Томас Фланаган - Год французов

• Название: Год французов
• Автор: Томас Фланаган
• Издательство: Радуга
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1987

Роман известного американского писателя Томаса Фланагана рассказывает об освободительном движении ирландского народа на рубеже XVIII–XIX веков. Глубокое знание истории Ирландии, ее экономического и политического положения помогло писателю создать правдивое и достоверное произведение о важном этапе борьбы этой страны за независимость.

---

В сентябре многие дублинцы избирали для прогулок именно этот путь — а вдруг посчастливится увидеть в окне французского офицера. Фонтэн, по характеру мужчина очень обходительный, порой посылал воздушный поцелуй какой-нибудь молодой даме, а то и паре девушек, которые, взяв друг дружку под руку и застенчиво потупившись, все же краешком глаза следили за окном. От такого внимания они ускоряли шаг, но на углу улицы Анны останавливались и делились увиденным. Французские офицеры пользовались у дублинцев огромным успехом, недавние страхи их миновали, и все казалось на редкость романтичным приключением. Думалось, что французы будут строгими маньяками якобинцами, однако они оказались едва ли не щеголями, несмотря на поношенные мундиры. Среди британских офицеров считалось хорошим тоном навещать французов и выслушивать от них — непосредственных участников — рассказы о первоначальных планах и сражениях, а наиболее проницательные англичане замечали, что отношения между Сарризэном и Фонтэном весьма натянутые. И уж ни от чьего глаза не укрылось, с каким презрением и высокомерием отзывались те о союзниках-ирландцах.

Эмбер, как старший по чину, занял просторную комнату на первом этаже, окна которой выходили во двор, и никого не принимал. Исключение он сделал лишь для Корнуоллиса — однажды сентябрьским утром тот пришел с запоздалым визитом.

Корнуоллис вылез из экипажа. Мундир его пламенел на фоне белесого дублинского неба. Опираясь на трость, он медленно взошел на крыльцо. Посмотреть на него собралась не одна дюжина зевак. Узнав генерала, толпа приветствовала его возгласами. Он в ответ лишь чуть повернулся и помахал рукой.

— «Любимый полководец, ты спас нас от врага», — проскандировал кто-то строку из уличной песенки.

Корнуоллис, не оборачиваясь, пробурчал что-то и тяжелым шагом вошел в гостиницу.

Эмбер поднялся навстречу гостю из-за маленького обеденного стола. Перед ним стояла бутылка бренди. Мундир помят, на щеках черная щетина.

Корнуоллис повел рукой.

— Сидите, сидите генерал. — Сам он подвинул себе два стула: на одном расположился сам, на второй положил левую ногу.

— Подагра, — объяснил он, — штука очень болезненная, будто вам в ногу сотню кинжалов всадили. — Он владел французской речью, хотя и говорил с ужасным акцентом.

— У меня на родине, — заговорил Эмбер, — подагру называют болезнью аристократов.

— Неверно это. Я знавал как-то простого пехотинца с подагрой. Может, правда, обильно ел. Обжорство да вино — вот вам и подагра.

— Мы вам весьма обязаны, — начал Эмбер официально, — за столь любезный прием.

— Какие пустяки, дорогой мой. Скоро вернетесь домой. Ваш путь во Францию уже обговорен. Поедете через Гамбург. — Он сложил руки на животе и улыбнулся. — Наверное, ужасно соскучились по Парижу.

— Ужасно соскучился, — сухо поддакнул Эмбер.

— Ваше правительство, сэр, не должно быть на вас в обиде. Позволю заметить, вы превосходно провели кампанию.

— Мое правительство предпочитает победы, а не превосходно проведенные кампании.

— И не только ваше, — вздохнул Корнуоллис. — А любое правительство. Такова наша генеральская работа — приносить победы. Не дай бог вернуться с поражением — вы, конечно, знаете, я говорю, исходя из собственного опыта. Что ж, вам не повезло на этом убогом острове, а я в свое время потерял целый материк. Вы опрометчиво поступили. Какого черта в это ввязались — вам все равно было не победить. Хоть тысячу лет воюй. У нас и солдат больше, и пушек, у вас — никакой поддержки, кроме дремучих крестьян. Вы прекрасно бились под Каслбаром, но дальше-то что? Тупик! Ни вперед, ни назад не шагни.

— Если бы подоспел второй флот, пока я не ушел из Каслбара…

— Если бы… — повторил Корнуоллис и сочувственно пожал плечами: увы! — Второй флот подошел только сейчас. Вот я и решил заглянуть к вам да сообщить. Линейный корабль, восемь фрегатов и шхуна. Адмирал Уоррен встретил их недалеко от берегов Донегола.

Все так же спокойно Эмбер спросил:

— А как называется флагман, не помните?

— «Генерал Гош». Он дал настоящий бой. Сопротивлялся четыре часа. На борту оказался и сам Уолф Тон. Скоро он прибудет в Дублин. В кандалах.

