Иван Сотников - Чудо-камень

• Название: Чудо-камень
• Автор: Иван Сотников
• Издательство: Башкирское книжное издательство
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1975

Юные геологи нашли в Зауралье диковинный камень. В естественном состоянии он мало чем примечателен, и его нелегко подчас отличить от других сородичей. Однако стоит его отшлифовать, и камень заиграет нежной зеленой окраской с голубоватыми оттенками. Это нефрит. Ему издавна приписывались многие волшебные свойства, а восточные народы считали его священным камнем.

В повести «Чудо-камень» и рассказывается о приключениях юных геологов, открывших месторождение нефрита.

Это повесть о романтике поиска, о силе дружбы, возвышающей человека, о возмужании характера и воли, об учителе, умеющем разжечь в детской душе искру любви ко всему доброму и высокому.

---

— Ладно, Азат, хватит отчитывать, — остановил его Грек. — Нападками делу не поможешь. Надо решать, что делать. Идти так нельзя.

— Может, оставим в Сатке, пусть подлечится, а станем возвращаться — завернем и за ним, — предложил Петька.

Ясно, выход самый разумный. Сатка еще близко, только отошли. Но возвращаться сюда за Юркой — значит сделать добрый крюк.

— Я не останусь, дойду! — упорствовал Юрка.

На глазах у него слезы, губы вздрагивают. Лишь теперь-понял он, как подвел товарищей и самого себя. Еще вчера ощутил боль, а поглядеть, что там, поленился. Думал, пустяки, пройдет.

— Ни за что не останусь!

— Да ты свяжешь всех, — урезонивал его Азат. — Не бросать же тебя в горах.

— Говорю, дойду.

— Есть два выхода, — заговорил Платон Ильич. — Один — оставить на время в Сатке, а другой — взять с собою.

— Он же не дойдет, Платон Ильич, — сказал Петька.

— Знаю, не дойдет. Придется нести. Смастерим носилки и — на себе. По очереди. Веса в нем немного. Щупленький. Авось донесем. А на озере лишние сутки постоим на биваке. Глядишь, ранку и затянет.

Ребята радостно загалдели. Трудности их не пугали, и казалось даже героичным выручить товарища. Беда была в другом. В душе никто не считал его товарищем, да и сам он никогда не хотел этого. Сторонился их, стараясь показать, что ни в ком не нуждается. В школе и в походе давно привыкли к добровольному одиночеству Юрки и не очень тяготились этим. Сейчас же приходилось его выручать. Что же, детское сердце не злопамятно. Беда есть беда, и не оставлять же в беде своего одноклассника только потому, что он в чем-то заблуждался. Рано или поздно разберется и что так, и что не так.

Еще задержались на час-другой. Вскипятили воду. Платон Ильич промыл ранку, присыпал белым стрептоцидом (помнил, так быстрее заживлялись раны на фронте), сам перевязал. Смастерили легкие носилки и уже после этого тронулись в путь.

Несли Юрку вчетвером. Менялись каждые полчаса. Двигались, конечно, медленнее, и все же довольно быстро. Платон Ильич чаще устраивал привалы, удлинял их по времени, и все шло хорошо.

Неудобнее всех чувствовал себя Юрка. Не раз пытался встать, чтобы идти самому. Ему стыдно было глядеть ребятам в глаза. Никогда он столько не думал, как теперь. Стоило ребятам настоять, и сидеть бы ему в Сатке, ничего бы не увидел из того, что увидят и узнают другие. А главное, такое фиаско. Все идут себе и идут, а его несут. Несут те самые ребята, с которыми он не хотел считаться. А теперь он зависим от них, и именно они выручают его из беды, в которой виноват лишь он сам…

На озере Зюраткуль

Дни и ночи Сатка спешит в Юрюзань. Будто боится опоздать. И сколько ни идешь вверх по ее течению, она без устали гремит под боком, перекатываясь с камешка на камешек. Сколько она течет тут, годы, столетия? Кажется, само время неизмеримо и бесконечно как в прошлом, так и в будущем. Зюраткуль породил эту речку и питает ее своими родниками, бьющими из глубин земли, сотнями ручьев и речушек сбегающих в Сатку с его отрогов. Все как и везде, все ново и необычно. Гляди — не наглядишься. Любуйся — не налюбуешься. А речка течет себе и течет, будто бежит с гор само время и тоже торопится к людям, и зовет их в горы.

Малый привал устроили у самой реки. Юрка устал лежать и качаться на носилках. Он с удовольствием уселся на серый камень у воды, свесив ноги. Устали все же ребята. Как ни щупл он, а попробуй, потащи его в гору.

Вода в реке быстрая, журчливая. Ее свежесть приятна и притягательна. Подумать только, когда-то стояли тут пугачевские дружины. Варили на этой воде кашу, пили ее, поили своих коней. Может, и раны омывали этой водой. А над рекой леса и леса. Горная тайга. Попробуй поруби ее, расчисть дорогу, протащи по ней пушки, повозки, груженные войсковой кладью. Тут налегке пройти трудно, не то что с пушками и обозом. А проходили. И сражались, и умирали на этой земле за свое и чужое счастье. А чего хочет он, Юрка? Для себя и для людей? Как мало думалось об этом. И как нельзя о таком молчать даже с самим собой. Нет, ясно, мир его раздвигается, становится шире, яснее, богаче. В нем уйма дорог, и у каждой своя цель. Какую из них он выберет теперь, Юрка еще не знал. Но знал, выберет достойную. Чтобы не стыдно было глядеть людям в глаза. Но сказать об этом он еще никому не мог.

