Станислав Пшибышевский - Заупокойная месса

• Название: Заупокойная месса
• Автор: Станислав Пшибышевский
• Издательство: Аграф
• Жанр: Эротика
• Год: 2002
• ISBN: 5-7784-0192-2

Польский писатель Станислав Пшибышевский (1868–1927) вписан в анналы европейского модернизма как определенный культовый феномен. Успех ему гарантировали высокий интеллектуализм, радикальность мышления, простиравшиеся вплоть до запретных областей, и современность антропологической концепции.

В России начала XX века он был не менее популярен, чем в Польше и Германии, и оказал огромное влияние на русских символистов.

В данное издание вошли избранная лирическая проза, драматургия и статьи популярного польского писателя.

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Тадеуш Гм… Так ты веришь, что я создан для того, чтобы завоевывать новые миры?!.. Но к чему это?

Ева Чтобы твоя жизнь была полна красоты, и чтобы сам ты был прекрасен.

Тадеуш А если я не сумею ничего завоевать?

Ева Тогда ты погибнешь, — в этом будет тоже красота!

Тадеуш Ну, а если все это — только несбыточная мечта, если я только буду бессмысленно губить и себя, и все вокруг?

Ева И в этом — красота! Тот, кто чего-нибудь добивается, кто мучается, но стремится к чему-то, — тот, хотя бы он и не достиг никакой цели, — прекрасен!

Тадеуш А если он стремится только к миру, к покою и уютному уголку у теплого камина?

Ева Это — для Казимира!

Тадеуш А для меня?

Ева пристально смотрит на него и улыбается Для тебя?.. Я — только я — одна я!

Тадеуш останавливается перед нею, сдавленным голосом Почему же, почему тогда, когда я все нес к твоим ногам, когда я действительно мог бы с тобою и через тебя завоевать те новые миры, о которых ты говоришь мне, — почему же тогда ты оттолкнула меня?

Ева Потому что тогда ты не сумел быть моим господином.

Тадеуш А теперь?

Ева А теперь я люблю тебя, люблю за то, что ты хотел забыть меня, за то, что хотел победить себя, потому что только сильные умеют побеждать себя. Я люблю тебя со всей тоскою и страхом, что ты не захочешь быть моим.

Тадеуш нервно смеется Надо зажечь лампу. Бронка может войти каждую минуту… Она еще, пожалуй, и в самом деле оправдает твои романтические фантазии и подумает, что я провожу с тобою сладкие heures de confidence![30]

Зажигает лампу. Молчание.

Ева равнодушно И долго ты так скитался по свету?

Тадеуш с удивлением смотрит на нее и отвечает, подражая ее тону Да, долго, года два.

Ева Кажется, был даже в Африке?

Тадеуш с иронией Да, был… Но все, что там можно было открыть, уже открыл Стэнли… А я охотился на тигров… Ты права… Ха-ха-ха… Ведь я создан конквистадором… Но когда у меня на глазах тигр растерзал двух негров, — право, я не испытывал никакого чувства торжества… И только…

Ева язвительно Только — что?..

Тадеуш Ничего особенного… В голове у меня блеснула простая мысль, что вот теперь и мой черед…

Ева насмешливо А у тебя не было оружия?

Тадеуш тем же тоном Заряды подмокли.

Ева И ты не боялся смерти?

Тадеуш Я искал ее. Ведь и в этом есть красота — быть растерзанным таким царственным зверем!

Ева Да, и в этом красота… А вот и Бронка вернулась.

Слышно, как отворяются двери в передней; доносится громкий разговор Бронки с Казимиром.

Второе явление

Входят Бронка и Казимир

Бронка возбужденно Ах, если бы вы видели, как дивно хорошо было кататься. Лед сверкает искрами замерзшего снега! А луна, луна!.. Чудно, чудно… Правда, Казя? Ты ведь и сам говорил, что это дивно. (Обращаясь к Еве.) Нет, завтра ты непременно должна пойти с нами. Все точно нарочно для тебя сделано: снег, луна и Казя, Казя, ха-ха-ха… Ты не смотри, что он такой скучный, я никого не видала, кто бы так великолепно катался на коньках.

Казимир Ну, Бронка по своей привычке все преувеличивает. Вовсе уж не было так дивно! Снег на пруду совсем не расчищен, и милая моя невестка забавлялась тем, что бродила по колено в снегу.

