Дэвид Шеппард - НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино)

• Название: НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино)
• Автор: Дэвид Шеппард
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Работа над книгой Дэвида Шеппарда сейчас кажется мне явным отклонением от моей «магистральной линии». В предыдущих своих работах я строго придерживался того, что было мне наиболее дорого — освещения деятельности уникальных личностей, переворачивавших вверх дном окружающий их мир, делающих всё по своему и только по своему, людей, после которых мир современной музыки уже не мог оставаться таким, каким он был раньше — иначе говоря, «безумных учёных». Образ безумного учёного всегда был мне невероятно дорог, и Фрипп, Заппа и Бифхарт полностью ему соответствуют. В случае Ино мы, конечно, также имеем дело с учёным, но уже не безумным. Ино — светский человек, который хотя и создаёт свои уникальные миры, но делает это истинно по-джентльменски — не нарушая общепринятых «соглашений». В моих глазах это минус. Вместе с тем нельзя не признать, что Ино сделал очень ощутимый вклад в современную музыку, а уж его круг общения вообще не имеет аналогов. Пожалуй, это и есть главная ценность этой книги — то, что на её страницах читатель с кем только не встретится. Тут и Фрипп, и Уайатт, и Дэвид Бёрн, и всякие прочие U2 и Coldplay. Немалым достоинством является и то, что действительно интересный период иновского творчества — т.е. до On Land включительно — описан тут крайне подробно и увлекательно, хорошим истинно английским (с таким хитрым прищуром) языком. Так что об одиннадцати месяцах, потраченных на работу, мне жалеть не приходится.

Как и в прочих своих работах, я выбросил небольшое авторское предисловие, заменив его своим. Кроме того, здесь нет ссылок на источники (они — очень неудобно — не обозначены в тексте, а скопом отнесены в конец книги; меня ужаснула мысль о том, чтобы полностью их тупо перебить с бумаги). Но я уверен, что читателю этой книги (если я верно его себе представляю) до таких мелочей нет особого дела.

Прошу читателей распространять мой перевод как можно более широко — и таким образом воздвигнуть нерукотворный памятник бесплатному труду. Надеюсь, что никому не придёт в голову брать за это деньги — помните, что своим «альтруизмом» мы приближаем светлое будущее, в котором искусство будет free for all. (Автор падает на пол от смеха.) Надеюсь, что Дэвид Шеппард нас простит.

Не стесняйтесь писать мне — а уж если у вас вдруг есть возможность подбросить мне какой-нибудь качественный материал, то вам самим должно быть стыдно, если вы мне его до сих пор не прислали.

Наконец, большое спасибо моим друзьям Григорию Чикнаверову и Дмитрию Сенчакову за их неоценимую помощь и постоянную веру в меня, а также читателям cachanoff.livejournal.com за моральную поддержку.

ПК

16 января 2011.

---

Были и другие примеры этой «таинственной музыки». Двумя другими любимыми сорокапятками Ино из той эпохи были "Chicken Necks" Дона и Хуана — хвалебная песнь одноимённым куриным органам («Цыплячьи шеи») — и взрывная вещь Литтл Ричарда "Tutti Frutti". Брайану особенно нравилась фонетическая барабанная дробь её вступления («а-уоп-бам-а-лу-боп, а-уоп-бам-бум») и текст, в котором содержался целый пышный и часто едва разбираемый перечень слов, никогда раньше не слыханных на степенных британских поп-записях. И в самом деле, по сравнению с пресной домашней пищей, которая готовилась на «Лёгкой программе» Би-Би-Си или в «Субботнем Клубе» Радио Люксембург, который нравился его сестре, эта музыка казалась телепортированной из некой невероятно чарующей параллельной вселенной. «никогда не могу никому объяснить, в чём был эффект всего этого», — сказал Ино в 1978 г. журналисту Лестеру Бэнгсу, — «не Элвиса Пресли, а более странных вещей, типа "Get A Job" The Silhouettes и "What's Your Name" Дона и Хуана — акапелльного материала, о котором у меня не было никакого понятия. Это была как бы музыка ниоткуда, и она очень мне нравилась.»

