Татьяна Мудрая - Доброй смерти всем вам…

• Название: Доброй смерти всем вам…
• Автор: Татьяна Мудрая
• Жанр: Фэнтези

---

— А теперь вы готовы рассказать мне, в чём проблема? — спросила я. — В общем, мы в курсе. Но это вроде нашего бонуса, понимаете?

Ей было нелегко собраться с силами, тем более что история не была такой уж заурядной. Некий маньяк и подонок полгода назад единолично взял в заложники огромный «Грейхаунд», в котором она с подругами и мужем одной из них возвращалась с горнолыжного курорта, и отогнал с трассы. Пока готовилась операция то ли по ублаготворению, то ли по освобождению, он измывался надо всеми, расстреливал мужчин и безо всяких пользовался теми женщинами, которые подвернулись под разгорячённый член. Моей клиенткой, похоже, лишь для круглого счёта.

Когда его захватили в плен и отправили пассажиров на реабилитацию, выяснилось, что среди грязных, голодных и наполовину растерзанных женщин одна беременна от негодяя. Маргарита, моя нынешняя заказчица.

Аборты для жертв насилия, собственно, были нормой. Но месяца два назад до здешних краёв дошла так называемая шестьдесят шестая поправка: что по религиозным соображениям такие операции делаются при наличии стандартных медицинских показаний.

— О мою кожу не тушили сигарет. Ни одного значительного вывиха и перелома костей. Почки, печень и прочая требуха в полном порядке. Ни хронического пиелонефрита, ни диабета, ни сердечной недостаточности. Прекрасная спортивная форма. Безупречная психика.

— Ваша или его?

Моя дама рассмеялась с горечью:

— Обоих родителей. Кстати, ему дали пожизненное, что и требовалось доказать: любой гражданин нашего государства имеет право на сей божий дар. А мне категорически запретили избавляться от его выродка. Отец о нём знает, между прочим.

В тоне, каким это было сказано, ненависти не было и грана. Впрочем, как и любви.

— Кажется, родить — было бы если не лучшим, то наиболее приемлемым выходом. Вас ведь не обязали держать младенца при себе, разве нет?

Моя собеседница покачала головой почти с укоризной:

— У вас немало прав, только ни одно из них не заключается в том, чтобы отговаривать клиентов.

Извилистая фраза говорила… о чём? О специфическом образовании, например, юриста или менеджера высшего звена?

— Я констатирую факт. Так вы не хотите отдавать младенца в Дом Ребёнка, даже самый респектабельный. Где не нужно подписывать отказные документы, пока не приищут нового родителя.

— Именно что родителя. Одного. Девушка, вы знаете, что даже насильник имеет право на свою кровь и плоть? Тоже с недавних пор — и тоже по религиозным соображениям.

«Девушка…» Маргарите даже не пришло в голову, что я могу быть гораздо старше. Кстати, она почти не ошиблась. Разница пять лет в мою пользу.

— Дитя, зачатое и выношенное в ненависти. Выкормленное чужими людьми — в любом случае у меня не будет для него ни молока, ни большого здоровья. Разрываемое на части своими генами. И в придачу ко всему — регулярные свидания с признавшим его отцом, который лет через двадцать вполне может быть амнистирован. За безупречное поведение.

— Вас это так пугает? Я не возражаю, — ответила я, — только хочу разобраться кое в чём помимо конкретно взятой темы.

— Собственно, я страшусь иного, — сказала она. — Того, что уже вышло из меня наружу словами, я лишь опасаюсь. Словами этого не выскажешь. Давайте-ка выйдем во двор — раз уж у вас имеется свободное время. Вы ведь по сути лишь палисадник видели.

Свободное время? Время от заказа до заказа. Один дирг на десять тысяч людей, большинство из которых существует в перманентном пространстве скуки. Нет, это заведомо не наши пациенты, их погребла система. Погребла под собой и насадила сверху пышные окультуренные цветы.

Но вот сад нашей Гретхен был диким. Даже не одичавшим, а холящим свою причастность к лесу и лесной поляне.

Рабатки душистой фиолетовой буквицы с удлиненными листьями, покрытыми пухом. Легчайшие облака розовато-лиловой смолки. Резные листья, белые, жёлтые и густо-розовые зонтики валерианы, тысячелистника и пижмы. Гордые своими прозвищами раскидистый лопух и подобный золотому скипетру коровяк. Во влажной тени — опахала гигантских папоротников и метровых палеонтологических хвощей, подушки кукушкина льна и брусники. Сосны и ели, выросшие прямо здесь или взятые из соседнего бора. Гирлянды хмеля, что висячим мостом перекидываются с ветки на ветку. Роскошный, весь в голубовато-сизых гроздьях, можжевеловый куст, терпко благоухающий на солнцепёке. Лабиринт из терновника, полного цветов и ягод, — о том, что в природе не может быть ничего подобного всему этому смешению запахов, оттенков и узоров, я тогда забыла напрочь.

