Беназир Бхутто - Дочь Востока. Автобиография.

• Название: Дочь Востока. Автобиография.
• Автор: Беназир Бхутто
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

«Мы не можем ни подтвердить, ни отрицать существование или несуществование в ЦРУ каких-либо данных по Вашему запросу о документах, касающихся Зульфикара Али Бхутто, — гласило сопровождающее письмо. — Такая информация, в случае ее существования, могла бы оказаться засекреченной по соображениям государственной безопасности. Настоящим мы не подтверждаем и не отрицаем существования таких документов. Таким образом, эта часть Вашего запроса относительно Зульфикара Али Бхутто отклоняется...»

То, что произошло в Пакистане в 1977 году, случилось потому, что существовали люди, которые позволили этому случиться. Если бы вожди ПНА действовали, исходя из интересов страны, а не из своих собственных, если бы начальник Генерального штаба действовал в национальных интересах Пакистана, а не в своих собственных, то правительство отца не было бы свергнуто. Это поучительный урок для нас всех, был и остается. Соединенные Штаты действовали в своих собственных — эгоистических — национальных интересах, но мы свои интересы не блюли. Некоторые выбирают легкий путь и валят всю ответственность за события 1976 года на США. Но если бы среди нас не оказалось коллаборационистов, людей, которые думали, как бы им дорваться до власти, не считаясь с интересами страны, то трагедии не случилось бы. Тогда, будучи студенткой Оксфорда, я этого еще не понимала.

Солнце уже ярко светило, когда я проснулась в свой 24-й день рождения, 21 июня. Днем ожидалась жара, я думала о празднике в саду Квин-Элизабет-хаус по случаю дня рождения и отъезда домой. Я пригласила всех, кто значился в моей оксфордской записной книжке и, судя по количеству присутствующих, похоже, что пришли все приглашенные. Над вазочками земляники со сливками мы обменивались адресами.

Печально, конечно, покидать Оксфорд и такую толпу добрых знакомых. Не хотелось расставаться и с моим желтеньким MGB, который Мир должен был продать для меня осенью. Четыре года автомобиль мой служил «доской объявлений» для записок друзей и подруг, а также для штрафных квитанций рьяных блюстителей правил парковки. С другой стороны, меня возбуждала перспектива возвращения в Пакистан. Отец рассказывал мне о своих касающихся меня прикидках: летняя работа в канцелярии премьер-министра и в совете провинций, чтобы ознакомиться со спецификой интересов провинций; в сентябре он собирался направить меня с пакистанской делегацией в ООН, «себя показать». В ноябре планировалась подготовка к экзамену в министерстве иностранных дел. Упорядоченное, чистенькое, аккуратное будущее.

Отец с таким же нетерпением ждал моего возвращения, как и мне не терпелось вернуться домой. «Сделаю все, что смогу, чтобы твое пребывание на родине доставило тебе удовольствие, — писал отец. — Освоишься — встанешь на ноги, заживешь самостоятельной жизнью. Конечно, придется тебе потерпеть мой несносный юмор. Что ж делать, не смогу я уже измениться в таком почтенном возрасте, хотя ради своей перворожденной очень и очень постараюсь. Знаю, трудновато придется, ибо твой темперамент моему не уступит; и у тебя слезки закапают, и у меня польются. Что ж, одна кровь в нас...

Но мы попытаемся понять друг друга. Ты ведь особа целеустремленная, с ясным умом, ты понимаешь, что в пустыне жарко, а на вершинах гор лежат снега. Найдешь ты свое солнце и свою радугу; дух твой крепок, мораль устойчива. Все будет наилучшим образом, и вместе мы осилим стоящие перед нами задачи, уверен в этом».

25 июня 1977 года я и Мир вылетели в Равалпинди к родителям. Шах Наваз вернулся из своей швейцарской школы, Санам из Гарварда. В последний раз семья наша собралась в полном составе.

5

ВОСПОМИНАНИЯ В АЛЬ-МУРТАЗЕ: ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИЗМЕНА ЗИИ УЛЬ-ХАКА

За окном февральское солнце сверкает на стволах винтовок наших тюремщиков. Пошел четвертый месяц заключения. Такое впечатление, что и сам дом стал пленником. Здесь отец принимал глав государств, среди которых шах Ирана из соседней Персии, правитель Абу-Даби и президент Объединенных Арабских Эмиратов шейх Зайед, Ага Хан принц Карим, сенатор Джордж Макговерн из США, британский министр Дункан Сэндис. Отец приглашал их на охоту, хотя сам охотиться не любил. Братья же мои одержимы этой забавой и не прочь были иной раз для поддержания авторитета гостя подстрелить за него птицу или оленя.

