Вениамин Рудов - Последний зов

• Название: Последний зов
• Автор: Вениамин Рудов
• Жанр: История

---

- Довольно ковыряться там, - в сердцах крикнул Новикову, с трудом сдержав желание выругаться. - Вертайся назад. - Ему показалось - отделенный оглянулся и что-то сказал.

Но Новиков, снявшись с места, уже не ползком, а пригнувшись, сделал короткую перебежку к повороту траншеи, где молча лежал Миронюк, оба затем спрыгнули вниз, и отделенный, сбив на затылок фуражку, не хоронясь, в полный рост устремился по ходу сообщения к пулемету, трудно дыша, рукой придерживая на боку туго набитую полевую сумку младшего командира.

С удесятеренной быстротой восприятия, какая возникает в минуты большого нервного напряжения, Ведерников без особого труда догадался - случилось что-то чрезвычайно серьезное. Он это понял чисто интуитивно, подался Новикову навстречу.

- Что там?

- Мало хорошего. - Новиков с трудом перевел дыхание и, схватив пулемет, крикнул, не оборачиваясь: - За мной! Они переправу наводят.

- Понтон?

- Бегом, туда!..

Не вдаваясь в объяснения, младший сержант сильным толчком выметнулся наверх, в считанные секунды достиг крайнего от реки дуба с двумя лазами в дупло. Почти одновременно с ним бросился на землю Ведерников, и едва успел лечь в удобном для стрельбы положении - вниз лицом, - как на той стороне, где теперь устрашающе ревели моторы, вспыхнули в небе ракеты красного цвета.

"Началось! - холодея, подумал Ведерников и втянул голову в плечи. Сейчас дадут жизни!"

Еще не угас красный свет сигнальных ракет, еще истаивали в небе призрачно-багровые островки, а оттуда, от горизонта, девятка за девяткой к востоку понеслись самолеты. В дрожащем воздухе грохотало, и душный, пропахший бензиновой гарью вихревый шквал гнул к воде камыши и поднимал метровую волну, со страшной силой разбивая ее о берег.

Тумана как не бывало, его рассеяло первыми же порывами, обнажив левый берег реки, где, как в разворошенном муравейнике, у десантных лодок и плотиков, у дюралевых понтонов, окрашенных в зеленый цвет, копошились вражеские солдаты в касках.

Ведерников пробовал считать самолеты, но сбился. Они шли и шли, волна за волной, низко, почти стелясь над лугом, проносились, как смерч, набирая высоту, и исчезали в рассветной дымке над Брестом.

Новиков не сводил глаз с разводий в зарослях камыша, где теперь с лихорадочной торопливостью несколько вражеских солдат, видно, саперы, крепили штормовой мостик на двух понтонах, а третий заводили на веслах другие.

Вибрировал спрессованный воздух, не смолк грохот последнего косяка пикировщиков, а над Забужьем опять взмыли ракеты, с раскатистым треском раскололось заалевшее небо; всесокрушающий ураганный огонь обрушился на правобережье, перепахивая его вдоль и поперек и поднимая в воздух груды земли и тучи песка.

Вражеская артиллерия молотила прибрежную полосу методично и яростно, будто перед нею была не жиденькая линия траншей и окопов, обороняемая несколькими десятками пограничников, а долговременные железобетонные укрепления с мощной артиллерийской защитой.

Полузасыпанные землей, оглохшие от адского грохота парни прижались к земле, ничего не соображая, задыхаясь от евшей легкие и глаза тротиловой вони. Вдоль всего берега взлетали фонтаны песка, искореженные деревья вперемешку с кустарником, тяжело ухали, падая и рассыпаясь от ударов о землю, желтые глыбы слежавшегося песчаника, и над кошмарным этим хаосом, над закипевшей от ударов множества весел рекой, полыхавшей оранжевым пламенем, загорелся безмятежно оранжевый небосвод, розово распространяясь в бездонье.

Всходило солнце.

Двадцать минут прошло от начала войны.

Река, еще недавно тихая, без морщинки, утихомирившаяся после шквалов, поднятых самолетами, опять забурлила: сотни лодок и плотиков под прикрытием огневого вала отчалили от берега.

Началась переправа.

На первых минутах Новиков обалдел от грохота канонады, из сознания ушло все, кроме ужасающих громовых раскатов; страх прижал к гудящей, вздрагивающей от разрывов земле - будто связал по рукам и ногам; в груди была холодная пустота; по дубу, за которым лежал он рядом с Ведерниковым, глухо ударяли осколки мин и снарядов, на голову сыпалось крошево листьев и веток, нечем было дышать: пороховая гарь плотно стлалась над прибрежной травой.

Так длилось мучительно долго: минуту, две - вечность, пока где-то, у него за спиной и в отдалении, не рвануло трижды подряд, и докатившаяся взрывная волна как бы накрыла его с головой, обдав пылью и запахом гари.