А ещё здесь был водоём. Не яма, дно которой устлано искусственной плёнкой: не пруд в бетонированной чаше. Небольшое рукотворное озеро, сквозь стенки и дно которого непрерывно сочились грунтовые воды, проходя через несколько слоёв природного фильтра. Заросли таволги, диких золотых ирисов, бузульника и вербейника по краям, лилии и водяные гиацинты в отдалении от берега.

— Нравится, я вижу. Приют для всех сезонов, — усмехнулась Маргарита. — Я ведь тоже… совсем немного биолог.

— Вот как? Я считала, что скорее нотариус или знаток всяких постановлений и уложений. Манера выражаться, понимаете.

— Параллельно с другими хлопотами пришлось узаконивать и спешно искать наследника. Не такая у меня родня, чтобы…

Она сделала паузу и вдруг спросила, властно и даже резко:

— Вы не будете мне возражать? Я оформила завещание на то имя, которое стоит в вашем паспорте. Мой инет счёл данные о вас не такими уж секретными. О вас лично — и даже вашем племени.

И, видя, что я буквально вросла в землю, как один из здешних молодых дубков, добавила:

— Я так думала — уж вы-то знаете. Геном дирга оказался гораздо ближе к человеческому, чем это предполагали ранее. Уберём отрезки, что отвечают за ограниченную продолжительность жизни, резкую половую дифференциацию, которая у человека проявляется уже на двенадцатой неделе внутриутробной жизни, склонность к сумеречному освещению, а также некоторые особенности питания…

(Ничего себе — некоторые. Самое в нас главное.)

— Вы пили сидр и даже для приличия взяли несколько крекеров. Это для вас, пожалуй, как для человека жевать лебеду и сырые виноградные листья: засоряет ёмкости, но все ж, получается, не отрава. Под самый конец я устроила невинную проверку.

— Зачем это всё?

И тут я поняла. Не может такой активный, такой земной человек, как Маргарита, отчаяться в жизни. Трудно себе представить, чтобы она не сумела до сих пор избавиться от плода — если ей того хотелось. Нелегально, переехав в другую страну, где это разрешено. А если мои заключения верны…

— Дирги — это плавильный котёл, — произнесла я медленно. — Реинкарнация своего рода. Возможность для вашей дочери родиться чистой.

— Дочери?

— У дирг-дью не может быть сыновей.

— У меня сын. Копия своего невольного производителя, где от меня — ничтожная часть. Это и добило меня под конец. А ведь и правда. Я не учла обстоятельства, но оно послужит к лучшему. Под конец была одна мысль в голове: с женщиной, с медиком — куда легче говорить и делать.

Мы помолчали. Потом Маргарита произнесла:

— Довольно с меня, пожалуй. Вы узнали всё, что вам было интересно? Тогда, может быть, пойдём обратно: кстати, ознакомитесь с бумагами.

В доме я постановила конкретно изменить роли.

— Готова подождать, пока вы примете душ, — сказала я. — Но недолго и не слишком горячий: не вздумайте греться до малинового звона, как в финской бане. Можете принять простой анальгетик. Если вы полагаетесь на мои эндорфины — зря, они могут повредить стволовым клеткам и прочему. Ситуация близка к патологическим родам, когда из двоих выживает один.

Это было двойным преувеличением. При изъятии мы причиняем вполне терпимую неприятность, только вот нашим донорам также полагается бонус. И брать материал придётся как от матери, так и от дитяти — это сложно до чрезвычайности, как физически, так и психологически. На такое не решится ни один сколько-либо разумный дирг, уж я такое по себе знаю. Сознательно мы никогда на это не идём: один заказ — одно целостное существо, и точка. Закрываем глаза на реальность? Возможно.

(Как часто вы режете курицу с десятком разновеликих яиц внутри? И потрошите икряную белугу? Ах, вы не сельский житель и не браконьер?)

Рита вышла из ванной, накинув на плечи лёгкий халат. И босиком. Кусок мяса, завёрнутый в полупрозрачную плёнку. Толстуха, похожая на тесто, вышедшее из опары. Допотопный знак плодородия, выкопанный из троглодитской захоронки. Эти чувства промелькнули и ушли, сменившись лихорадкой, что сотрясла меня от мозга до кончиков пальцев. Всех двадцати.

— Что дальше-то делать, девочка? — заговорила она первой.

Но я уже подхватила её на руки и уложила рядом с собой на вымытый до блеска пол.