Барбара Картленд - Влюбленный странник

• Название: Влюбленный странник
• Автор: Барбара Картленд
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-05024-2

Драматург Рэндал Грэй рано добился успеха и славы, в него влюблены две восхитительные женщины — знаменитая голливудская актриса и лондонская светская красавица. Но он разрывается между ними, чувствуя себя измученным и несчастным. Нежданная встреча со случайным знакомым, актером и авантюристом Дарси Форестом, и его дочерью-подростком позволила Рэндалу отвлечься от трудного выбора… Когда-то мимолетное вмешательство Дарси уже изменило его судьбу. Откуда Рэндалу было знать, что эта новая встреча перевернет всю его жизнь?

---

Это было вполне в духе мадам де Монтье — забрать с собой в Америку попугайчиков и оставить довольно дорогие картины, уникальную коллекцию табакерок и изысканное серебро. А еще мадам оставила виллу в полное распоряжение Рэндала.

«Живи сколько захочешь, — сказала на прощание мадам. — Пьер и Мадлен за тобой присмотрят. Задай им тут работы, а то обленятся к моему возвращению и, когда я захочу устроить прием, скажут мне, что это для них очень хлопотно. Людям, которым нечего делать, обычно невыносима мысль о том, что придется сделать чуть больше».

Рэндал рассмеялся, подумав про себя, что с ним работы у Пьера и Мадлен действительно будет немного. Все, что ему требовалось, — это отдых, сон и радость одиночества.

Странно, думал Рэндал, как редко человеку вообще удается побыть одному. В его квартире в Лондоне была секретарша, непрестанно звонил телефон, и множество досадных мелочей ежедневно прерывали привычный ход его жизни. В его сельском доме, приобретенном совсем недавно, все было примерно так же. Люди приезжали на автомобилях, просто чтобы перемолвиться с ним парой слов. И ему, как и в Лондоне, требовался секретарь, потому что слуги отказывались отвечать на телефонные звонки, аргументируя это тем, что тогда у них не останется времени для выполнения их обязанностей. Такова была плата за успех. Рэндал знал это, но поначалу так радовался успеху, что как-то забыл про обратную его сторону, оказавшуюся, к сожалению, довольно утомительной.

Все дело в выносливости, думал Рэндал, начиная понимать, что его желание ничего не пропустить и все успеть уже вышло за рамки здравого смысла. Силы его иссушала не столько работа, сколько сопутствующие успеху в обществе обстоятельства. Рэндал не предполагал, что, став известным драматургом, он превратится и в светского льва, но именно это с ним и произошло. Его приняли в общество, в котором он даже в самых смелых мечтах не рассчитывал стать своим. Он познакомился со всеми этими людьми через Джейн Крейк и сразу понял, что этой женщине предстоит сыграть в его жизни большую роль. Плавясь под солнечными лучами, Рэндал думал о Джейн, и лицо ее, возникавшее в его видениях, было словно окружено радужным ореолом.

Джейн была очень привлекательна, и Рэндал не сомневался, что она полностью соответствовала нарисованному когда-то его матерью образу «подходящей девушки» для ее сына. Он собирался рассказать Люсиль о Джейн, отправляясь в Нью-Йорк, но для этого так и не нашлось времени. Рэндал понимал, что дальше невозможно скрывать от Люсиль, что значит для него Джейн или, скорее, что она будет значить для него в будущем, но, по правде говоря, он побаивался этого момента. Прежде чем Рэндал наконец решился на этот шаг, оказалось, что Люсиль согласилась играть в его новой пьесе, которая должна увидеть свет в октябре, и в связи с этим в конце августа приезжает в Лондон.

«Жду не дождусь, когда мы будем вместе, дорогой, в старом добром и грязном Лондоне», — сказала Люсиль Рэндалу, когда он покидал Нью-Йорк.

А он так и не рассказал ей о Джейн.

Наверное, именно мысли о Джейн и Люсиль и не давали Рэндалу в полной мере насладиться покоем после отъезда мадам де Монтье в Нью-Йорк. Даже во сне он словно бы слышал голоса двух девушек, видел их лица, чувствовал, как они протягивают к нему руки, устраиваясь по обе стороны от него. Позже — много позже — Рэндал не раз спрашивал себя, не был ли страх, охватывавший его при мысли о Джейн и Люсиль, причиной того, что он согласился в тот день на безумное предложение Дарси Фореста. Предложение, ошеломившее его до потери дыхания, которое он все-таки принял, сам не понимая почему.

Это противоречило всему, что Рэндал планировал, всему, чего он хотел, и все же Рэндал позволил Дарси Форесту и его дочери переехать на виллу, потому что Дарси сказал, что больше им некуда идти.

Рэндал не успел понять, на что он согласился, не успел осознать, что оказался способен на такое безумство, пока для Дарси и Сореллы не приготовили комнаты и не отнесли наверх их багаж. Уже позже, выйдя в гостиную, Рэндал заметил сидящую у окна и глядящую на море Сореллу.

