Терри Макмиллан - В ожидании счастья

• Название: В ожидании счастья
• Автор: Терри Макмиллан
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7027-0192-5

Четырех подруг — Саванну, Глорию, Бернадин и Робин — роднит возраст и стремление обрести счастье. Они не мечтают о чем-то сверхъестественном. Их представления о счастье гораздо прозаичнее — встретить достойного человека и жить с ним в мире и согласии. Каждая идет к цели своим путем, преодолевает свои трудности и в итоге находит свою любовь. Может быть, она не совсем идеальна, но кто вспомнит об этом…

---

Совсем раскисшая, я выключила телевизор, чтобы не было так грустно. Ненавижу такое настроение! Лак подсох, и я пошла в ванную уложить волосы. Черный кружевной лифчик болтался, как пустой. На кой черт я его ношу? Будь я понахальнее, купила бы себе грудь, да побольше, а то ходи с этой толстой задницей и ножищами, а спереди — два пупырышка. Я натянула платье и взяла пальто.

На площадке подумала: „Господи, если это не Он, сделай, чтобы было хотя бы весело. Чтобы хоть потанцевать до упаду и посмеяться. Господи, хоть что-нибудь бы почувствовать!"

В лифте ни с того ни с сего мне вдруг на память пришел Джерард — моя первая школьная любовь. Он ходил за мной по пятам и сидел рядышком на диване, когда я нанялась присматривать за детьми. Целых два года целовал меня, когда мы ходили в Павильон ужасов, гладил грудь через кофту, потом перестал — он уважал меня и не хотел, чтобы мне было неловко. Он искал меня глазами в толпе, когда забивал гол, присылал мне сладкие „валентинки", подрабатывал в „Макдональдсе", чтобы помочь своей маме. В семнадцать лет он уже был мужчиной. Мы ни разу даже не переспали… Потом он угодил во Вьетнам, а я поступила в колледж и больше не вернулась в Питтсбург. Понятия не имею, где он теперь и что делает, но что-то подсказывало мне, что за него тогда надо было выйти замуж.

Подъезжая к стоянке перед гостиницей, я ужасно нервничала. Снегопад прекратился, но передавали, что ожидается сильное похолодание. Глаза слезились, а щеки отчаянно щипало. Помада на губах совершенно заледенела. Надо было шапку надеть и подстежку, но нет уж: сегодня я должна быть в форме. Пока я добежала до подъезда, ноги у меня окоченели, а палец на одной я даже уже успела натереть.

В лифте поднимались три пары. Я тут же решила, что не дам себя в обиду. Особенно сегодня. Если повезет, на следующее Рождество я тоже буду не одна. На их приглушенное „здрасте" я ответила бодро и громко: „С Новым годом!". Пока я стягивала перчатки, лифт остановился. Перед нами за длинным столом сидел человек и складывал деньги и билеты в металлический ящик. Про входную плату Лайонел ничего не говорил.

— Сколько с меня? — спросила я.

— С тебя, сестричка, двадцать долларов.

Мы обменялись улыбками. Я сняла пальто и подошла к двери в большой танцевальный зал, украшенный шариками и гирляндами. В зале набралось уже человек двести. Музыка гремела. Диск-жокей крутил старые добрые пленки. Танцевали мало. Только бы ничего не напоминало атмосферу клубов „Если вам за тридцать"! А то будут посиделки с болтовней на весь вечер. Такие всегда думают, раз они уже не первой молодости, то и расслабиться нельзя. Да ведь Новый год, черт возьми!

Лайонел предупредил, что будет в кожаных ковбойских сапогах и в ковбойском галстуке с серебряными бомбошками. Как-то он там называется, я забыла. Интересно, думала я, как все эти мужчины ездят на лошади. Хоть бы у него сапоги были без шпор. А что, если он в этой дурацкой ковбойской шляпе?

Я вздохнула, втянула живот, притворилась, что мой вес сорок пять килограммов, а не шестьдесят пять, и направилась к свободному месту за большим круглым столом. Вдруг музыка прекратилась. Я оказалась одна посреди большой танцевальной площадки. За столом сидели три пары неопределенного вида. Я вежливо спросила: „Здесь не занято?" Один из мужчин сказал: „Нет. Присаживайтесь к нам". Три женщины подозрительно меня оглядели и улыбнулись так фальшиво, что и дурак бы понял. Они ни звука не издали, даже не кивнули. Я не понимаю, почему некоторые женщины такие вредные. Может, они чувствуют опасность, когда рядом оказывается молодая и привлекательная особа и без сопровождения? Ну вины же моей нет в конце концов, что я не какое-то бесформенное страшилище. А они меня таким взглядом смерили, как будто у меня на лбу написано: „Да, я такая. У меня никого нет, я отчаялась, мне на приличия наплевать. Стоит вам отвернуться или пойти в туалет, и я начну кокетничать с вашим спутником и его переманивать!" Нет, до такого, надеюсь, все-таки не дойдет.

