Евгений Чириков - Зверь из бездны

• Название: Зверь из бездны
• Автор: Евгений Чириков
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-9246-0013-0

Первое научно подготовленное издание одного из замечательных писателей русского Серебряного века. Почти все произведения, включенные в сборник, с момента их первоначальной прижизненной публикации никогда более не воспроизводились.

Роман «Зверь из бездны» печатается в России впервые.

---

Лада долго смотрела неподвижным взором в пространство и потом вздохнула:

— Ты что?

— Так. Не знаю… Скучно. И страшно…

Лада вдруг почувствовала смятое в руке второе письмо, развернула и стала читать:

— Не понимаю. Кто это? К кому?

— Это пишет твой отец. Ко мне. Видишь: я все равно не могу остаться…

— Но какой же ты красный или зеленый? Ведь это — ложь.

— Был у белых, потом — у красных, потом — у зеленых, а теперь и сам не знаю… какого цвета. Скажи своему отцу, что я пестрый. Или — серый… Вроде «волка», и скажи еще, чтобы лучше не трогал волка, а то он съест. Когда «волка» травят, он делается бешеным… Видно, с волками жить — по-волчьи выть… Защитники «священной собственности»! Забыл, что он живет не в Москве в собственном доме, а в Крыму в моем доме, и предлагает оставить мне мой дом, называя его тоже собственным…

— Что с папой?.. Он тебя так любил…

— Лада! Ты здесь? — спросил голос за дверью.

— Здесь, папа. Войди!

Лада отворила дверь. Старик не вошел, остался у двери:

— Мне бы нужно было поговорить с тобой… наедине.

— Моя жена читала письма… У меня от нее нет никаких секретов. А потому говорите прямо… Кстати, и мне надо вам ответить на письмо, писать я разучился…

— Все, что я хотел, я вам высказал в письме… и больше ничего не имею.

— В таком случае я скажу… Вы в письме делаете весьма существенную ошибку: я, моя жена и мой ребенок живем не в вашем доме, а в моем.

— Я, собственно, неверно выразился… Я хотел сказать не в доме, а в квартире, в смысле одного помещения, под одной, так сказать, кровлей…

— В таком случае, найдите себе другое помещение. Я вас не задерживаю.

— Ах, вот что…

— Папа, ты не имеешь права… Ты… лучше не вмешивайся в наши отношения!

— Но если не вмешается твой отец, то может вмешаться кто-нибудь другой. Это будет хуже для всех. И поскольку я твой отец…

— Папа! Уйди! Оставь!.. Не ваше дело… Я не девочка…

— Ты не девочка, но… ты… Тебя надо лечить!..

Лада вздрогнула всем телом. Ей часто чудилось, что она сходит с ума, и теперь, услыхав от отца, что «ей надо лечиться», Лада с ужасом подумала: «Значит, это правда?..» Может быть, она сама не замечает, что это уже случилось, а другие видят и понимают? Лада на мгновение отдалась этой мысли, и ужас скомкал ее душу. Она испытующе метнула глазами на отца, на Владимира. Почему он смотрит на нее с такой жалостью и тоской в глазах? Он тоже замечает, но скрывает? Вспомнилось, как в далеком детстве она с матерью была однажды в сумасшедшем доме у «тети Дуни» и видела ее в «смирительной рубахе», точно в саване. Неужели и ее ждет тоже самое? Нет, нет!.. Она не хочет… Лучше смерть, чем этот ужас безумия, превращающего человека в страшное и грязное животное…

— Не смотри на меня так! — закричала вдруг Лада на Владимира и выбежала из комнаты. Заперлась с девочкой, схватила ее на руки и, точно стараясь убедиться, что ничего не случилось с ее мозгом, начала разговаривать с ребенком, радуясь, что и она, и девочка понимают друг друга, как всегда..1 Когда Лада выбежала из комнаты, отец проводил ее испытующим взором и произнес:

— Вот, видели? Это — на вашей совести!.. Замучили вы ее.

Старик заплакал, прижавшись у косяка двери. Вынул платок и в него плакал, точно смеялся потихоньку. А из Ладиной комнаты доносился звонкий и веселый, похожий на птичье пение голосок девочки, игравшей в мяч с мамочкой.

И опять душа Владимира очистилась от злобы: стало жаль всех и даже этого старика, которого он минуту тому назад готов был избить и вышвырнуть из дома.

— Все мы ненормальные… все сумасшедшие!.. — говорил он, ходя взад и вперед по комнате. Подошел, положил руку на плечо старика и тихо сказал: — Не плачь, старина!.. Волк уйдет… Все будет, как вы пожелали… Идите ко мне в комнату!.. Поговорим по душам.

Он взял старика под руку, и тот, продолжая отирать слезы, покорно пошел за ним. Владимир усадил его на диван, запер комнату и стал осторожно, чтобы не услыхала Лада, говорить:

— Я хочу сделать все, что могу, для Лады и нашего ребенка. Я готов исчезнуть с лица земли, если это потребуется для их спасения и благополучия.