Перекусили всухомятку. Яйца, колбаса, сыр. Не так плохо. Запили ключевой водой. Полежали на траве-мураве и снова в путь.

Вокруг высились гребни и отроги Зюраткуля. Его вершины вздымались выше тысячи метров. Глухой, девственный край. И сколько таит он несметных богатств.

Тропа неуклонно вела вверх, все выше и выше. Затем как бы надломилась и повела туристов вниз. За густым лесом ничего не видно. Лишь небо над головой светлое, белесое. Да горы сквозь ветви. Кряжистые, жильные и такие неподвижные, будто пришли сюда откуда-то издалека, устали и не захотелось им двинуться дальше. Чего бродить по земле, когда можно постоять и тут. Стали, обросли лесом, зажурчали реками, загремели камнем. На весь мир видно, на всю землю слышно. Урал!

И вдруг лес как бы расступился, раздвинулся, и перед глазами чудесная гладь воды. На такой высоте! Чистая гладь. По краям, темная с опрокинутыми вниз головой горами, с лесом, который тоже перевернут и растет на вверх, а вниз. Посередине же оно серебрилось в отблесках солнечного дня.

Альда выбежала вперед и залюбовалась озером. Вот оно какое, Зюраткуль! Тихое, таинственное, загадочное. Что-то в нем ласковое, манящее. И веет от него такой свежестью, что вся душа полнится силой, радостью.

Подошел Петька, взял за руку:

— Побежим к воде!

Альда осторожно высвободила руку.

Спустились к самому урезу воды. Отсюда озеро казалось теперь синеватым, прохладным и все же по-прежнему заманчивым или, скорее, манящим.

Альда рассказывала все, что знала про Зюраткуль. Его площадь свыше шести квадратных километров. А высота семьсот восемнадцать метров над уровнем моря. Почти вдвое выше Байкала и Женевского озера. Из залива Зюраткуль вытекает Большая Сатка. На реке плотина, и это повысило уровень воды в озере. У истоков Сатки — рыболовецкий колхоз. Рыбы здесь уйма. Есть лещ, окунь, щука, налим, язь.

Она не сводила глаз с озера. Правда, чудо! Лето бы пожить на таком озере. Тут тебе и отдых, и забава, и красота, и дело. Собрать бы коллекцию, скажем, камни Зюраткуля. Правда, было бы здорово!

Платон Ильич торопил, и ребята двинулись вдоль берега. Выбрали место для привала возле ключа и начали ставить палатки, разжигать костер, Азат запел с Петькой к рыбакам попросить лодку. Разве можно быть у такого озера и остаться без рыбы? Просто чудовищно. Рассуждая так, Азат поймал себя на словах: чудо и чудовище. Корень один и тот же, исток этих слов одинаков, а их значения прямо противоположны. И не мера ли определяет разницу. Может, и в поступках человека мера значит столь же много.

Горный колхоз невелик. Аккуратные домики, возле них много зелени, ухоженные огороды. На улице чисто, уютно. На окраине невысокие жерди, и на них растянуты сети. За плотиной лодки, легкие баркасы. Здесь живут рыбой. Знают ее, любят. Разводят и берегут. Есть у здешних рыбаков и своя сноровка, и свой мир, в котором все немножко не так, как на реках внизу, там в степи, за горами.

Пришли к председателю, а его нет: в отъезде. Кто же распорядится? А никто. Приедет — сам всем займется. А все, что нужно, и без него делают другие.

— Нам бы лодку, мы туристы, — говорил Азат жене председателя.

Женщина не удивилась. Видимо, просьба привычна. Ей сейчас некогда, и никого нет. Ладно, она позовет Илюшку. Отец во всем доверяет ему, хоть мальчонке всего и десять годков.

— Илюшка, Илюшка-а!.. — позвала она сына. — Займись-ка вот туристами! — сказала она шустрому черноглазому мальчугану, едва он появился на пороге. — Им, вишь, лодка нужна, по озеру поплавать.

Подбоченившись, мальчонка уставился на ребят и бесцеремонно разглядывал их. Ребята, видать, понравились, и он улыбнулся.

Лодку? А какую? Если моторку, сладят ли они с мотором? Или лучше на веслах? Им надолго? На час или на день? И чем они станут ловить рыбу? А приманка у них есть? — он сыпал вопросами, вовсе не дожидаясь ответов, будто хорошо знал, что ответят ому, или просто любой ответ ничего для него не значил, и он без того точно знал, как поступить.

Азат, сам не промах, стал было говорить, что им нужно, но Илюшка больше любил говорить, чем слушать, и больше действовать, чем стоять на месте.

— Айда, я сам отвезу вас!

— А ты что, и мотор знаешь?

— А как же.

— И рыбу ловить умеешь?

— А как же.

— И с лодкой управишься?

— А как же.

— Ладно, — сказал Азат. — Видать, парень ты что надо, вези.

— Со мной не пропадете, — не преминул прихвастнуть Илюшка. — И озеро покажу, и накатаю по горло, и рыбы наловим — довольны будете. Вот только возьму приманку. Мы кого брать будем? Окуня или налима? На кого пойдем, на язя или на щуку? Или лучше на леща? А ладно, возьму приманку на всех сразу.