Андрей Рытов - Рыцари пятого океана

• Название: Рыцари пятого океана
• Автор: Андрей Рытов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Ну как, полетим? - спрашивает Пушкин.

- А чего ждать?

Все просто решилось. Никаких тебе метеобюллетеней и карт-кольцовок, никаких разрешений. Свой глаз-ватерпас, и погода определена... Однако, хотя нам и казалось, что грозу пронесло, какие-то внутренние, бурные процессы в атмосфере еще происходили. Где-то на середине маршрута самолет начало кидать то вверх, то вниз. Казалось, наш старый СБ вот-вот рассыплется, и мы вывалимся на островерхие пики горного хребта.

Но машина, как ее ни корежило, все же выдержала напор стихии, только перед заходом на посадку почему-то не выпустились шасси. Сделали мы над аэродромом Сиань (провинция Шэньси) один круг, другой - не выходят колеса. Пришлось прибегнуть к аварийному способу.

Чтобы не испытывать судьбу еще раз, мы в дальнейшем не стали убирать шасси. Правда, скорость заметно снизилась, да и расход бензина увеличился, но мы рассчитали, что до места назначения все-таки доберемся.

В Ланьчжоу нас встретили свои люди. Этот аэродром на трассе Советский Союз - Китай был обеспечен всем необходимым, и здесь мы чувствовали себя как дома. От воздушных налетов его охраняло подразделение летчиков во главе с Жеребченко.

Летчики и техники базы окружили нас плотным кольцом и ходили за нами до самого вечера. Их интересовало буквально все: и что за самолеты у японцев, и какой тактики они придерживаются в бою, хорошо ли дерутся наши ребята, как относится к советским людям местное население? Объяснить это любопытство было нетрудно: японо-китайская война находилась в фокусе мировой политики, и судьбы Китая волновали каждого человека. А у летчиков к тому же пробуждался еще и чисто профессиональный интерес.

Мы .рассказали обо всем, что знали, видели и лично пережили. Хозяева в свою очередь посвятили нас в такие вопросы, о которых мы и понятия не имели. В частности, только здесь в полной мере нам стала видна помощь, которую оказывает Советский Союз Китаю. На окраинах аэродрома громоздились один на другом ящики с боеприпасами, вооружением, различные механизмы, которые еще не успели отправить по назначению в 8-ю Народно-революционную армию.

Вечером начальник базы Акимов, с которым я успел довольно близко познакомиться, когда летел в Китай, пригласил нас к себе на ужин. Засиделись допоздна. Переговорив обо всем, я наконец спросил Акимова:

- А как улететь отсюда домой?

- Надо ждать оказию.

Под оказией он подразумевал самолет, который привезет из Союза очередную партию груза. Это меня не устраивало. Ожидание могло затянуться на неделю.

На следующий день, проходя по аэродрому, я обратил внимание на притулившийся в стороне самолет ТБ-1. Спрашиваю у Акимова:

- Чей?

- Казахского управления ГВФ. Копаются уже дней семь. Старая телега, а не самолет, - небрежно обронил Акимов.

- А когда они собираются вылететь?

- Кажется, завтра.

Я воспрянул духом. Может быть, и меня захватят? Черт с ним, что самолет на ладан дышит. Авось дотянет как-нибудь.

Подходим к экипажу, здороваемся. Из кабины на землю спускается летчик. Смешливые глаза. На лацкане пиджака значок депутата Верховного Совета Казахской ССР.

- Коршунов, - рекомендуется он и крепко жмет руку.

Рядом с самолетом, на промасленном чехле, лежат гармошка, балалайка и мандолина.

- На такой базе, как ваша, можно создать музыкальный оркестр, - в шутку говорю Коршунову.

- Он уже есть. Все члены экипажа - музыканты. Веселимся как можем. Не ждать же, когда к нам артисты Большого театра приедут, - смеется Коршунов.

Своим задором он заставил нас забыть, что перед нами стоит не самолет, а старая скорлупка, и потому мы, не раздумывая, попросили:

- Не подбросите ли до Алма-Аты?

- Сколько вас? - справился Коршунов.

- Трое. Я, Пушкин и Маглич.

- За милую душу, - живо согласился пилот. - Самолет большой, места хватит. Да и нам веселее будет.

Когда все формальности были утрясены и мы с Акимовым отошли в сторону, он, косясь на старый ТБ-1, посчитал нужным предупредить:

- А я бы на вашем месте все же подождал.

- Ничего не случится, - воодушевленный оптимизмом Коршунова, ответил я. Долетим.

- Ну, ну, смотрите.

Вылетели через день. Во время разбега ТБ-1 так скрипел, что казалось, развалится до подъема в воздух. Грешным делом, я вспомнил Акимова и подумал: надо бы послушаться его, подождать. Но было уже поздно. Самолет, еще раз жалобно скрипнув, успокоился, и под нами поплыли горы. Потом открылась панорама унылого и скучного пустынного Синьцзяна. Под монотонный шум моторов я задремал, но вдруг почувствовал рывок, затем другой. Смотрю и глазам не верю: один мотор заглох, и винт под напором воздушного потока еле-еле вращается. Минуты через три или четыре сдал и второй двигатель.

