Ирина Лобановская - Медовый месяц

• Название: Медовый месяц
• Автор: Ирина Лобановская
• Издательство: Медовый месяц
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-1001-4

У красавицы Вари был сказочный медовый месяц, а потом… началась жизнь. В Крыму, куда они с мужем уехали сразу после свадьбы, она встречает свою первую и единственную любовь. Увы, слишком многое их разделяет. Проходят годы, но Варя до сих пор помнит того, другого. Несколько писем, несколько украденных у жизни встреч — вот и все женское счастье. Но оказывается, что старая тайна жива и затрагивает интересы близких ей людей.

---

Варя в очередной раз обреченно отошла от опостылевшего окошка Главпочтамта. Женщина в окошке явно ненавидела, и довольно давно и обоснованно, Варю с ее дурацкой настырностью и паршивым твердолобием. Варя, очевидно, напоминала почтовой даме медного чурбана, который не в силах осмыслить происходящее. Потому что чурбан.

Она вышла на улицу. Шел мелкий мокрый снег ноября. Напомнивший ей тот мокрый снег, когда она впервые вышла из института вместе с Володей… Точно такой же… Тогда в черных лужах отражались робкие фонари, прохожие злились на грязь, узкую улочку и непрерывный перезвон трамваев. И Володя смотрел на Варю сквозь стекла мгновенно запотевших очков увеличенными линзами глазами… Рассматривал очень внимательно. И присмотрел себе на всю жизнь… Тогда это понятие и слова «на всю жизнь» не казались такими страшными.

Почему Алекс не пишет?.. Забыл ее?.. Очень занят? Уехал в дальние дали? А может быть, умер?..

Эта мысль не испугала и не удивила Варю своей откровенностью и беспощадностью. А что, собственно, в ней слишком жестокого? Это правда, обыкновенная истина. Потому и безжалостная. Люди, все без исключения, приходят на этот свет на короткое время, чтобы уйти навсегда. Без вариантов.

Умер… Варя задумалась. Мимо неслись какие-то люди в черно-серых одеяниях, все как один торопливые, хмурые, зажатые, стиснутые своими заботами и думами…

Почему все так мрачно одеваются, думала Варя. Почему все бродят с такими постными мордами? Да, здесь тяжко и безрадостно жить… Ну и что? Это еще не значит, что нужно смотреть на мир горькими глазами и верить, что ничего нельзя изменить. Неправда. Все еще можно переломать. А даже если и нельзя… Все равно в ее жизни это останется навсегда — море, зеленые яркие заросли возле белого здания санатория, смеющийся Алекс в светлой рубашке… Его бьющиеся на влажном ветру волосы… Его забавный легкий акцент: «Варьюша…»

Ее затошнило. Ребенок капризно и назойливо напомнил о себе. Он хотел жить, властно требовал своей дарованной ему свыше жизни, настойчиво предъявлял на нее права… Ребенок от нелюбимого. Безвозвратное время шагало только вперед и не иначе. А ты пыталась повернуть его вспять?.. Ой, глупая…

Варя вздохнула, переборола тошноту и двинулась к метро, натягивая на руки перчатки. Пальцы почему-то дрожали. Снег шел все сильнее, засыпая осенние тротуары и дорожки…

11

Подсобка в магазине Сашке опротивела, стала попросту омерзительна. Да что он, в конце концов, скотина какая, чтобы трахаться в таких нецивильных условиях?!

И однажды, дойдя до ручки, Сашка так прямо и откровенно заявил Людмиле. Надерзил. Дескать, нора придумать что-нибудь человеческое. Его период дегустации благополучно закончился, и хотелось бы чего-нибудь новенького и свеженького.

Людочка нагло фыркнула:

— Тебе надо — ты и придумывай! Интеллигент! Ах-ах-ах! А мне и здесь хорошо! Я родителями и жизнью не избалованная и ко всему привычная!

— Вот и видно, что ко всему! А привыкать ко всему нельзя!

— Ух, какой умный! — прищурилась нахальная Людмила. — Прямо все знаешь и все понимаешь! Чего-то ты стал редко наведываться, школяр! Поди, в институт готовишься? Некогда?

— Ты угадала, некогда, — пробурчал Сашка. Сила вещей…

Времени на встречи с Люськой действительно оставалось все меньше и меньше. Но главное, конечно, не время. Возможно, Людмила догадывалась кое о чем, просто не захотела ничего выяснять и ставить конкретные точечки сразу над всеми «i». Зачем? Лучше никому от этого не будет, а рвать отношения с Сашей, который ей нравился, она пока не собиралась.

Все первое занятие с Катей в квартире Гребениченко Саша внимательно приглядывался к темноволосой однокласснице. Как это он ее раньше не замечал? Странно… Девица яркая, эффектная, запоминающаяся… Небось давно кружит парням головы.