Придя в себя, Новиков невольно оглянулся назад, туда, где между деревьями недавно проглядывали белые стены комендатуры и в отсвете зари алела черепичная крыша с красным флажком на фронтоне. Комендатуру он не увидел. Не было ни флажка, ни фронтона, исчезла красная черепица. В просвете между деревьями, где постоянно открывалось глазу двухэтажное здание с чисто вымытыми оконными стеклами и веселым зеленым балкончиком, теперь оседало облако рыжей пыли, а снизу к верхушкам кроны поднимались густые клубы белого дыма, и сквозь него прорывались огненные языки в глубине двора.

Новиков не поверил глазам. Еще полностью не осознав размеров беды, ошеломленный увиденным, он, забыв об опасности, привстал, но Ведерников ударом под коленки свалил его на траву.

- Жить надоело? - прокричал боец и показал рукой в сторону реки. - Сюда гляди.

Взгляд Новикова, бессмысленно скользнувший по рябому лицу Ведерникова, чисто автоматически переместился на левый берег реки, от которого отчаливали первые лодки с врагами. Кто сидя, кто в рост, не прячась, как у себя дома, уверенные, они переговаривались, смеялись, и смех этот, слишком громкий и не очень естественный, был для Новикова чудовищно оскорбительным.

Как в позапрошлую ночь, разом отрезвев, освободившись от страха, движимый мстительной ненавистью к этим гогочущим наглецам в касках, Новиков вдавил в плечо приклад "дегтяря", поймал в прорези прицела выдвинувшуюся вперед десантную лодку и, уже ничего не слыша, ничто не принимая в расчет, лишь видя перед собой единственную надувную лодку, сцепив зубы и затаив дыхание, ударил по ней короткой расчетливой очередью. Стоявший на носу солдат с длинным шестом как подрубленный упал навзничь в воду.

Пробитая в нескольких местах резиновая лодка обвяла, солдаты бросились с нее врассыпную, попрыгали в воду, где их настигал огонь ведерниковского ППШ. И не только его - Ведерников скосил глаза влево и увидел в окопе Ивана Быкалюка, пулеметчика. Иван, прилипнув щекой к прикладу своего "дегтяря", бил по еще не наведенному до правого берега понтонному мосту, несколькими очередями разметал копошившихся там саперов, затем перенес огонь на десантников.

Тем временем, пока Новиков, потеряв интерес к сносимой вниз по течению тонущей лодке, брал на прицел другую, побольше, противник переместил огонь артиллерии в глубину; разрывы гремели за станцией, где-то у Белого озера, по всей вероятности, в расположении полков 75-й дивизии, а здесь, на правой стороне Буга, где, казалось, все живое перепахано вместе с землей, здесь вдруг ожил истерзанный берег - ружейно-пулеметная стрельба зазвучала на всем его протяжении, послышались крики, и было непонятно, орут ли тонущие, расстреливаемые с близкого расстояния гитлеровские солдаты или же победно разлегается яростный крик заставских хлопцев, отбивших атаку врага.

Река еще кипела от взрывов гранат, всплесков барахтающихся вражеских десантников, ударов весел и ливня пуль, но десантные лодки и плотики, значительно поредев, теперь поспешно убирались вспять, даже не достигнув середины реки.

Первая атака врага захлебнулась.

"Дегтярь" в руках Новикова, еще раз задрожав в длинной визжащей очереди, смолк. Отвалился от приклада своего автомата Ведерников, обернул к отделенному потное, в потеках гари, возбужденное лицо с пожелтевшими оспинами на щеках и на лбу, но тут же снова припал к автомату, ничего не сказав, и стал посылать на тот берег короткие очереди.

По траншее к Новикову подбежал Миронюк. Простоволосый, тоже в потеках гари, радостно сияющий, еще издали крикнул:

- Далы жару гамнюкам!.. Во далы так далы. Тэпэр довго нэ сунутся, засраньцi. Закурыть е, младшый сержант?

- Не курю.

- Та в мэнэ самого е, - рассмеялся Миронюк. - То я так, про запас, як кажуць. - Он принялся сворачивать цигарку. - Ты як сэбэ чувствуешь?

- Нормально. - Новиков обратил взгляд к горящей комендатуре, где продолжал клубиться изжелта-белый дым и вырывались языки пламени.

- Почэкай, почэкай, нашi прыйдуць, отi врiжуць так врiжуць, отi жару дадуць. - Миронюк задрал голову кверху, в ту сторону, куда смотрел Новиков, но значительно выше - к небу. - Нашi лiтакы йдуць. Чуешь?

С востока нарастал мощный гул самолетов.

- Смотайся в комендатуру, посмотри, что там, - сдавленно сказал Новиков, не глядя в сразу помрачневшее лицо пограничника.

- Зараз, трохы покурю... Мо ты закурыш?