Игорь Русый - Время надежд (Книга 1)

• Название: Время надежд (Книга 1)
• Автор: Игорь Русый
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

За русскими окопами бухнула пушка. Вой снаряда повис над яблонями. Густав уткнулся лицом в землю.

Разрыв опахнул его тугим жаром, что-то скребнуло по каске.

"Засекли, - мелькнуло у него. - Эта дурацкая очередь пулемета..."

Вскинув на мгновение голову, он увидел опрокинутый пулемет и Брюнинга, спину которого наискось до шеи рассек осколок. Другой солдат лежал возле него.

Желтоватая муть дыма клубилась над убитыми. Страх, жесткий, мутный, как дым, проник в Густава с шуршанием нового снаряда. Гибнуть, когда война почти окончена и русские со дня на день капитулируют, - вот что ему казалось ужасным. Однако снаряд разорвался дальше. И сразу послышался треск пулеметов, знакомый посвист пуль. Русские начали контратаку.

Два маленьких броневика, тарахтя пулеметами, катились в цепи атакующих. А на левом крыле цепи среди зеленых гимнастерок выделялись полосатые тельняшки моряков. Моряки бежали кучно, опередив других и заходя во фланг.

Лемке, весь обсыпанный землей и листьями, пуча глаза, смотрел туда.

- Матросы, унтер-офицер!

- Быстро! - крикнул ему Густав. - Доложи командиру роты, что пулемет вышел из строя. Они хотят отрезать нас.

Лемке стал отползать, волоча свой ранец.

- Бегом! - крикнул Густав. Лемке вскочил и помчался на коротких ногах с такой быстротой, словно хотел опередить летящие пули. Беспорядочная стрельба из винтовок не могла задержать русских. Густав уже видел их яростные потные лица, поблескивающие штыки.

"Отходить, - решил Густав. - Через минуту будет поздно".

Но солдаты и без его команды уже начали отползать.

Пули, будто слепые осы, шлепались о деревья. Ктото пытался тащить раненого и сам упал. Бегущий около Густава ефрейтор изогнулся, выронил автомат...

Лишь несколько человек добежало к селу. Здесь, на окраине, торопливо устанавливали пулеметы. Но русские остановились в саду.

У крайней хатки Густав нашел Кенига и Лемке.

Щеки лейтенанта были такими, словно минуту назад он проглотил рвотное.

- Как это случилось, Зиг?..

- Атаковали броневики, - доложил Густав, - и матросы.

- Проклятье! Будто нарочно избрали момент, когда я ушел. Эти русские с отчаяния готовы на все. Но теперь мы их уничтожим!

Кениг взглянул на стоящих позади Густава шестгрых, побросавших свои ранцы, тяжело дышавших солдат.

Левее, где находился другой батальон, тоже вдруг началась стрельба.

В небе нарастал гул самолетов. "Юнкерсы" заходили к линии обороны русских. И словно грозовая туча всплыла над холмами, заслонив Киев. В частых громах утонула трескотня пехотного оружия. А на улицу села въезжали запыленные, лязгающие гусеницами танки.

Раскрашенные желтыми пятнами, они казались доисторическими мастодонтами среди уютных, беленьких хаток. За ними двигались грузовики с пехотой. Ломая плетни, танки расползались по огородам. День стал как бы жарче от накаленного металла, вони горючего.

- Приготовиться к атаке, - сказал Кениг. - Я думаю, русские там уже напустили в штаны.

Зеленая ракета повисла над селом. Взревели моторы танков.

- Вперед! - скомандовал Кениг.

"Рейнметалл" [Тяжелый немецкий танк], чудовищно широкий, с ребристыми бортами, за которым бежал Густав, ускорил ход, и солдаты начали отставать.

Русские не стреляли. Но, когда танки были уже около яблонь, послышались взрывы гранат. "Рейнметалл" крутнулся, окутываясь дымом, а из люка полезли танкисты. И тогда застучали выстрелы...

Бой длился несколько минут. В саду, как просеки, зияли следы танков, лежали расщепленные, сломанные деревья. Русских оказалось мало: трое убитых и два раненых моряка.

"Где же остальные? - думал Густав. - Значит, атаковали с фланга соседний батальон и ушли в лес. Русские нас одурачили".

Раненых подвели к Кенигу. Один был черноволосый, коренастый, а другой высокий, худенький, совсем юный. Лемке оглядывал их запачканные копотью лица, пятна крови на рваных тельняшках с любопытством и, как показалось Густаву, даже участливо. Он пытался заговорить, но черноволосый лишь, сложив грязные пальцы, сунул под нос ему кукиш.

- Это фанатики... - В глазах Кенига засветилось хищное удовольствие. Переведите, Лемке... Я могу расстрелять обоих. Но дарю одному из них жизнь. Тот из них, кто прикончит своего товарища, уцелеет.

Лемке удивленно приподнял брови, как-то страдальчески морщась.

- Господин лейтенант, я бы не делал этого, - тихо, чтобы не слышали остальные, произнес Густав.