Бронка рассеянно О, как он лжет, как он лжет… Ах ты, недобрый… (Вдруг к Тадеушу) Ты, Тадя, может быть, недоволен, что я была так долго? Но видишь, дорогой, я знала, что ты с моей Евой, и я нарочно хотела, чтобы вы побыли вместе, чтобы, наконец, через год ты сбросил с себя свой деревенский вид и поднялся опять с Евой в те области, которые для меня, бедной, слишком высоки. (Прижимается к Еве) Ах, какая ты, Ева счастливая, — ты совсем другая, чем все мы! Я так хорошо помню, как после обручения приехала к тебе… слышишь, Тадя? Комната была вот такая, совсем, совсем такая, как вот эта, в которой мы сейчас… (Точно просыпаясь от сна.) Поразительно, Ева, — твоя комната была совершенно так же меблирована, как наша.

Ева Ну что же в этом удивительного, Броня… Просто, должно быть, случайное совпадение.

Тадеуш холодно Вероятно, один и тот же драпировщик отделывал квартиру пани Евы и мою.

Бронка Гм… Да, должно быть… Помнишь, Ева, как мы с тобой сидели у камина? Ты смотрела на огонь, а я рассказывала тебе без конца уж и сама не знаю — о чем… обо всем, что приходило в голову, и ты была такая добрая, такая терпеливая…

Вдруг разражается смехом, Тадеуш подходит к ней.

Тадеуш нежно Что с тобой, детка дорогая, отчего ты сегодня такая возбужденная?

Бронка Ах я хотела бы летать!.. Высоко-высоко, как птица, но только все бьюсь крыльями о землю… И такая тоска, так страстно хочется взлететь, а крылья — будто свинцовые… Ева, Ева, какая ты счастливая…

Казимир Вот видишь, говорил я тебе, что такой усиленный спорт вреден. Как я ни просил тебя, как ни умолял, ты не хотела послушаться меня, а теперь вот будешь расплачиваться за это романтическое катанье на коньках.

Бронка с упорством Вот уж нет, совсем нет, у меня часто бывают такие нервные припадки… Просто я — глупый, капризный ребенок.

Вдруг начинает рыдать и убегает в соседнюю комнату. Ева быстро встает и хочет идти за нею.

Тадеуш Нет, оставайтесь, я пойду сам. Я скоро успокою ее.

Уходит за Бронкою.

Третье явление

Казимир и Ева

Казимир тревожно Бронка, должно быть, больна, целый день она была такая встревоженная и как-то искусственно возбужденная…

Ева Я сама удивляюсь — никогда еще не видала я ее такой.

Казимир вдруг Но вы заметили, что Бронка со вчерашнего дня стала совсем другой!

Ева Я только что говорила об этом вашему брату.

Казимир Заметили вы, какая она была неспокойная вчера вечером и сегодня весь день?

Ева Конечно, — и страшно удивлена!

Казимир И вы не догадываетесь, в чем причина такой внезапной перемены?

Ева Нет.

Казимир Гм… Но вы наверно заметили также, что и Тадеуш стал сам не свой, какой-то задумчивый, раздражительный!

Ева Его я другим и не знала.

Казимир Но зато я знал: он приехал веселый, счастливый, влюбленный в Бронку, давно уже не видал я его таким полным сил и веры в себя, в свое счастье…

Ева Ну и что же?

Казимир быстро взглядывает на нее И я не могу понять такого внезапного перелома.

Ева Знаете, мне начинает казаться, что вы мне приписываете эту внезапную перемену в его настроении?

Казимир Заметили вы, что Бронка пришла сегодня к завтраку с заплаканными глазами? Я мог бы присягнуть, что она проплакала всю ночь.

Ева И вы думаете, что я в этом виновата?

Казимир Да совсем нет, мне и в голову не приходило… Тут совсем другое… Я не хотел бы, чтобы вы хоть на секунду подумали, что я собираюсь испытывать вас, — но со вчерашнего дня все так поразительно и так резко изменилось. Чувствуется в воздухе какая-то странная загадка… Я хотел бы ее разгадать… Видите ли, я — человек нервный, а такие люди не выносят духоты перед бурей.

Ева Духоты перед бурей.

Казимир Да, как бы это ни называлось, во всяком случае есть что-то в воздухе и такая чуткая душа, как душа Бронки, чувствует это инстинктом… О, слышите, как она плачет?

Видно, как в соседней комнате Тадеуш прижимает к себе Бронку и старается ее успокоить. Пауза. Казимир прислушивается с все возрастающей тревогой. Ева быстро встает и беспокойно ходит по комнате.

Казимир идет за нею Слышите?

Ева Тише… тише…

Казимир берет ее за руку, подводить к окну Будем откровенны! Я не знаю вас, но того, что я слышал о вас от Бронки и от Тадеуша, достаточно, чтобы составить себе о вас ясное понятие.

Ева равнодушно Не мучьте меня теперь… Я ведь знаю все, что вы хотите мне сказать.

Казимир Нет, нет, вы не знаете… Никогда я не вмешивался в чужие дела, даже в то, что касается самых близких, любимых людей, — даже Бронки и Тадеуша.