Старик изумленно поднял лицо и покашлял:

— Вы всегда были… благородным человеком, Владимир Павлыч…

Владимир ухмыльнулся. Был! А теперь? Когда воскрес из мертвых? Очевидно, воскрес «подлецом»… Ну да не в этом дело.

— Мне выхода все равно нет…

— Полноте вы, пожалуйста! Пойдете на фронт, все загладите и опять будете героем, каким были раньше…

— Вот в том-то и дело, что героем не буду. Не верю белым, ненавижу красных и тоже не верю им… Просто не верю! Все идеи потонули в грязи и в крови. Одни обманывают, другие обманываются, и все вместе занимаются убийствами, разбоями и разрушением… И не только сами занимаются, а еще принуждают к этому и все население.

Старик насупил брови и молчал. Он не знал всей правды жизни, и слова Владимира глубоко оскорбляли его в той части, которая относилась к белым. Белые неизменно оставались для него только «героями», и он не верил, что они способны на грабежи, насилия, расстрелы и что к этому движению давно уже примешались и его опоганили «живые покойники», мечтавшие воскреснуть в прежней славе и блеске, мстящие народу за свои убытки и обиды, и разные аферисты, ловившие рыбу в мутной воде.

— Вас распропагандировали большевики, когда вы у них жили, Владимир Павлыч… Вы стали рассуждать совсем иначе, чем…

— Жизнь, а не большевики. Но не в этом дело. Если жизнь все-таки заставляет продолжать убийства, то не все ли равно на какой стороне? Убивать без идеи и веры — это самая страшная из мук для интеллигентного человека.

— Ну-с!

Старик ждал, что еще скажет Владимир. Сдерживал свое раздражение и ждал.

— Так вот… Я отправлюсь в Севастополь, постараюсь увидеть Бориса, уговорить его вернуться, а сам…

— Куда же вы… сами?

— А там видно будет.

— Но Лада…

— Пусть для нее останусь прежним героем… Это потом… после.

Старик встал, подошел к Владимиру, обнял и, целуя, опять заплакал, словно потихоньку засмеялся у него на плече. Владимиру уже не было жаль этого заживо оплакивавшего его человека, а был он ему противен. Но скрыл.

— Ну, не надо! Оставим эти сентиментальности…

Старик ушел с успокоением: все как-то устроилось.

Но когда Владимир остался один и стал думать, то вышло, что ничего не устроилось, а все осталось, как было, неразрешенной загадкой. Нет сил убивать людей. И некуда уйти от всех этих белых, красных, зеленых. Слушал беспечный лепет своего ребенка и цеплялся за этот чистый прозрачный лепет. Вошла вдруг Лада с ребенком на руках, улыбается и говорит:

— Поцелуй папочку!

— Дядя?

— Папа, а не дядя.

Владимир протянул руки. Девочка недоверчиво улыбалась, но не шла.

— Это же папа!

Девочка смотрела смеющимися глазами на Владимира и вдруг согласилась, протянула ручки и сказала:

— На!

О, с какой необъятной радостью и благодарностью Владимир в первый раз держал своего ребенка. Безграничная любовь засветилась в его душе и радостью напитала все тело. От этих чистых прозрачных глазок, от теплоты маленького тела, от трогающей колючий подбородок бархатной ручонки было можно умереть от счастья. И лицо Лады опять сделалось просветленным и счастливым, и казалось, что все проклятые вопросы так просто разрешались через этого маленького человечка… Уйти от него? Нет сил. Весь мир отдал бы за этого маленького человечка на руках, умер бы за него!

— Володечка! Папа говорит, что ты решил опять поступить в армию? Но я тебя не отпущу так скоро. Ты поживешь, отдохнешь, а потом… Тебе не хочется в армию? Ты устал? Проклятая бойня! Когда она кончится, и мы…

Тут Лада опять заговорила о том, что они будут жить все вместе… И вдруг оборвала и радостно так огляделась по сторонам:

— Борис вернется, а ты… Я тебя спрячу и буду приходить к тебе с…

Лада показала на девочку. Потом стала шепотом, радостным и торопливым, рассказывать неожиданно пришедший ей в голову план — спасти от бойни обоих: и его, и Бориса. Борис вернется, а Владимир убежит назад и будет прятаться в «хаосе»…

— Помнишь нашу пещеру под соснами? Там никто никогда не найдет!

А она будет ночью класть в условленное место пищу, а вода близко: там есть ямка, в которой всегда стоит вода из подземного источника. Будет приходить к нему… и даже с девочкой.

— И меня поймают и как дезертира…

Владимир возражал, но мысль Лады уже владела им. Да, это единственный выход для него, не желающего убивать людей, все равно каких: красных, белых или зеленых. Только надо хранить тайну и быть осторожным.

— Разболтаете… Кому-нибудь скажешь… Пьяный Борис как-нибудь неосторожно… или твой отец, вообще… рискованно.