- Вы что, унтер-офицер, стали бабой? - огрызнулся Кениг. - Переводите, Лемке!

Когда Лемке, с трудом подбирая и коверкая русские слова, объяснил морякам это, низенький криво усмехнулся, а высокий как бы заколебался и что-то спросил.

- Он думает, что мы обманем, - перевел Лемке.

- Это мое слово, - раздувая ноздри, ответил Кениг.

Высокий помолчал и кивнул.

- Дайте ему русскую винтовку, - сказал Кениг. - Пусть заколет штыком. Вы увидите, какие это скоты.

Солдаты принесли винтовку. Моряк едва держался на ногах, и винтовка качалась в его руках. Он быстро заговорил.

- Прощаются, - объяснил Лемке.

И вдруг моряк, что-то крикнув, прыгнул к лейтенанту. Трехгранный штык с размаху вошел до упора в живот Кенига. И тут же автоматные очереди свалили обоих моряков.

Кениг закричал глухо, по-звериному, царапая пальцами ствол винтовки. Кто-то из солдат выдернул штык.

- Мой бог! - пролепетал тихо Лемке, глядя на дрыгающиеся в агонии ноги лейтенанта.

А по дороге, обтекая холм, с грохотом и лязгом гусениц катились танки, ехали грузовики. И начало этой колонны уже скрылось в дыму, заслонившем Киев.

XVIII

Заняв Киев, немцы стали подтягивать и тыловые части. Эшелон, где были вагоны с арестантами, прибыл к вечеру. Ночью их не тревожили, а утром открыли двери.

- Вольков! - крикнул охранник. - Los!

Волков протиснулся меж арестантов и спрыгнул на землю.

Охранник молча снова задвинул дверь. Вокзал был разрушен, но уцелела его центральная часть. Там развевался красный флаг с белым пятном и черной свастикой. На перроне грудами лежало брошенное имущество, ветер гонял мусор и листочки железнодорожных документов. Охранник повел Волкова к зданию вокзала. У двери с лопнувшей табличкой "Начальник перевозок" ходил часовой.

В кабинете за столом по-хозяйски расположился эсэсовец, у него были ясные, какие-то детские глаза, опущенные книзу губы, а на петлицах черного мундира блестели серебряные зигзаги. Тут же находились майор Ганзен и другой офицер, еще совсем юный, в чине лейтенанта, Ганзен оглядел Волкова и бросил на стол папку. Сияя довольной улыбкой, он проговорил:

- Не ожидали еще раз увидеть меня, Волков? Когда мне сообщили, что в деле русского заключенного упоминают мое имя, то я поспешил сюда. Не мог отказать себе в удовольствии...

Эсэсовец внимательно приглядывался к Волкову, точно искал ответную улыбку на его лице. А у Волкова была такая горечь на душе, что их веселость казалась дикой, неестественной.

- Судьба благоволит вам. А лейтенант Мюллер позаботится о дальнейшем, говорил майор, передавая папку лейтенанту.

Лейтенант вытянулся, щелкнул каблуками. Лицо его с брезгливо изломанными губами стало неподвижно-почтительным. Но и в этой почтительности сквозила самодовольная гордость юнца. Волкову неожиданно припомнился увиденный как-то через окно тюрьмы цыпленок: он ходил вразвалку, топорщил перышки, явно представляя себя большим и значительным, но потом проехал грузовик, и от цыпленка осталось на дороге лишь желтое пятнышко, а затем дождь смыл и его.

"Наверное, все мы в большей или меньшей мере бываем такими, когда сопутствует удача, - пронеслось в голове. - Любопытна, однако, жизнь, если глядеть на нее со стороны. Но почему со стороны? Что-то я еще должен сделать... Да, попытаться бежать".

- Хорошо, - сказал Ганзен, как бы подводя итог разговора, и лейтенант Мюллер открыл дверь.

За вокзалом стояли две легковые машины. Волков увидел, что на заднем сиденье одной из них пригнулся какой-то человек, пряча лицо.

- Нет, Волков, сюда, - быстро сказал лейтенант, указывая на другую машину. - Вы поедете со мной.

Город точно вымер. Редкие прохожие жались к стенам домов, на перекрестках стояли бронетранспортеры или танки с закрытыми люками. Где-то далеко слышалась перестрелка. Но чем ближе подъезжали к центру города, тем чаще встречались люди. Машина обогнала колонну пленных. Запыленные, усталые лица, грязные бинты. И в неторопливости, с которой шли пленные, была горькая обреченность. Их охраняли автоматчики с черно-рыжими собаками на длинных поводках.

Лейтенант, сидя около Волкова, молчал, изредка поглядывая на него.

"Для чего я им еще нужен? - думал Волков. - Не ради же любопытства этот Ганзен приехал..."

Машина заехала во двор особнячка. Ветки каштанов прикрывали окна, стянутые фигурной железной решеткой.

Натягивая пиджак, из особнячка вышел плотный мужчина с рыхлым, круглым лицом.