Такие залитые эхом и реверберацией ритм-энд-блюзовые пластинки с вокальной гармонией (впоследствии к ним пристало общее название «ду-уоп»), как "Get A Job", были загружены чистыми вокальными дискантами и стихами, полными юношеской бравады, ясноглазой мечтательности и безответной страсти. Подобно легионам своих современников, The Silhouettes, филадельфийский квартет с госпел-корнями, принёс возвышенную манеру и тоскующий тенор церковной музыки на мирской алтарь поп-музыки, создав гимны страдающих тинейджеров — не говоря уже о поражённых саффолкских малышах. "Get A Job" The Silhouettes до сих пор остаётся самой дорогой для Ино сорокапяткой той эры, а следом за ней идёт "Life's Too Short" The Lafayettes (это название — «Жизнь слишком коротка» — вполне могло бы быть главной максимой нашего героя). Покупка своей первой пластинки ("Get A Job") в вышеупомянутом магазине культтоваров на американской базе по иронии судьбы совпала с клятвой, которую дал сам себе Ино — никогда не устраиваться на работу. Это был не столько жест юношеской лени в качестве раннего примера типичной характерной особенности Ино (желания «работать, уклоняясь»), сколько реакцией на долгие, отупляющие часы сверхурочной работы, которой приходилось заниматься его отцу, чтобы свести концы с концами. Через много лет, когда Брайан уже назначал громадные суммы за свои услуги в качестве музыкального продюсера с международной репутацией, Мария как-то спросила его, не думает ли он когда-нибудь получить «настоящую работу». Если не считать нескольких месяцев, когда его услуги художника предлагались на досках бесплатных объявлений в южном Лондоне, Брайан никогда не думал ни о чём таком.

Повседневный мир не мог и надеяться состязаться с ультракрасочными стимуляциями рок-н-ролла — музыки, сопровождаемой столь же притягательным универсальным футуристическим языком. Идиоматический лексикон Comets, Del-rons и Velvetones отражал последние нововведения в американских высокотехнологичных разработках; это были звучные аналоги броских «плавников» на автомобилях «Кадиллак», а также обтекающей аэродинамики и сверкающей аппаратуры разворачивающейся космической гонки. Столь же ультрасовременные машины для устройства конца света стояли без дела в ангарах близлежащего Бентуотерса, и всё же со стороны тихой семейной жизни Вудбриджа с её почтальонами, монашками и неаэродинамическими поездами казалось, что вся эта новая технократия находится где-то в другой галактике.

Тем временем в других местах современная технология испытывалась, доводилась до крайностей и переворачивалась вверх дном для всяких художественных целей. В 1956 г. была выпущена песня Линка Рэя "Rumble" — инструментальный хит-сингл, звучащий в котором зачаточный звук фуз-гитары — первый в мире грамзаписи, и впоследствии умело использованный Ино в экстравагантных новых формах — получился, когда Рэй изрезал колонку своего усилителя «финкой». В ноябре сверстники Рэя с базы американских ВВС в Бентуотерс были сами готовы «загрохотать» (rumble), когда танки хрущёвской Красной Армии сокрушили антикоммунистическое восстание в Венгрии и краткая оттепель в Холодной Войне вновь сменилась опасными морозами.

Какой бы страшной ни была глобальная ситуация, жители Вудбриджа продолжали жить своей повседневной жизнью — как и миллионы других граждан мира, находящихся в ядерном полумраке — и старались не вспоминать о смысле существования своих американских соседей. Голова юного Брайана Ино была, конечно, занята совсем не предстоящим апокалипсисом — а в основном американскими поп-пластинками, несмотря на то, что подробности их происхождения оставались непостижимыми, а большинство обожаемых им артистов были безликими загадками: «молодости на меня самое большое влияние оказал, наверное, Литтл Ричард. когда я впервые увидел его фотографию, то подумал: «О, он чёрный, это интересно»; потом я постепенно понял, что все остальные тоже были чёрные.»[7]