Почему так вышло, что он даже с друзьями почти не говорил о Катерине? Точнее, говорил, но вскользь, просто так обсуждал какие-то мелочи, детали, подробности… И мельком, иронически посматривал сквозь нее от нечего делать…

Да и понятно почему. Ни Саня, ни Шура Полонскую не жаловали, а Сашка привык во многом руководствоваться их соображениями и мнением. И нередко на них сильно опирался. Шуру, по их мушкетерской классификации — благородного Атоса, он вообще почитал и держал за свой непререкаемый авторитет. Взглядами и суждениями Саньки Наумова Гребениченко дорожил куда меньше и порой относился к ним скептически, только все равно продолжал прислушиваться.

А верные друзья Полонскую не выносили. Просто не переваривали и вовсю гримасничали при одном ее имени, резавшем им слух.

— Ну и вкус! — кривился Шура, завидев Катерину в новом пестром одеянии.

— Вот дура! Настоящая фика-фека! Наряжалка! — хохотал Саня после очередного Катиного ответа на уроке, хотя далеко не всегда ее ответы были настолько откровенно глупы. — Заявилась тут намедни в красной куртке, с зеленым шарфиком и в синих перчатках. Я с самого начала хотел ей предложить что-нибудь с себя снять. Но сдержался — эта дурында вполне могла меня неправильно понять…

Шура усмехался и морщился, поглядывая на пошлые манеры и изломанность Катиных движений. Саня порой очень похоже передразнивал Катину походку и ее жеманность. И все трое заходились в громком неистовом хохоте.

Но Катя об этом не подозревала. Трое юных начинающих джентльменов, несмотря на безграничное к ней презрение, считали недопустимым высмеивать леди в лицо.

Так Саша привык к определенной оценке Полонской и постепенно уверился, что это именно его личная, индивидуальная оценка.

Сейчас, кажется, настала пора пересмотреть свою позицию.

Катя сидела напротив него за столом и от усердия, внимания и напряжения слишком часто моргала. Иногда она мельком взглядывала на Сашу и тотчас опускала ресницы. Конечно, накрашенные. Довольно густо и чересчур очевидно. Но Саше, пожалуй, это даже понравилось.

— Математику запустила? — сурово допрашивал он. — В логарифмах вообще ни бум-бум? А ведь у нас хороший спецкурс…

Катя послушно виновато вновь похлопывала длинными ресницами. Пусть Гребениченко лишний раз на них полюбуется! И кротко кивала. Да, ни бум-бум… Хотя спецкурс действительно хороший… Зато она глупая… И ей без Саши не справиться ни с чем — ни с логарифмами, ни с производными, ни с функциями… Про иррациональные уравнения вообще лучше не заикаться…

Катюша отлично усвоила главное правило женской жизни. Нужно очень хорошо внушить мужчине, просто накрепко, изо всех сил вбить в него, как гвоздь в стену, основную мысль: ты без него — абсолютный нуль, беспомощная, наивная, доверчивая и бестолковая. Разве ты в состоянии заработать, пробиться, проскочить через полосу препятствий?.. А их так много вокруг… Ты без него пропадешь ни за грош, и только он, один-единственный, способен спасти тебя и сделать твое будущее таким, каким ты сама даже не можешь представить. Мужчина должен осознать свою громадную ответственность за судьбу любящей его женщины. Именно с таким постулатом умные леди садятся мужу на шею и сидят там, уютно и мирно, всю жизнь.

Кто и когда внушил Катеньке подобную идею, она не знала. Уж не мама, во всяком случае. Она в паническом ужасе бежит от подобных разговоров. Для чего вообще нужна такая мама?!

Катя постаралась отогнать крамольные мысли и сосредоточиться на Гребениченко. Тот вывалил из шкафа на стол груду книг.

— Это еще моего деда. И отца. У нас в семье все математики, — гордо объяснил он.

— И мама? — спросила Катерина, злорадно припомнив, как изумленно оцепенела Варвара Николаевна, увидев Катю.

Саша махнул рукой:

— Нет, я только о мужской части семьи… Мама переводчик. К математике и близко не стояла… А Надька музыкант. На пианинке бряцает.

Он скривился, вспомнив надоевшие этюды Черни. И это называется музыкой?! От нее можно обезуметь! Но Надежде хоть бы что — бренчит и бренчит целыми днями как заведенная… Помешанная на своем рояле. А мать ее поощряет.

— Мама тоже играла когда-то. А теперь мечтает вырастить из Надьки пианистку с мировым именем. Гастроли там всякие, слава, цветы, аплодисменты… Первые места на международных конкурсах… Надежда на это вполне способна, она надежно упертая.

— Интересно… — прошептала Катя. — У тебя очень интеллигентная семья…

Сашка снова махнул рукой:

— Да ладно! Надоела интеллигентность! Чего бы попроще… Ты давай не отвлекайся! Слушай сюда! Вот эти книги, — он отобрал из стопки три штуки, — возьмешь с собой. Почитаешь пока. Что неясно, я потом объясню. А вот по этим, — он отложил в сторону еще четыре, — мы будем заниматься вместе. Значит, к тебе можно приходить?

Катя вскинула на Сашу ясные преданные глаза. Чистые до самого донышка.

— Когда угодно. Родители до самого позднего вечера на работе. Я почти всегда одна…