Деваться было некуда, я подсела к ним, но минут через пятнадцать почувствовала себя неловко, этаким незваным гостем, или как будто я заразная какая. Между черными раньше так не было принято. Там, где я родилась, заговаривают друг с другом даже незнакомые. Когда же эта женская троица стала шептаться и хихикать, я решила выпить чего-нибудь в баре, а заодно посмотреть, нет ли здесь знакомых, и по пути попытаться вычислить этого Лайонела.

Диск-жокей поставил „Не останавливайся, пока не надоест" Майкла Джексона, и все сразу высыпали на площадку танцевать. Пришлось обходить вокруг и пробиваться через толпу.

— Эй, мамочка, можно с тобой? — сказал кто-то, но я не обернулась и пошла дальше. Через несколько шагов я услышала:

— Хочешь встретить Новый год со мной, киска?

Я не ответила.

— Сестричка, а сестричка, ну ты, слышь, в голубом бархате, поедешь ко мне домой?

Я молча пробивалась к бару. Рассказал бы кто-нибудь этим парням, что к взрослой женщине обращаются и даже комплименты делают иначе. Что фразы типа „Эй, мамочка", не только признак дурного воспитания; они вульгарны и обидны до слез. Будь я посмелее, я бы с удовольствием ответила: „Я что, правда, выгляжу, как твоя мама?" Интересно, приходило им когда-нибудь в голову сказать: „Здравствуйте, меня зовут Карл (Билл или Джеймс), как хорошо вы сегодня выглядите". А я хочу услышать именно это. И еще хочется знать, что будет, если ответить разок: „Эй, красавчик, да я всю жизнь мечтала трахнуться с тобой! Ну, давай, прямо сейчас. Пошли!"

Я заказала себе белого вина и села за свободный столик у окна. Немного погодя рядом подсел парень. Он улыбнулся, показав золотой зуб, что отнюдь не украшало его. В ответ я изобразила такую же фальшивую улыбку, как те три дамочки за большим столом. Этот парень, видно, вылил на себя целый флакон „Поло". У меня даже в носу защекотало, и я чихнула. Он сказал: „Будьте здоровы". Я поблагодарила. На мизинцах у него были бриллиантовые перстни. Он решил закинуть ногу на ногу под столом, но у него не получилось. Тогда он пригладил завиток на голове и наклонился ко мне с таким видом, как будто собирался засесть здесь на всю ночь.

— Счастливого Нового года! — Я поднялась из-за столика.

Так хотелось потанцевать, но пригласить кого-нибудь я не решалась, потому что у каждого могла быть пара, а лезть на рожон в этот вечер мне не хотелось. Я решила пойти в туалет покурить и подкраситься. На самом деле, это был предлог, чтобы не слоняться без цели. Если этот Лайонел не объявится в ближайшие двадцать минут и если какой-нибудь приличный мужчина не пригласит меня на танец, поеду домой и посмотрю сериал с Диком Кларком, решила я.

В туалете было полно женщин, сверкающих фальшивыми бриллиантами, в переливающихся платьях, блестках и стразах. Все вертелись перед зеркалами, брызгались и капали в рот освежители дыхания, подводили губы, подрумянивались и душились без нужды, взбивали кудри и подтягивали груди. Некоторые явно любовались собой. Я скинула туфли, закурила и заняла очередь в туалет. Вдруг кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулась и оказалась лицом к лицу с красивой женщиной; думаю, она была бы еще красивее без слоя грима и накладных волос (готова поспорить, что это был шиньон), то есть, если бы больше было видно ее лицо.

— Ни к черту у тебя платье, девочка, а уж носишь ты его вообще… — сказала она.

— Это точно, — поддакнуло чье-то отражение в зеркале.

— Спасибо. — Я улыбнулась.

Когда кабина освободилась, я вошла. Выйдя, посмотрелась в зеркало, пожелала всем счастливого Нового года и вышла.

Через дверь в танцевальный зал было видно, как в кругу танцевала целая толпа пар, тесно прижавшихся друг к другу под звуки „На самом деле" Лайонела Ричи. Одной стоять было глупо, но и танцевать идти расхотелось. Не люблю медленные танцы впритирку с чужими мужчинами.

Я переминалась с ноги на ногу — палец на левой ноге болел ужасно — и вдруг почувствовала, что колготки побежали от бедра вниз широкой дорожкой. Черт возьми! Вот почему я их терпеть не могу. Вернуть бы хоть половину денег, которые у меня уходят на колготки, была бы я богачкой. Я нагнулась посмотреть, докуда добежала дорожка, и заметила краем глаза довольно стройные ноги в ковбойских сапогах без шпор. Подняв глаза, я увидела потрясного мужчину, волосы — соль с перцем, бородка — с проседью. На нем был галстук с серебряными бомбошками. „Не может быть, чтобы это был Лайонел", — подумала я, но тут он улыбнулся ослепительно и вопросительно посмотрел на меня: „Ты, наверное, и есть та самая?.." Я тоже улыбнулась. Он болтал с какими-то парнями, по, похлопав одного по плечу, направился ко мне.

— Саванна?

— Лайонел?

Я думала, он поздоровается за руку, и обалдела, когда он меня обнял, — просто не была готова к этому. Пока он меня не отпускал, секунды две, я успела подумать: „Есть Бог на свете, и сегодня он меня слышит".