Однако кругозор юного Ино был каким угодно, только не ограниченным. В детстве родители брали его с собой, когда ездили к его бабушке в бельгийский городок Буггенхоут, равноудалённый от Брюсселя, Гента и Антверпена. Этот опыт, соединённый со знанием американского населения Вудбриджа, значил, что мир за пределами Восточной Англии был для него вовсе не закрытой книгой. Подобно многим своим сверстникам, Ино вытягивал информацию о внешнем мире из учебников, комиксов и журналов. С приближением половой зрелости он, как и многие тысячи других британских школьников с играющими гормонами, испытал непреодолимую тягу к журналу National Geographic с его яркими фотографиями туземок в дезабилье — это было одно из немногих мест, где было можно «законным образом» наслаждаться видом женской наготы (табуированной во всех прочих местах). Подобные картинки, похоже, затронули в юном Брайане какую-то особенно созвучную струну, и стереотип сладострастной амазонки оставался фетишем его фантазии долгое время и во взрослом возрасте (в чём он часто признавался).

Однако кайф от до-юношеского вуайеризма испытывал конкуренцию со стороны множества новых музыкальных явлений с той стороны Атлантики. Это, в частности, были благозвучные страдания "Tragedy" в исполнении The Fleetwoods, слезливый ду-уоп "Daddy's Home" от Shep & The Limelites, какая-то мрачная переработка детского стишка "Little Star", сделанная The Elegants, и песня африканского происхождения "The Lion Sleeps Tonight" в исполнении The Tokens — эта вещь могла бы быть созвучным аккомпанементом для образов милашек из сумеречных саванн в журнале National Geographic. Ино также был сражён малоизвестной песней Бадди Холли "Wait Til' the Sun Shines Nellie", которая — как и многие по-настоящему любимые им песни — была упакована в потусторонние эхо-эффекты. «Для меня эти пластинки являются неотъемлемой частью моих тогдашних впечатлений», — вспоминал Ино в 1973 г. в разговоре с Яном Макдональдом из NME. «Они очень сильно связаны с моей юностью и образуют первый массив музыки, который имел для меня эмоциональный смысл. Качество звука там очень странное и труднообъяснимое — наверное, благодаря примитивной технике звукозаписи того времени.»

Звуковые горизонты американской поп-музыки расширялись, но и в более утончённых частях американской музыкальной карты шёл не менее неограниченный прогресс. Анфан-террибль авангардной музыки Джон Кейдж уже сделал окончательное заявление в музыкальном модернизме своей пресловутой пьесой 1952 года "4'33"". Представляя собой четыре с половиной минуты откровенной тишины, она была слуховым эквивалентом картин из белого холста русского «супрематиста» начала XX в. Казимира Малевича, приглашавших публику задуматься над самой природой живописи. Пьеса Кейджа работала аналогичным образом, позволяя слышать мельчайшие случайные звуковые детали: далёкий шум уличного движения, тикающие часы, биение сердца наполняли пространство «композиции», тем самым ставя вопрос о различии между звуком и музыкой. В начале 50-х Кейдж также создавал звуковые произведения с использованием ранних IBM-компьютеров на перфокартах, сочинял музыку для радиочастот и — в таких пьесах, как Williams Mix — создавал звуковые коллажи из сотен случайных электронных шумов.

Возможности электронного звука исследовались и такими людьми, как Карлхайнц Штокхаузен — ученик Оливье Мессиана и одно время ассистент Пьера Шеффера, он провёл большую часть 50-х, революционизируя дармштадтскую школу музыки при помощи своих композиций в стиле elektronische musik. В то же самое время венгерский композитор Дьёрдь Шандор Лигети, учась в Кёльне, изобретал свою «структурную музыку» — предвестник минимализма. Французский пионер конкретной музыки Эдгар Варез, провидец, говоривший об электронных композициях ещё в 20-х годах — правда, его идеи всегда шли далеко впереди технологических инноваций — в 50-е годы вернулся к композиции с плёночным коллажем Deserts, устрашающим воплощением атомного века. Если же говорить о более насущных вещах, то в 1954 г. в принстонских лабораториях концерна RCA инженеры-электронщики Гарри Олсен и Герберт Белар создали матрицу из транзисторов, резисторов и медных проводов размером в комнату и назвали её "Mark 1". Это был первый в мире синтезатор звука.