 году вторая — «Двое» — подтвердила неслучайность успеха, а третья — «Его жена», — получившая в 1993 году, через месяц после своего выхода в свет, одну из самых престижных литературных премий — премию Медичи, выдвинула Бернхайм в первый ряд современных французских писателей. Все три маленьких романа — притчи. «Нож» — это притча о всем надоевшем отчуждении и всем недостающей любви, «Двое» — головокружительный диалог двух подсознаний, «разговор» двух тел», изящнейшая иллюстрация к «эффектам поверхности» Жиля Делеза, одного из отцов постмодернистской культуры, а «Его жена» — притча о пустоте бытия-небытия и несущественности вещественности. (Татьяна Ворсанова. Вступление к роману "Его жена".)

---

Когда ушла последняя пациентка, Клер опустилась на диванчик в комнате ожидания. Она не двигалась. Томас не придет. Он уехал сегодня утром в своем большом четырехдверном автомобиле. Сзади капризничали дети. Ремень безопасности слишком туго прижимал их к сиденью. А теперь они, конечно, уже добрались. Жена Томаса распаковывает вещи. Она ничего не забыла. Даже подумала о том, чтобы прихватить спагетти на ужин и кофе для завтрака. Томас целует ее в шею. Завтра все вместе они пойдут за покупками.

Наконец-то они на отдыхе, все вчетвером.

Клер медленно поднялась с дивана и вернулась в кабинет.

Открыла верхний ящик письменного стола. Кусочки сахара, палочка для коктейля и кассета автоответчика по-прежнему были здесь. Они лежали на коврике из маленьких золотых квадратиков. Это были пакетики из-под презервативов, все пустые, кроме первого.

Клер не выбросила ни одного.

Она принялась их пересчитывать.

Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь. Ей стало намного легче.

Пятьдесят девять, шестьдесят, шестьдесят один. Звонок в дверь прервал ее. Может, это Томас. Она схватила все пакетики, кучей бросила их обратно в ящик и закрыла его.

В руках у Томаса был букет роз.

Он обнял Клер.

Она слышала, как за ее спиной шелестит бумага, в которую были завернуты цветы.

Она отстранилась, и он протянул ей букет.

Клер налила воды в вазу и расставила в ней розы, бережно, по одной. Их было двенадцать. Это впервые Томас принес ей цветы. Почему сегодня? Вероятно, потому, что завтра уезжает.

Он подошел к ней, снова обнял ее. Она отстранилась.

Завтра он уезжает, ведь так? Он не ответил.

А когда вернется? Он пристально смотрел на нее.

В начале января? Он сильно побледнел, отвернулся и пошел к двери.

Клер догнала его.

Положила руки ему на шею, туда, где самая нежная кожа, и поцеловала его. Он закрыл глаза. И вдруг дыхание его изменилось. Когда Клер выдыхала, он вдыхал. Они долго целовались. Ладонями она чувствовала, как подрагивает горло у Томаса.

Он дышал дыханием Клер. И пил ее слюну.

В поезде было так много народа, что Клер пришлось держать все свои подарки на коленях. Ее соседка прижимала к ней сумку с продуктами, из которой торчал длинный лосось в герметической упаковке.

В прошлые годы она ездила с Мишелем, на автомобиле. Ее родители огорчились, узнав, что она приедет на рождественские праздники без него. Вся ее семья любила Мишеля. Это его Николя всегда благодарил за подарки, которые делала ему Клер. Она попробовала расслабиться. Николя теперь уже большой. Может, он больше не будет избегать ее.

И потом, она так давно не видела родителей, мать будет счастлива повидаться с ней.

Соседка, сидящая рядом, задремала.

Всю дорогу картонная упаковка лосося терлась о руку Клер.

Она подняла голову. Сквозь занавески мигала гирлянда электрических лампочек на елке. Клер застыла на тротуаре.

Только сильно замерзнув, она решилась войти в дом.

Нажала на кнопку звонка и тут же услышала, как Николя улепетывает от двери. Когда она вошла, он уже исчез.

Отец, мать, Сильви, сестра, и Жан-Пьер, ее муж, — Клер перецеловала по очереди всю свою семью.

Мать даже не заметила, что щеки у нее совсем ледяные.

Клер положила свои подарки под елку. На полу валялись разорванные цветные обертки. Она подумала, что Николя разрешили посмотреть свои подарки, пока ее нет, наверняка боясь, что своим присутствием она испортит ребенку удовольствие.

Сильви утащила ее на кухню и шепотом попросила выписать ей лексомил. Но Клер не взяла с собой бланки рецептов. Сестра, похоже, была недовольна. Она молча раскрыла пластиковую упаковку с копченым лососем. Потом они вместе разложили на блюде ломтики, разделенные целлофаном. Клер ушла из кухни. В гостиной на диване она заметила сумку Сильви. Подошла и открыла ее. Отец и Жан-Поль, занятые починкой игрушки для Николя, ее не видели. Она быстро нашла то, что искала: зелененькую коробочку с лексомилом, почти пустую. Проглотила полтаблетки и все положила на место.

Видеоигра Николя, кажется, понравилась. Он поблагодарил Клер и позволил поцеловать себя в голову.