Даже в обычные дни в Аль-Муртазе не утихали смех и шутки. Отец иной раз взрывался песней, фальшиво, но с энтузиазмом исполняя какую-нибудь народную мелодию синдхи или что-нибудь из запомнившихся ему западных хитов прошлого: «Some Enchanted Evening» из бродвейского мюзикла «Саут Пасифик», виденного им в Нью-Йорке, «Strangers in the Night» Фрэнка Синатры, модного в Карачи в годы, когда он ухаживал за матерью, и особенно «Que sera, sera». Я как будто слышу сейчас его пение: «Что будет, то будет, грядущего не увидать...»

Кто мог предвидеть мрак, поглотивший его столь внезапно в ранние утренние часы 5 июля 1977 года. Военный переворот стал нашей личной трагедией и началом долгой агонии Пакистана.

5 июля 1977 года, 1.45 ночи. Резиденция премьер-министра, Равалпинди.

— Просыпайтесь! Вставайте, одевайтесь! Быстрей, быстрей! Военные! — Мать врывается в мою комнату, проно сится мимо меня, к комнате сестры. — Военный переворот!

Через несколько минут я вхожу в спальню родителей, не понимая, что происходит. Переворот... Почему? Ведь ПНП и оппозиция достигли договоренности о выборах лишь вчера. Если армия взяла власть — то кто именно? Лишь два дня назад генерал Зия и командующие корпусами посетили отца и заверяли его в лояльности армии. Отец садится к телефону, вызывает штаб-квартиру Зия уль-Хака и федеральных министров. Первым откликается телефон министра образования. Там уже побывали. «Солдаты избили отца и увезли его», — плачет в трубку дочь Хафиза Пирзады, который лишь несколько часов назад оставил отца, отпраздновав с ним достижение соглашения. Я видела огоньки их сигар и слышала негромкие голоса, сплетничая на лужайке с сестрой.

— Успокойся, — говорит отец в трубку ровным голо сом. — Не плачь, сохраняй достоинство. Поддерживай честь семьи.

В ходе следующего разговора, с губернатором Граничной провинции, телефон замолк.

Лицо матери бледно. Она шепотом рассказывает, что отец узнал о перевороте от постового полицейского, который увидел, что войска начинают окружать резиденцию премьер-министра. Рискуя жизнью, он пробрался мимо военных, прополз до самой двери. «Скажи господину Бхутто, что армия окружает дом, они убьют его! — зашептал он слуге отца Урсу. — Пусть быстро спасается! Пусть прячется!» Отец принял сообщение спокойно. «Жизнь моя в руках Аллаха, — сказал он Урсу. — Если они хотят меня убить, пусть убивают. Прятаться нет смысла. Сопротивляться — тоже. Пусть приходят». Однако бдительность и находчивость этого полицейского, возможно, спасла нам жизнь.

— Премьер-министр желает говорить с начальником Генерального штаба, — сказал отец по телефону Санам, частному номеру, по которому она вела бесконечные переговоры с подругами. Каким-то чудом этот телефон не отрезали. Зия немедленно взял трубку, удивленный, что отец узнал о перевороте.

— Извините, сэр, я вынужден был это сделать, — как будто оправдывается Зия, ни словом не упоминая о достигнутом вчера соглашении. — Мы будем вас надежно охранять, а че рез девяносто дней назначим новые выборы. Вы, конечно, одержите победу, и я вас поздравлю, сэр.

Теперь отец знает, чьих рук это дело. Глаза отца сужаются, он выслушивает заверения Зии, что он может выбрать себе место пребывания. Например, дача премьера возле Мурри, наш дом в Ларкане или еще где-то. Сам он желал бы, чтобы отец остался на месяц в резиденции в Равалпинди. Военные прибудут за ним в 2.30.

— Я поеду с Ларкану, а семья пусть вернется в Карачи, — отвечает отец. — Здесь резиденция премьер-министра, а я, по всей видимости, более не премьер-министр, так что нечего мне здесь делать.

Отец кладет трубку. Лицо его мрачнеет. Он почти сразу снова снимает трубку, но телефон уже мертв.

В комнату врываются наспех одетые братья, Мир и Шах Наваз.

—Мы должны сопротивляться! — выпаливает Мир.

—Никогда не следует сопротивляться военным, — спокойно говорит отец. — Генералам нужны наши трупы, и они обрадуются любому предлогу, чтобы нас убить.

Я содрогаюсь, вспоминая военный переворот в Бангладеш двумя годами раньше. Вместе с президентом Муджибом военные убили в его доме почти всю его семью. Армия Бангладеш — отколовшаяся часть армии Пакистана, та же самая армия. С чего бы им здесь действовать иначе?

— Зия устроил переворот, — сообщает мать братьям то, что уже известно нам. — Арестованы Асгар Хан и другие лидеры оппозиции. Арестованы министры Пирзада, Мумтаз, Ниязи и Хаар. Зия сказал, что будет судить Асгар Хана за измену, не пощадит Ниязи и Хаара, и что через девяно сто дней устроит выборы.