Сначала она его не видела, а когда увидела, вздрогнула, словно он невольно заставил ее спуститься с небес на землю, покинув далекий горизонт, куда она успела отправиться. Несколько секунд казалось, что девочка просто не видит его, затем Сорелла вскочила на ноги.

Рэндалу показалось, что она ничуть не испугалась его и не стремилась убежать, а просто спряталась в свою раковину, как сделал бы любой ребенок, избегая взрослого, которому нельзя мешать своим присутствием.

Было в этом самоуничижении что-то такое, что показалось Рэндалу жалким и трогательным. Ведь он хотел быть ласковым с девочкой, просто не знал, как взять верный тон.

— Тебе здесь понравится, — сказал он. — Если этот дом не покажется тебе слишком уединенным.

Сорелла была уже у двери, когда он заговорил. Она замерла на месте, обернулась, и глаза их встретились.

— Я думаю, вы очень глупы, — отчетливо произнесла Сорелла и, не дожидаясь его ответа, вышла из комнаты.

Глава вторая

На поданном Рэндалу за завтраком подносе лежали два письма.

Солнце, огромное, золотое и уже очень жаркое, заглядывало в окно и, отражаясь в серебряном кофейнике, освещало дорогой цветной фарфор, отлично характеризовавший вкусы мадам де Монтье, проявившиеся в оформлении виллы.

Два письма были прислонены к подставке для тостов.

Даже не взглянув на почерк, даже не взяв писем с подноса, Рэндал знал, от кого они. Ни с чем нельзя было спутать голубую в цветочек бумагу одного из писем и строгую сдержанность второго.

Откинувшись на подушки, Рэндал разглядывал письма и понимал, что абсолютно спокойно и равнодушно думает об авторах обоих и что его нервы наконец перестали напрягаться из-за этих двух женщин, а также из-за всех других его проблем.

Рэндал не был склонен к самокопанию или к особенной заботе о своем здоровье, но глубокая усталость и чудовищное переутомление, владевшие им всего неделю назад, не на шутку его напугали. Так что теперь Рэндал испытал огромное облегчение, снова почувствовав себя самим собой.

— И хотите верьте, хотите нет, — произнес он вслух, обращаясь к письмам, — своим излечением я во многом обязан Дарси Форесту.

Дарси и Сорелла гостили на вилле уже больше недели, и Рэндалу не просто нравилось их общество. Он нашел в этом обществе то, чего никак не ожидал, — огромное облегчение и лекарство от владевшей им усталости.

Теперь Рэндалу было совершенно очевидно, что с самого начала ему требовалось вовсе не одиночество, а смена окружения. Дарси Форест, безусловно, кардинально отличался от тех людей, с которыми Рэндал имел дело в Лондоне и Нью-Йорке.

Дарси Форест был совершенно необычным человеком. Не было никаких сомнений в том, что первое впечатление Рэндала оказалось правильным — Дарси был авантюристом! И это еще мягко сказано. Дарси был одновременно пиратом и разбойником с большой дороги.

Когда он говорил, достаточно было закрыть глаза, чтобы представить его в бархате, кружевах, ботфортах и шляпе с пером. И пусть Дарси был хвастуном и проходимцем, было в нем что-то романтическое, завораживавшее всякого, кто хоть раз взглянул в его глубоко посаженные глаза или услышал его низкий рокочущий голос.

Возможно, рассказы Дарси о его любовных похождениях были сплошным хвастовством, но Рэндал ловил себя на том, что хорошо понимает, почему немногие оказались способны устоять перед его обаянием и напором. Он обкрадывал людей, точнее, заставлял платить за удовольствие с ним общаться, но если судить по тому, что они от него получали, а не только по тому, что давали, Дарси Форест был не единственным, кто выигрывал от знакомства.

Он завораживал своих знакомых. Каждый чувствовал себя в его обществе веселым и счастливым. Всю ту неделю Рэндал смеялся в компании Дарси столько, сколько не смеялся никогда в жизни. Он привык к изящной словесной перепалке, так как недавно был принят в определенный круг общества, члены которого гордились тем, что выбирали себе подобных за их ум и острословие, а не за благородное происхождение и высокое положение.

Но юмор Дарси Фореста оказался совершенно иного свойства, он был более сочным и соленым. В нем было что-то от едких реплик шекспировских пьес, его юмор был полон жизнью, как и сам Дарси. Дарси вел безнравственную жизнь, безусловно, был лжецом, мог в любой момент сочинить историю или анекдот, чтобы произвести впечатление, но за его шутовским обличьем и гротескной манерой держаться угадывался фундамент из жесткой правды и богатого опыта. Он и вправду пережил то, о чем говорил, и это было гораздо важнее умения ввернуть изящную фразу или заставить всех смеяться, выставив кого-то в невыгодном свете.

Истории Дарси далеко не всегда годились для гостиной, и иногда, когда с ними в комнате была Сорелла, Рэндал смущенно смотрел на девочку, затем на ее отца, стараясь предостерегающим взглядом или движением бровей указать на тот факт, что их беседа не предназначена для детских ушей.