Игорь Русый - Время надежд (Книга 1)

• Название: Время надежд (Книга 1)
• Автор: Игорь Русый
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

И Невзорову показалось, что говорит он сейчас не только и не столько о нынешних событиях, а имея в виду те многие жертвы, которые уже принесены и еще будут.

- Раскройте окно, голубчик, - сказал Невзорову маршал.

И Невзоров, распахнув окно, вышел из кабинета.

XVI

- Тебя! - сказал Невзорову адъютант, дежуривший у телефонов, протягивая ему трубку.

Невзоров услышал в трубке отдаленный женский голос, едва различая отдельные слова:

- ...аю... Костя... ишно...

- Кто? - переспросил он, уже сообразив, что говорила Марго, так как лишь ей на всякий случай он дал номер этого телефона.

Генерал, ждавший, когда его примет начальник штаба, отложил газету и вздохнул:

- Связь не только у нас на фронте барахлит, а здесь тоже. Ох, эта связь!

Из кабинета появился Сталин и за ним Шапошников, более хмурый, с красными пятнами на лице. Генерал вскочил и замер не дыша, отчего у него как бы раздулась шея.

- Что? - спросил маршал, увидев в руках Невзорова телефонную трубку. Какой фронт?

Сталин тоже обернулся и вопросительно глядел на подполковника.

Не зная, что ответить, теряясь под этим взглядом, Невзоров проговорил:

- Это не фронт... Это девушка.

Брови Сталина чуть приподнялись, и генерал, заметивший движение его бровей, угрожающе засопел. Шапошников недовольно качнул головой.

- Девушка? - переспросил Сталин.

Язык прилип к горлу Невзорова, ему на миг представилось крушение всего: разжалование и другие беды, которые сейчас, в эту секунду, обрушатся.

Сталин взглянул на генерала, и, как бы наперекор возмущению, охватившему того, наперекор суровости в лице Шапошникова, глаза у него весело заблестели.

- А некоторые думают, что нас бьют. Как же нас бьют, если из генштаба в служебное время разговаривают с девушками? Передайте этой девушке и мой привет!

- Слушаюсь! - ответил Невзоров.

Когда Сталин и Шапошников ушли, а генерал с растерянным, ничего не понимающим лицом уселся в кресло, Невзоров поднял трубку, намереваясь сказать, чтобы Марго перезвонила, и услыхал частые гудки.

- Ну, брат, - веселым шепотом произнес адъютант, - я думал... Угораздило же ее звонить в эту минуту!

Сдав дежурство, отпросившись на час, Невзоров торопливо вышел на улицу. Он зашагал к центру города.

День был ясный. Воздушные заграждения убрали. На большой высоте патрулировали истребители. По улице девушки в солдатской форме тащили громоздкие резиновые аэростаты, неровным строем проходили ополченцы с винтовками, одетые кто в новый костюм, кто в рабочую замасленную телогрейку. И у всех одинаково суровые лица как будто прежние житейские радости, волнения оставлены позади, а сейчас наступило то главное, для чего они родились и жили.

Зайдя в телефонную будку, Невзоров позвонил Марго. Трубку взяла Гавриловна.

- Нету ее, - сказала она. - Уехала...

- Куда? - удивился Невзоров.

- На войну уехала.

- Вы ЧТо-то путаете. Это Невзоров говорит.

- Не путаю я. Записку вот оставила. Прочитать?

- да? да! - быстро ответил Невзоров.

"Чепуха какая-то, - думал он. - Как это "уехала на войну"? Будто на пикник..."

Нянька, всхлипывая, часто умолкая, начала читать по складам:

- "Милый Невзоров! Не злитесь. Помните художника который был в ресторане, и его слова о мере таланта? Потом он еще говорил, что жизнь самая умная книга, но люди не читают, а лишь перелистывают ее, рассматривая иллюстрации... Вы назовете меня Сумасбродной девчонкой, вероятно, так оно и есть".

- Но куда она уехала? - спросил Невзоров.

- В солдаты, говорила, берут. Да какой из нее солдат? И в туфельках, бывало, ножки собьет. Мужиков, что ли, для войны нету? Обещалась писать. Я скажу тогда.

Повесив трубку, Невзоров стоял в будке. У него было смутное ощущение какой-то вины, но в чем заключается эта вина и перед кем он виноват, понять не мог.

Из этой же будки Невзоров позвонил Эльвире. Он звонил, мало надеясь, что застанет ее дома. Но телефон ответил.

- Это я, - сказал он, услыхав резковатый, будто постоянно взволнованный и нетерпеливый голос. - Здравствуй. Мы должны все решить окончательно. Ну что мы, как дети...

Она молчала.

- Послушай, Эля... Ни в чем я тебя не собираюсь упрекать. Что было, то было. И мне, право, надоела двойственность. В анкетах одно, а в жизни у меня иное...