Стало необыкновенно тихо. Мы с Пушкиным тревожно переглянулись. Справа и слева, разделенные песчаной долиной, тянулись горы. Самолет начал резко терять высоту. Где сядем? Справа показалась малонаезженная дорога. Лучшего места в аварийной ситуации трудно и придумать.

Коршунов сразу же довернул машину и пошел на посадку. Пробежав по песку с десяток метров, самолет остановился как вкопанный. Коршунов вылез из своей кабины и, скаля в задорной улыбке белые зубы, как ни в чем не бывало сказал:

- Сидим, товарищи начальники.

За бортом мы чуть не задохнулись от жары. Казалось, будто рядом стоит гигантский горн и нагнетает раскаленный воздух, сжигающий на своем пути все живое. Осмотрелись. Ни кустика, ни деревца, ни живой былинки. Один песок да серые, нагретые солнцем камни.

Коршунов открыл планшет и развернул желто-коричневую, под цвет местности, карту.

- Вот где мы, товарищи начальники, находимся, - ткнул он пальцем в песчаную долину. - Воды, как видите, нет.

Мы перешли на другую сторону самолета, думая, что там есть хоть какая-нибудь тень. Но увы. Солнце стояло в зените, и тень лежала под самым брюхом ТБ-1.

- Ну-ка, котик, - обратился Коршунов к своему флегматичному, плотному механику. Котиком он назвал его потому, что у механика фамилия Котов, хитренькая улыбка и мягкая, как у кошки, походка. - Будь добр, поднимись в кабину и принеси градусник.

Котик принес термометр. Коршунов положил его в тень, и все увидели, как по тоненькому каналу стеклянной трубки ртуть быстро стала подниматься вверх.

- Ого! - комментировал Коршунов. - Пятьдесят, пятьдесят пять, шестьдесят, шестьдесят пять... На цифре "70" ртуть остановилась.

- А теперь, товарищи начальники, облачайтесь в меховую амуницию. Будем думать и держать совет.

Даже в этой труднейшей обстановке Коршунов не терял присутствия духа и старался шутить. По-настоящему-то ему следовало отругать Котова за плохую подготовку самолета, но он только с укоризной посмотрел на него: кота, мол, как ни бросай, все равно он станет на ноги - критика не действовала на флегматичного парня.

По совету Коршунова мы надели комбинезоны и, к своему удивлению, убедились, что действительно стало намного легче. Прямые солнечные лучи не обжигали тело, шлем надежно защищал голову.

- Для начала скажу, товарищи робинзоны, - не удержался Коршунов от шутливой параллели, - что у нас есть полтора ящика шоколада и два термоса воды. Выпьем эту - сольем из радиаторов. Словом, живем - не тужим.

- Трасса проходит здесь? - осведомился Пушкин.

- Здесь, здесь, - подтвердил Коршунов. - Самолеты летают почти ежедневно. Если мы разожжем костры - нас непременно увидят и помогут.

В первый день стороной прошел один Р-5, по нас не заметил. Мы изнывали от жары, а когда солнце скрылось, стало совсем прохладно. Ночевали в самолете. В горах всю ночь противно выли шакалы, но близко к машина подходить боялись.

На другой день, обжигая руки о раскаленный металл, попытались помочь экипажу найти неисправность в моторах. Ведь не случайно же они отказали? Есть какая-то причина. Копались часа два, но ничего не нашли. Механик Котов бросил ключ на песок, выругался:

- Подождем до вечера. Сейчас работать невозможно.

И действительно, жара стояла невыносимая. Хотелось пить. А воды остался один термос. Надо беречь. Кто знает, сколько еще мы просидим в этих раскаленных песках? Установили строгую норму: три глотка в день на человека. Воду в радиаторах самолета пока не трогали. Это неприкосновенный запас. Вода жизнь. Не станет ее - "совсем-совсем плох будит", сказал бы сейчас наш китайский друг Мустафа.

Кругом тишина. Кажется, все живое вымерло. Хоть бы какой-нибудь звук услышать, и то легче бы стало на душе.

- Где же ваша трасса? - спрашивает у Коршунова Пушкин.

- Здесь, здесь, товарищ начальник, - пытается шутить летчик и тычет пальцем в раскаленное небо. - Только, видать, ее солнышком растопило.

Котов лег на спину и стал внимательно прислушиваться: вдруг раздастся шум мотора? Тогда надо поджигать смоченный в бензине и соляровом масле чехол, чтобы дымом привлечь к себе внимание пролетающего летчика.

Но вот солнце уже скрылось за зубцами гор, а ни один самолет так и не появился. И снова доносится надрывный вой шакалов, а над головой горят безучастные к людям крупные звезды.