Энвер Ходжа - Хрущевцы

• Название: Хрущевцы
• Автор: Энвер Ходжа
• Издательство: Русь
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996

Книга личных воспоминаний одного из руководителей Албанской партии Труда об отношениях руководителей коммунистических партий в 1950–1960-х годах.

---

Этим мы косвенно говорили Хрущеву, что не разделяли его надежд и иллюзий о югославских руководителях и особенно о «товарище Тито», как он начал называть его. Эти мысли я высказал Хрущеву и в беседе, которую имел с ним позднее, 23 июня 1954 года. Но он делал вид, будто не замечал расхождений между нами в связи с югославским вопросом. Быть может, он просто не хотел вызвать конфликт с нами еще на первых наших официальных встречах с ним, а быть может, недооценивал нас и знать не хотел о наших возражениях. Помню, он находился в состоянии полной эйфории и говорил с уверенностью человека, у которого дела на мази. Он только что возвратился из молниеносной поездки в Чехословакию (он был мастером всякого рода поездок: молниеносных, инкогнито, официальных, дружественных, шумных, молчаливых, дневных, ночных, объявленных, необъявленных, краткосрочных, долгосрочных, со свитой и совершенно в одиночку, и т. д.).

— В Праге, — сказал он мне, — я снова коснулся югославской проблемы с находившимися там представителями некоторых братских партий. Все они полностью разделили мои взгляды и указали на очень важное значение предпринимаемых нашей партией усилий.

Затем, смотря мне прямо в глаза, добавил:

— Мы, венгры, болгары, румыны и другие в последнее время сделали положительные шаги по пути нормализации отношений с Югославией…

Я понял, зачем подчеркнул он это. Он хотел сказать мне: вот видишь, все мы пришли к согласию, поэтому и вам, албанцам, надо присоединиться к нам.

Я кратко объяснил ему, что история наших отношений с партией и государством Югославии очень длинная, что виновно в разрыве между нами само югославское руководство и что, если албанско-югославские государственные отношения еще находились на очень низком уровне, то это зависело не от нас, а от непрерывных антимарксистских и антиалбанских вылазок и действий руководителей Белграда.

— Конечно, конечно! — подпрыгнул Хрущев, и я понял: он не хотел, чтобы я распространялся в обсуждении этой проблемы.

— Мы, — сказал он, — уже приняли все подготовительные меры. Завтра наш посол в Югославии встретится с Тито, который находится на Брионах. Достижение цели, по-нашему, дело весьма вероятное. Если же ничего не выйдет, — закончил он, — есть и другие способы.

Итак, начался роман между Хрущевым и Тито. Несколько дней спустя свои мысли или «заключения» о «новом анализе» югославского вопроса Хрущев сообщил Тито в письменном виде! Тито, естественно, был рад тому, что Хрущев вел дела так, как он предвидел, но, будучи старой лисицей, не проявил легкомыслия не бросился в объятия Хрущеву. Напротив, Тито думал и добивался того, чтобы Хрущев, первым опустивший голову, первым и приехал в Белград открыто просить извинения. Тем более, что Тито по горло погряз в болоте империализма и был связан по рукам и ногам, поэтому, даже если бы уронил словечко о «социализме» и «марксизме», то это он обязан был сделать лишь дозами, дозволенными западными патронами, прежде всего американскими империалистами. Оставив его некоторое время в состоянии мучительного ожидания, чтобы основательно расстроить его и так уже расстроенные струны, наконец, к середине августа 1954 года, Тито ответил Хрущеву, также письменно.

Сущность письма белградского ревизиониста заключалась более или менее в следующем: Я рад, что ты, Никита Сергеевич, показываешь себя разумным и великодушным мужем, но тебе надо еще открыть душу, еще прямее выйти на новый путь, на путь примирения и объятий. Мы, югославы, писал Тито Хрущеву, согласны помириться, но, как вам известно, мы обзавелись новыми друзьями, с ними нас связывают прочные и глубокие связи, поэтому примирение с вами «должно произойти в направлении, отвечающем нашей политике международного сотрудничества», то есть так, чтобы не порвать, а еще больше укрепить связи югославов с империализмом.

То же самое, тоном диктата Тито ставит Хрущеву ряд других условий относительно будущих связей:

Во-первых, Тито требовал, чтобы советская сторона больше работала над ликвидацией «отрицательных элементов», сняла препятствия, способствовавшие разрыву 1948 года, и, понятно, этим «мастера из Белграда открыто требовал ревизии всей правильной и принципиальной линии, проводившейся Информбюро, Сталиным и остальными коммунистическими партиями в 1948 году.