Ужин был уже готов. Николя сел рядом с отцом и играл в видеоигру, подаренную Клер.

Лосося она не ела.

Завтра, как и каждый год после рождения Николя, они отправятся в Пиренеи. Клер не удавалось вникнуть в их разговор. Они обсуждали встречу Нового года и говорили о друзьях, которых она не знала. У матери и сестры были совершенно одинаковые голоса.

Неожиданно она стала моргать в такт мельканию елочной гирлянды, и до ее слуха доносилось лишь пиканье видеоигры. Не надо было ей принимать лексомил — к транквилизаторам она не привыкла. Клер попробовала справиться с подрагиванием век. Уставилась на блестящую оранжевую поверхность. Лосось. Пиканье становилось все более и более далеким. Она уснула.

Вагон был почти пуст. Клер села у окна и положила ноги на сиденье напротив. Ей было хорошо.

Она проснулась на диванчике, когда они уже ели на десерт рождественское «полено». Родители, похоже, из-за нее не встревожились. Врачи всерьез никогда не болеют. После кофе и обмена подарками она всех перецеловала. И спустилась по лестнице, не дожидаясь лифта.

Потом вприпрыжку понеслась на вокзал.

Когда она приедет домой, сразу же поставит пластинку. Ей хотелось слушать музыку.

Клер почувствовала, что проголодалась.

Каждый день она осматривала розы, подаренные Томасом. Они раскрывались, а свежи были по-прежнему.

Но однажды утром они начали склонять свои головки. Клер никак не могла решиться подрезать кончики стеблей. Наконец пошла в кабинет за ножницами. Это были цветы Томаса. Не могла же она дать им вот так завянуть. Она аккуратно наискосок подрезала все двенадцать стебельков.

В тот же вечер розы снова распрямились. Клер вздохнула. Придется подождать еще пару деньков, прежде чем она положит их в ящик письменного стола.

Она сбегала за фотоаппаратом-поляроидом, лежавшим в стенном шкафу. Как она раньше об этом не подумала?

Клер сфотографировала букет.

Цвета получились бледные, но розы видны были очень четко.

Она положила фотокарточки в ящик. Закрывая его, она передумала. Вытащила ящик до конца и поставила его на стол. Отодвинула лампу. Золотые квадратики слишком ярко отражали свет.

Теперь она сфотографировала содержимое ящика. Как только поляроидный снимок получился четким, она положила его в бумажник.

Клер отправилась в супермаркет.

Издалека увидела свою пациентку, кассиршу.

Молодая женщина была в шейном корсете. Она, значит, ходила к другому врачу? Клер сейчас пойдет мимо нее и обо всем расспросит.

Сначала она пошла в хозяйственный отдел. Затем прошлась между стеллажами. Обратила внимание на женщину, укладывавшую в свою тележку одну за другой коробки сахара.

У Клер одна коробка тянулась почти полгода.

Она подумала о сладком кофе, который пил Томас. Если бы Клер жила с ним, она покупала бы столько же сахара, сколько эта женщина. Ей вдруг захотелось уйти из магазина.

Вокруг все толкали перед собой полные тележки. А Клер даже не взяла тележки. Ей для ее покупок хватало металлической корзинки. Она жила одна.

Со своей пациенткой она поговорит в другой раз. Клер встала в самую короткую очередь, ту, в которой у клиентов было не больше десяти покупок.

Клер рассматривала свою тетрадь для записи свиданий. Там была учтена каждая минута, проведенная с Томасом. Большая буква «Т» с двойной вертикальной стрелкой, указывавшей время его прихода и ухода. Час с четвертью каждый день, пять дней в неделю в течение почти трех месяцев. Она подсчитала.

Семьдесят пять часов.

В этой тетрадке были собраны семьдесят пять часов, проведенных с Томасом. Как можно решиться положить эту тетрадь рядом с тетрадками прошлых лет?

Она пролистала свою новую тетрадь. Часы, дни, месяцы, но никаких букв «Т», никаких стрелочек.

Начинался новый год.

Новый год она встречала у Бернара с Мари.

В полночь они обменялись поцелуями.

В эту же самую минуту Томас целовал свою жену, Клер была в этом уверена. Друг Бернара обнял ее за плечи и поцеловал в губы. Она не сопротивлялась.

Его звали Кристофом. Чуть позже он настоял, что проводит ее. Клер согласилась.

Она смотрела, как он открывает бутылку шампанского, купленную для Томаса.

Перед тем как выпить, они чокнулись.

Он был выше Томаса и намного тяжелее его.

Кристоф спал.

У Клер сна не было ни в одном глазу.

Она бесшумно встала и закрылась в ванной.

Пожалела, что не курит. А то бы закурила сигарету и выдыхала бы дым вот так: она откинула голову назад и сложила губы буквой «О». Увидела себя в зеркале и сама себе улыбнулась. А что, если изменить прическу? Постричься покороче. Или отрастить длинные волосы. Клер надула щеки и состроила гримасу. Потом сделала макияж. Положила темные тени под глазами, румяна на щеки и покрасила губы. Нет, это слишком, это ей не идет. И потом, с помадой на губах, как бы она целовалась с Томасом? Она стерла всю косметику и вернулась в постель.