— Вот, значит, как. Началось все с именем Гоша, им же и закончилось. Гош и Тон. Ну и парочка!

— Господин Тон претендует на все права военнопленного, так как он носит чин генерал-адъютанта французской армии.

— Верно. А Бартолемью Тилинг — полковник французской армии. Ему место здесь, рядом со мной, а не в тюрьме, где он ждет суда. Я вам изложил все это в довольно резких выражениях.

— Простите, старина, так не пойдет. Господа Тон и Тилинг — подданные британской короны, они — государственные изменники. И за это их повесят.

— Это несправедливо, — возразил Эмбер. — Вы сами солдат и должны чувствовать несправедливость. Тилинг храбрейший из моих офицеров. Благороднейшей души человек. Он вставал на защиту тех, кто был верен вашему королю, и на защиту их собственности.

— Простите, но как солдат я не берусь судить об этом. Мятеж против государя — тягчайшее преступление. А этот мятеж — вдвойне, потому что он еще и не удался.

На этот раз улыбнулся Эмбер. Полуприкрыв глаза, словно большой сонный кот, он наблюдал за Корнуоллисом.

— Ну что ж, — сказал он наконец, — свой протест я изложил. Мне будет недоставать полковника Тилинга.

— А Тона?

— Тилинг — человек серьезный и надежный. А Тона я до конца не понимаю, вечно у него шутки-прибаутки. Гош его, однако, обожал.

— Тон всем изрядная докука. Мало того, что преступник, еще и докука. Говорят, Бонапарт не очень-то доверял ему.

«Кот» отвернулся от Корнуоллиса и посмотрел в окно.

— Мне тоже так говорили.

— Вот пример незаурядной личности — генерал Бонапарт, — продолжал Корнуоллис. — Тяжко ему сейчас. Отрезан со своей армией в Египте. Такой мог бы оставить яркий след. Возьмите, к примеру, его итальянскую кампанию. Превратности солдатской судьбы. Либо со щитом, либо на щите.

— Весьма незаурядный полководец, — согласился Эмбер.

— Вы его, вероятно, хорошо знаете.

— Не очень. Во всяком случае, вести о нем разговор с британским генералом не берусь.

— Понимаю, понимаю, — усмехнулся Корнуоллис, — хотя не скрою, мне, как и всякому, хотелось бы узнать о нем побольше.

— Узнаете, и довольно скоро, — предрек Эмбер, — думаю, вскорости мы все узнаем о нем предостаточно.

— Откуда ж — предостаточно? — удивился Корнуоллис. — Он так в Египте и сгинет. Или, может, вы о его итальянской кампании? Да, он себя показал во всем блеске. И откуда у вас, французов, такие неиссякаемые силы? Бонапарт воюет в Египте, вы — в Ирландии. До чего ж честолюбивый народ! Вы свою Революцию, точно миссионеры слово божье, по всему миру нести готовы. Я бы так сказал.

— Вы, очевидно, имели в виду, что мы готовы защищать Революцию. Защитили ее от всех европейских монархий, защитим и от Британской империи. Задушить себя не позволим.

— Ах, вот оно как! — удивился Корнуоллис. — Ну, ну. Мне-то сперва показалось, что побуждения у вас совсем иные. Но, повторяю, мне показалось, — он подался вперед и продолжал, — показалось мне, генерал Эмбер, что не затем вы ехали, чтобы Ирландию освободить, а затем, чтобы вернуться в Париж с лаврами, в то время как Бонапарт за тридевять земель, в Египте.

Эмбер вытаращил глаза.

— С какой целью?

— Ну разумеется, чтобы защитить Революцию. Правда, не столько от Британской империи, сколько от генерала Бонапарта.

Эмбер улыбнулся, но широко открытые глаза глядели настороженно.

— И впрямь у вас, англичан, очень странные представления о других народах. Франция, генерал, — великая нация, а не кучка… бандитов.

— Корсиканских бандитов[40], вы, очевидно, хотели сказать. Возможно, я полностью не прав. И даже наверное не прав. Но так ли это важно сейчас? И вы, и Бонапарт потерпели крушение, и вас обоих можно лишь пожалеть.

— Простите, но вы, англичане… вы слишком самодовольны. Мы как-нибудь со своими делами разберемся и от вас защитимся. А Ирландию забирайте себе. В этом болоте только гнить заживо.

— Так вот какой вы ее увидели, — сказал Корнуоллис, — а разве ирландцы не обаятельные люди?

— Жалкий сброд. — И, внезапно разъярившись, Эмбер бросил: — Такого отсталого народа во всей Европе не сыскать.

Корнуоллис кивнул.

— Вот и предоставьте этот народ нам. Жизни себе без него не мыслю. Все равно что больная жена или урод-ребенок. — Он опустил больную ногу на пол и встал. — Быть может, нам доведется еще побеседовать до вашего отъезда.

— Буду весьма рад, — сказал Эмбер и добавил с легкой насмешкой: — Любопытно поделиться сокровенными мыслями в такой обстановке.