Во-вторых, диктовал Тито, будущее примирение не должно подразумевать «полного единогласия при оценке событий и подходе к ним», следовательно, помириться, но так, чтобы каждый действовал по своему усмотрению и в соответствии со своими интересами.

В-третьих, вопрос о том, какой путь выбрал я и какой выбрал ты для построения «социализма», это дело каждого из нас и оно не должно сказываться на нормализации отношений; стало быть, я буду строить «специфический социализм», а ты должен безоговорочно согласиться с этим.

В-четвертых, виновниками конфликта, говорил Тито, не являлись ни Берия, ни Гьиляс, в основе конфликта лежат более глубокие причины, поэтому вам, советским, а заодно с вами и другим, надо полностью отказаться от линии времен Сталина, отказаться от прежних принципов, и тогда истинные причины конфликта отпадут само собой.

Наконец, Тито отклонил предложение Хрущева о двусторонней встрече в верхах, поставив ему условием «достижение предварительных успехов на пути к нормализации». Подтекст был совершенно ясен: если ты хочешь встретиться и помириться со мною, делай новые шаги на начатом пути, быстрее и смелее распространяй и расширяй в самом Советском Союзе, в других странах и партиях этот «новый» путь, который являлся и является моим старым путем.

И Хрущев, то будто в гневе, то в восторге от его действий, начал подчинятся условиям и наказам Тито и прилежно выполнять их.

Мы, внимательно и с беспокойством следившие за этим процессом, стали еще больше подозревать, что подобные позиции уводили Советский Союз на антимарксистский путь. С каждым днем все более и более убеждались мы в том, что Хрущев своими фокусами скрывал какую-то коварную игру. Мы замечали, что он ронял престиж Коммунистической партии и советского государства становился на колени перед Тито. Это было для нас неприятно, но, в конце концов, улучшение советско-югославских отношений было их внутренним делом и нам незачем было высказаться против этого. Но мы не соглашались и никогда не могли согласиться с его попытками стереть прошлое и, вопреки реальной действительности, изобразить причины осуждения югославских ревизионистов в совершенно ином свете. То же самое, мы не могли согласиться стать партнерами Хрущева в этой опасной и подозрительной идеологической и политической игре. То, что делали румыны, венгры или болгары^ что их дело. Лобзаний и примирения с титовцами с нашей стороны не могло быть.

Помимо его ревизионистских убеждений, Хрущева на этот антимарксистский шаг, несомненно, побудил и Тито. Он не хотел преклониться перед Хрущевым, поэтому настойчиво требовал, чтобы Хрущев съездил в Белград, преклонился перед ним и выступил с самокритикой в Каноссе (Белграде). И так было сделано. После года с лишним тайных и открытых контактов со специальными посланцами, после усиленной и весьма интимной корреспонденции между «товарищем Хрущевым» и «товарищем Тито», наконец, в апреле 1955 года, Тито передал своему новому любимцу, что он был согласен «обвенчаться» и приглашал его справить «свадьбу» либо «на пароходе в Дунае, либо, если вы будете согласны, провести ее в Белграде. По нашему мнению, — продолжал краль (на сербско-хорватском языке: король) Белграда. — встреча должна быть открытой и предаться огласке». Хрущев, которому не терпелось, поехал в Белград, обнялся и поцеловался с Тито, выступил с самокритикой, перечеркнул «решительно наслоения прошлого», и открыл «эру дружбы между двумя народами и двумя партиями» этих стран.

Наша партия осудила поездку Хрущева в Белград и особенно его решение вычистить нечистого Тито. Всего лишь два-три дня до своего отъезда в ^Каноссу^ Хрущев сообщил нам о своем предстоящем шаге, но мы этого ожидали, так как вода, в которую окунулся Хрущев, лишь на эту мельницу могла привести его. Ездить ему или нет в Белград, это было его дело, пусть он делал, что хотел. Однако нас возмутило и глубоко потрясло его уведомление этим же письмом, что он решил отменить ноябрьское (1949 года) решение Информбюро об осуждении югославского руководства как несправедливое, сообщить Тито об этом своем новом решении и поместить в органе «3а прочный мир, за народную демократию!» коммюнике. В этом коммюнике Хрущев отмечал, что коммунистические и рабочие партии-члены Информбюро якобы снова рассмотрели вопрос о третьей резолюции совещания Информбюро, принятой в ноябре 1949 года относительно югославской проблемы, и якобы решили считать несостоятельными содержавшиеся в этой резолюции обвинения против руководства Коммунистической партии Югославии и отменить резолюцию Информбюро о югославском вопросе.