Зайти сейчас?

- Я жду, - ответила наконец она, точно уловив лишь эти его последние слова.

Выйдя из будки, Невзоров зашагал к Арбату. Около Манежа стояли тягачи с артиллерийскими прицепами.

Вездесущие мальчишки шныряли среди артиллеристов, бегали с флягами к киоску за газированной водой для них. Все длинное здание Манежа, разрисованное по стенам деревьями, напоминало издали рощу, а вблизи ужасало грубыми желто-зелеными пятнами. Невзорову пришло на ум, что и отношения двух людей порой также сравнимы в подобной ретроспективе. Когда еще не женился, она представлялась воплощением нежности, кроткой любви. И все это было. А через две недели совместной жизни его стали раздражать упреки. Она постоянно мучила и себя и его злой ревностью. Подозрительность имеет свойство находить в обычном факте совершенно другое значение и часто противоположное истинному, как бы подогревая сомнения. Жизнь в браке оказалась вроде мутного пятна. Он испытал облегчение, когда ушел на свою прежнюю холостяцкую квартиру. И то светлое, радостное, чего, казалось, так незаслуженно лишился, он стал искать в случайных, мимолетных встречах с другими женщинами. Но эти встречи приносили только душевную усталость. В Марго Невзоров опять увидел непознанную им, как он считал, радость близости. И, как опытный, по собственному мнению, в этом человек, не сомневался, что умеет отличать мираж от оазиса.

На фоне той гигантской битвы народов, идей, жизненность которых испытывалась теперь силой оружия, о чем также думал он, его внутренние терзания, какаяго прежняя нерешительность уже представлялись ему смешными, просто нелепыми.

"И в любви, как на войне, - рассуждал он. - Всякая нерешительность подобна медленному самоубийству, точно боязнь отсечь захваченный капканом палец. Надо было решить все давно..."

Идущие навстречу люди говорили между собой, он сталкивался с их взглядами, слышал обрывки фраз:

- ...Похоронная им на сына нынче пришла. Вот и еду к ним...

- ...В Сибирь эвакуируют. Я просился на фронт.

Да говорят, у станка твой фронт...

- ...Мальчик родился. Отчего-то сейчас только мальчишек и рожают. Война, что ли, на это действует?..

У каждого были свои заботы. Какие бы события ни волновали, ни объединяли людей, человек постоянно думает еще и о своих бедах, радостях, желаниях. И если бы в одну и ту же минуту записать мысли разных людей, они сами удивились бы этому непонятному разнообразию. Как в мозаике, из совсем несхожих по форме и цвету частей складывается картина, так в общей совокупности людей бывает понятен и народный характер.

Впереди Невзорова торопливо шагали четверо младших лейтенантов. Судя по новенькому командирскому обмундированию, они были только что выпущены из училища.

- Мы им скажем, - говорил один. - Знаете, девочки, какая обстановка на фронте? Убываем в ноль-ноль часов. Поэтому терять время не стоит...

- А они, - засмеялся другой, - они скажут: "Катись и не оглядывайся".

- Что ж они, дуры, по-твоему?

- По-моему, если скажут "катись", будет очень разумно... Мамы с папами растят нежное создание, идеал красоты. А является какой-то жлоб с бутылкой водки, хватает ее и думает, как бы обломать побыстрей До чего, братцы, верно кто-то заметил: "Женщина делает мужчину".

- Мотал бы ты со своим трепом назад!

- Вот уж это будет с моей стороны глупостью...

Невзоров свернул в подъезд дома, где жила Эльвира.

Дверь ее квартиры на первом этаже была открыта.

Эльвира встретила его молча, опустив глаза. На столе лежали раскрытые тетради с детскими каракулями.

- У тебя все, как было. Ничего не изменилось, - сказал он.

- Хочешь чаю?

- Я ведь на минутку.

- Садись.

Он уселся за стол и бросил взгляд на приоткрытую дверь кухни.

- Мама ушла, - сказала Эльвира. - Думает, что нам будет проще говорить наедине.

- Почему ты убежала тогда?

- Мне надо было увидеть тебя, - она замолчала, как бы проглатывая что-то. - Извини...

- Вот ерунда!

- Я только хотела еще раз увидеть тебя. Есть человек, который любит меня. Он любит по-настоящему...

- А ты его? - спросил Невзоров.

- Разве для тебя важно? Это неважно... Моя беда в том, что я очень любила. И наверное, долго еще буду любить. Слишком я много страдала... И ты прав: надо все кончить.

Он видел, что ей трудно сдерживаться и не кричать.

Белая длинная шея ее покрылась розовыми пятнами, но голос оставался тихим.

- Что ж, - проговорил он, - для того я и зашел.

В жизни нет ничего вечного. И сам человек не вечен, и любовь его. Жизнь состоит не из одной любви.

- Да, тут весь ты! И ты никогда не любил.