Святослав Рыбас - Красавица и генералы

• Название: Красавица и генералы
• Автор: Святослав Рыбас
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Она улыбнулась, покачала головой:

- А мне, Витя? Аж в ушах звенит, так гудишь... Как бы не поссориться. Я ведь не дева старорежимная, я за дело ответственна, а ты - нет... Пусть пристала я в дом григоровский, да теперь он мой. А ты - бездомовный, тебе беречь нечего... Одной ногой ты здесь, другой - невесть где.

Виктору сделалось обидно из-за ее угрозы поссориться, всего больше из-за того, что назвала его бездомовным.

- И то верно! - с горечью вымолвил он. - Притулился к вдовушке богатенькой, будто бугаевать вознамерился.

- Ты так со мной? - Нина будто окаменела, только затвердевшие сильные губы еще держали улыбку. - Я тебя взяла, работу дала... как брату Макария.

- До брата тебе нужды нет, - усмехнулся Виктор. - Какой со слепого толк? Меня ты хоть за охранника держишь, а с ним одна морока, с героическим летчиком... Вся ты перекроилась, Нина Петровна! Истинно бездомовной стала!.. Ухожу я от тебя. Не поминай лихом.

Уйдя от Григоровой, Виктор поселился в доме матери, где царила иная обстановка, вполне соответствующая его настроению. Анна Дионисовна думала, что он ушел от Нины по сердечной причине, и говорила, что он вовремя одумался, ибо Нина ему не пара. Москаль же о сердце не расспрашивал, но интересовался планами шахтовладелицы и поручениями, которые она давала Виктору.

- Эх, казуня, казуня! - вырвалось у Москаля, когда он узнал о закрытии шахты. - Еще б малость - и велели б тебе стрелять в шахтеров.

- Ох, куда там! - дерзко ответил Виктор. - Или у меня головы нет?

Москаль повел вислыми плечами, сказал:

- Голова садовая! - И потрепал его по шее.

Виктор никак не мог предположить, что из всего этого выльется, что рабочие захватят шахту и объявят управление кооперативной артелью. Узнал не поверил. Что они умели? Ни в геодезии, ни в кредитно-банковском деле, ни в торговле они не смыслили.

Москаль посоветовал ему идти работать. Виктор пошел и увидел в шахтном дворе людей с винтовками и красными нарукавными повязками. На дверях шахтоуправления висели две бумаги: одна предупреждала, что нельзя покидать рудник инженерам и техникам без разрешения комитета, вторая призывала всех сдать для уплаты за заказанное оборудование либо деньги, либо ценные вещи, кто что может ради скорейшего пуска подъема.

В рудкоме Микола принимал пожертвования. Перед ним лежали мелкие царские деньги, рубли, трешницы, пятерки и кучей маленькие "керенки", похожие на почтовые марки.

- Пришел? - спросил Миколка.

- Пришел, - сказал Виктор.

- Давай. Сколько у тебя?

Виктор не ожидал, что надо платить. Денег у него не было.

- Нету? - не поверил Миколка. - Тут самые голодрябые остатнее несут, а ты - штейгер, образованный. Вещами давай. Подарки она тебе дарила?

Виктор пообещал завтра принести и сказал, что пришел работать в кооперативной артели.

- Как там хозяйка? - спросил Миколка. - Умылась?

Виктор ответил, что ушел от Григоровой, не выдержал.

- Таких, как ты, у нее десятки, - сказал Миколка. - Небось хотел заделаться хозяином?

- Хотел! - вымолвил Виктор. - Чтоб тебя, дурака, больше не видать.

Миколка выскочил из-за стола, схватил за грудки. Виктор тоже схватил его.

- Я тебе не наймит! - сказал Миколка. - Ты на голос не бери. А то дам промеж рог - закаешься.

Виктор потянул его на себя и подсек ногой. Миколка упал, он сверху навалился.

Из соседней комнаты выбежали комитетчики, растащили их. Узнав, что Виктора послал Москаль, отругали Миколку, и тот, набычившись, поблескивал прищуренными злыми глазами.

- Долго они будут нас мордовать? - спросил он, не уступая комитетчикам.

- Что я тебе сделал? - воскликнул Виктор. - Брось, Миколка, задираться, нечего нам с тобой делить.

Вправду, делить было нечего, однако в дальнейшем он чувствовал эту беспричинную то ли ненависть, то ли враждебность бывшего приятеля. Несмотря на старательную работу, для Миколки он оставался григоровским прихлебателем.

Подъемную установку выкупили, пустили в ход. Шахта заработала - с пустой кассой, без покупателей, без ясного будущего.

Уже ветер-"афганец" стал меняться на мужицкий ветер с севера, небо обложило дождевыми тучами, деревья вовсю облетали, только акации еще зеленели маленькими веточками-листочками да цвели привядшие горяче-желтые цветы вдовушки на узкой грядке возле крыльца.

