Николай Чаусов - Сибиряки

• Название: Сибиряки
• Автор: Николай Чаусов
• Издательство: Восточно-Сибирское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1965

Второе, доработанное издание

---

— Добро пожаловать, Никон Сергее…

Однако вместо Перфильева из легковой грузно выбрался незнакомый ему человек в шубе. Поздняков поздоровался с отрекомендовавшимся ему дорожным мастером, но про себя отметил: «И тут Сидоров».

— Ну, покажите ваш перекат, товарищ мастер.

— Только что с берегу, товарищ начальник. К шиверу подходить дюже опасно, — с готовностью сказал тот и первым поспешил к перекату.

— Пошли, Игорь Владимирович? — Поздняков, а за ним несколько рабочих двинулись к перекату. Гордеев, не удосужив Позднякова ответом, двинулся следом.

— Товарищ Поздняков, так как же со мной? — вскричал совсем расстроенный Житов.

Поздняков, проваливаясь в снегу до колен, задержался:

— Идемте с нами, товарищ технорук! — И когда Житов догнал его, не оборачиваясь, спросил: — Вы видели этот перекат?

— Издали. Это не моя специальность, товарищ Поздняков, — съязвил Житов.

Поздняков круто остановился.

— Характер надо тоже ломать, товарищ Житов.

— Извините. Хорошо, у вас такой спокойный характер… — Житов на этот раз сдержался и не сказал о забитом грузами транзите, что шоферы могут остаться без заработка, а вот он, Поздняков, разъезжает по Лене, интересуется перекатами…

— А посмотреть не мешает, — Поздняков показал на сплошной кипящий туман и зашагал дальше.

Тяжело пробираясь, проваливаясь едва ли не по пояс в снегу, они поднялись на крутой берег. Отсюда перекат был хорошо виден. Широкая полынья его тянулась поперек реки от одного берега до другого. Быстрая, поблескивающая на солнце вода стремительно вырывалась из-подо льда и с шумом скрывалась под крутой его кромкой.

— Глубоко?

— Шивер-то? — переспросил мастер. — Самая что ни есть мелкота. Паузки или, опять же, карбаза — и те за гальку цепляют…

— Паузки?

— Ага. С весны грузы в Жигалово на паузках плавят. Или, опять же, на карбазах. Лодки такие, товарищ начальник. Сами вроде бы широкие, а плоские, ну что тебе противень… Или, опять же, сковорода. Так они на шиверах — и то, бывает, застреют. Во как мелко! Не каждый лоцман провести может…

— Их водят лоцманы? — вспомнил Поздняков, что и Губанов называл себя лоцманом, но не принял тогда этого всерьез.

— Еще какие! Лоцман — лоцману розь. Другой, который хуже реку знает, не проведет. Нынче совсем канительно стало грузы плавить, мелеет Лена. Раньше, бывало, пароходы из Качуга шли, а как в тридцать третьем вал прошел…

— Вал?

— Ага. Почитай, десять метров вышиной вал был. Будто земля поднялась, и его, вал этот, бросило. От самого Киренска прошел. Сколько тут домов посмывало — ужасть! А лодок, баржей затопило! Скота погибло всякого!.. Люди, опять же, на сопках спасались, все бросили. А опосля — все, обмелела Ленушка. Вот на карбазах да на паузках летом возят.

Поздняков помолчал, словно обдумывая сказанное, снова спросил:

— Разве уж нельзя что-нибудь сделать? Ну, скажем, взорвать эти мели?

— Эге, товарищ начальник! — с ребяческим задором воскликнул мастер. — Да тут этих перекатов — ужасть! И на каждый аммоналу эшелон надо. Опять же, и два. Нешто их подорвешь! Вот и жди, когда этот чертушка смерзнет. Кабы не Заячья Падь, мы бы и его, дьявола, берегом обошли. А тут вона что!.. — Он показал широким жестом на высившиеся впереди скалы.

Поздняков посмотрел на стоявшего поодаль Гордеева. Даже за стеклами пенсне и натянутой на лицо маской спокойного безразличия прочел удовольствие от неумно заданного им, Поздняковым, вопроса мастеру. Как он похож сейчас на профессора Червинского, отца Ольги! Та же клинышком вельможная эспаньолка, та же сухость и прямота корпуса с заносчиво посаженной на узкие плечи головой. Даже нос, острый, с красно-синими прожилками, не лишен той же броской кичливости. Так бы и дернул за него: да очнись ты, сойди с пьедестала, фараоновская ты мумия!

Гордеев, решив, что Поздняков ждет от него пояснений, вяло проговорил:

— Раньше возили грузы в Жигалово только обходной трассой: по горам, тайге, по замерзшим болотам. А вот теперь кое-где возим Леной. И должен сказать: выгодно, но и то очень рисково. Очень! Сейчас декабрь уже, а морозов, как видите, еще нет. А время идет. Каждый день — масса убытков. Пока не ударят морозы и не заставят замолчать перекат…

— Помочь бы ему замолчать, — вставил Житов.