Виктор не понимал, куда идет жизнь. Денег не платили, уголь лежал в отвалах. А возить уголь по деревням и хуторам для продажи было не на чем. Каждый день возле погрузки останавливались крестьянские фуры, привозили картошку и муку в обмен на топливо. Этим рабочие и держались.

Виктор видел: не получается, не умеют вести дело. В начале октября в поселке появились казаки. Собрались чем-то попотчевать рудничных.

Гражданская война уже поглядывала на поселок бездонными глазками стволов.

На террикон шахтеры втащили пулемет, облепив его как муравьи.

После темной ветреной ночи двадцать пятого октября, утром, поселок узнал о перевороте в Петрограде и аресте Временного правительства. На следующий день войсковой атаман Каледин объявил Донскую область на военном положении. Особый казачий полк занял поселок.

Глава седьмая

1

Шахтеров подвели к стене. За казаками опасливо трусила желтая собака. Урядник что-то вымолвил и показал на пожарную лестницу, и стоявший ближе всех к ней шахтер поглядел вверх, оглянулся и быстро полез. Казаки ждали, и когда он добрался до крыши, урядник выстрелил. Шахтер сорвался вниз, и что-то темное брызнуло в низкое окно кочегарки, сквозь которое наблюдали за казнью старик-кочегар и Виктор.

Два казака пошли к двери кочегарки.

- Ховайся в уголь, - сказал старик.

Виктор кинулся на угольный люк и упал за кучей. Снова затрещали выстрелы. Из люка тянуло в затылок холодом. "Найдут!" - подумал он.

Хлопнули двери, за хрустом шагов кто-то приблизился к Виктору.

- Кого ховаешь, дед?

- Никого не ховаю!.. Уж и так народу набили, чего вам еще?

Виктор старался не дышать, но дышать очень хотелось. У него перед глазами еще стояли последние минуты обороны. Стрельба, перебежки, бессмыслица поражения. Рудник взяли после артиллерийского обстрела, сбив с террикона пулеметчика. Сперва снаряд ударил выше, затем ниже по склону, и третий разнес пулеметное гнездо вместе с пулеметчиком. Полтуловища подбросило в воздух, и потом оно кувыркалось по заснеженным камням.

Перед Виктором блестели черные камешки угля "орешек".

- Так, никого не ховаешь, дед?

Что-то зажурчало. На затылок, щеку и руки полилось что-то теплое. Казак крякнул над головой Виктора.

- Ты чего робишь? - крикнул старик. - Я сам в пограничной страже служил... Счас шугану вас, басурманов!

- Счас шуганешь, - весело произнес казак. - Эй, кто там, вылазь. Эй, обоссанный!

Виктор встал, утерся. Казаки смеялись.

- Я гляжу: кажись, что-то не то! - сказал чернявый стройный понизовец. - Дай, думаю, пошуткую!

- Шашкой бы чкнул, - усмехнулся второй, по виду - верховец, плотный, широколобый, и шашкой плашмя перетянул Виктора по плечу. - Ну чего, допрыгался, рудничный? Иди на суд!

У Виктора ослабли ноги. Он поглядел на чернявого казака-понизовца, цепляясь надеждой за того. Понизовцы - взрывчаты, но отходчивы.

- Куда ж вы его? - спросил старик. - Молоденького такого?

- И тебя, старый пес, могем прихватить, - сказал широколобый.

Виктора вывели во двор. Он увидел убитых, отвернулся, не в силах смотреть на них.

- Вот, хоронился! - доложил понизовец уряднику и добавила. Молоденький ишшо.

- Кто такой?-спросил урядник, оглядывая Виктора маленькими спокойными глазами.

- Штейгер я! - ответил Виктор. - Комитет никого не выпускал с шахты!.. Я гимназию кончил!

- Его к есаулу надеть, - заметил понизовец.

- Да куды ж к есаулу, коли ты его обмочил? - удивился верховец. - Нет, паря, тут уж одна путя-дорога. Тем паче хоронился от нас. Значит, виновный.

Один предлагал куда-то увести, второй - расстрелять, и теперь все зависело от урядника.

Виктор умоляюще смотрел на него, но не мог поймать его взгляда. Виктора для урядника как будто не существовало.

Остальные казаки без сочувствия, равнодушно глядели на Виктора.

От убитых повеяло запахом крови. Прибежавшая желтая дворняга слизырала темные пятаки с мерзлой заснеженной земли.

- Ух, бесяка! - крикнул какой-то казак и пнул ее.

Собака присела, зарычала, и казаки одобрительно загудели:

- Рубани ее, нечего кровушку православную сосать.

Виктор понял: его не пощадят. Казак вытащил до половины шашку, потом кинул ее обратно, не захотел рубить.

- Пущай трошки еще погавкает, - с усмешкой вымолвил он.

Урядник прямо поглядел на Виктора, выдавил из груди гулкий рычащий звук, словно выражавший вопрос: "Что с тобой делать?", и, отвернув длинную захлюстанную полу шинели, достал из кармана шаровар кисет.

- Обыскали? - спросил он, закручивая цигарку. У Виктора был "стеер".