— А вы подумайте, — предложил Поздняков и, отойдя от обрыва, повернул к будкам.

7

В жарко натопленной будке приехавших угостили чайком. И здесь разговор шел о Лене, о коварных, мешающих перевозкам шиверах-перекатах, мастерстве лоцманов.

— Вот, товарищ начальник, наилучшим был у нас лоцманом, — показал дорожный мастер на сидевшего поодаль старика с трубкой. — Губанов его фамилия. Матвей Губанов. Вахтером теперь второй год на автопункте у нас, потому как спина у него треснутая…

Поздняков только сейчас разглядел в полумраке своего ночного собеседника и верного стража. Старик внимательно прислушивался к разговорам, с нескрываемым любопытством приглядывался к новому хозяину управления, но не вмешивался в беседу.

— Игорь Владимирович, а почему опасно спустить всю трассу на лед, когда станут перекаты? — снова оживленно спросил Житов. — Ведь все равно трасса уже спущена. Так уж спустить бы всю.

В будке задвигались, весело зашептались. Гордеев водрузил на нос пенсне, не сразу ответил:

— А что такое наледь, вы слышали? — И, уже обращаясь больше к Позднякову, чем к Житову, пояснил: — В сильный мороз вода на перекатах промерзнет до дна и, создав большой напор, ломает лед. Да так, будто из пушки палят… — И опять Житову: — Так вот, я сказал: рисково, когда на ледяной трассе могут появиться одна-две такие наледи. Хотя на этот счет мы и предусмотрели обходы. А представьте себе, если вся трасса пройдет по реке, а таких перекатов от Качуга до Жигалово насчитывается где-то около семидесяти, да все они в морозы начнут стрелять?

— Это точно! — подхватили рабочие.

— Да, не будь такой зимы, как нонешняя, — давно бы уже возить начали! — вздохнул мастер. — Вот уж гнилой угол заговорит, тогда и жди гостя…

— Что за гнилой угол? — не унимался Житов.

— Северо-запад, по-нашему, — с достоинством пояснил мастер. — Он завсегда с Байкала холоду гонит. Сами еще увидите, товарищ технорук, как земля лопаться станет. А в январе — наледь.

Солнце уже садилось за сопку, когда ЗИС-101 снова помчался по ледяной трассе, возвращаясь в Качуг.

— Алексей Иванович, разрешите мне попробовать одно дело? — вдруг весело обратился к задремавшему Позднякову Житов.

— Что? — вздрогнул Поздняков.

— Заморозить перекат. Искусственно заморозить.

— Вот как! Что же вы собираетесь делать?

Житов рассказал. Замысел был прост: сколоть верхнюю кромку льда переката; льдины, пусть беспорядочно, будут набегать на нижнюю его кромку и постепенно перекроют быстрину. А мороз завершит дело. Там же, где лед будет сколот и обнажится спокойная вода, лед на ней нарастет снова, как на всей Лене, по которой смело они едут в машине.

— Перекаты — тоже не моя специальность, товарищ Житов. Но уж коль так пассивны специалисты, остается дерзать нам, не специалистам.

Гордеев смолчал.

У самого Качуга Поздняков приказал шоферу:

— На транзит!

8

В тот же вечер Поздняков заехал к секретарю Качугского райкома.

В приемной ему предложили подождать. Из-за обитой клеенкой двери доносился громкий, раздраженный голос секретаря. Прошло не менее десяти минут, когда дверь наконец распахнулась и из кабинета быстро вышел человек с раскрасневшимся от волнения лицом. Девушка-секретарь с трудом оторвалась от книги, коротко предложила:

— Пройдите. Товарищ Теплов освободился.

Поздняков вошел в кабинет. Навстречу ему поднялся из-за стола приземистый, крепко сложенный человек. Поздняков назвал себя.

— Слыхал. Будем знакомы. Теплов.

Секретарь на минуту задержал в своей руку Позднякова, разглядывая его снизу вверх исподлобья, будто запоминая. Большая, не по росту, гладко выбритая голова его поблескивала на свету люстры, темные косматые брови то расходились, то вновь сплетались над переносьем. Еще раз энергично тряхнув руку Позднякова и показав на стул, он сел на свое место.

— Так. Приехал, значит. Долго ждали. — Теплов побарабанил толстыми крупными пальцами по настольному стеклу, будто не зная, с чего начать разговор, и снова воззрился на сидевшего против него Позднякова. — Понервничал сейчас, понимаешь, — неожиданно признался он. — Слюнтяи, жалобщики! Думают, если партийный билет в кармане, значит, и бегай в райком за всякими пустяками. Выговор, видишь ли, дали, обидели! И дали-то по заслугам, так вот почему не «на вид», не предупредили! Писал бы уж прямо в ЦК, по уставу… Ну, ты извини. Чепуха, конечно. — Теплов переложил с места на место папку, бросил на прибор ручку. — Значит, прибыл. Когда?