Роберт Стоун - Дамасские ворота

• Название: Дамасские ворота
• Автор: Роберт Стоун
• Издательство: Азбука
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-03416-7

Впервые на русском — интеллектуальный бестселлер современного американского классика, друга и соратника Кена Кизи.

Журналист Кристофер Лукас получает заказ на книгу о так называемом иерусалимском синдроме — том виде мании величия, когда паломнику мнится, что он владеет божественными силами, что на него возложена пророческая миссия по спасению мира. А на пороге нового тысячелетия Иерусалим стал полем битвы за возвращение святынь — битвы, в которой участвуют ортодоксы всех религий, самозваные мессии, разномастные спецслужбы и даже суфийские дервиши. Игра в кошки-мышки в подземном лабиринте и хитросплетение заговоров, гонки по охваченным мятежом улицам и бред любовного очарования — еще не известно, что опаснее для души и тела в вечном городе…

---

— Крис, — сказала Линда, — я бы хотела, чтобы ты выслушал то, что собираются сказать тебе Джерри и Том. Помнишь их?

— Да вроде как. Я был в постели.

— Мистер Лукас? — любезно обратился к нему Том. — Не желаете ли эксклюзив? — Он с улыбкой посмотрел на женщину, которая могла быть его женой, и справился у нее: — Это все еще называется «эксклюзив»?

— Думаю, да, — ответила та. — Я не в курсе.

— Вас пригласят на встречу с известным вам человеком, который даст вам пояснения по поводу некоторых событий. После этого будет разослан факс. Но только вы один будете знать определенные подтверждающие детали.

— Разве не здорово? — сказала улыбчивая.

— Да. Вполне, — ответил Лукас, думая про себя: интересно, кем окажется этот «известный вам человек»?

— Если хотите избежать неприятностей, — сказал американец, — рекомендую сотрудничать. Не изменяйте ни единой формулировки ни в одном документе, который вам вручат.

— Знаете, — сказал Лукас, — я работаю над книгой. Репортажами с места событий не занимаюсь. И кому, спрашивается, я должен всучить эти ваши «детали»?

— Поверьте, — сказал Том, — когда придет время, вы с легкостью отложите публикацию своей книги. Мир сам обратится к вам.

Лукасу показалось, что он увидел, как женщина предостерегающе зыркнула на партнера.

— Знаете, — рискнул Лукас, — если бы я имел более полное представление о подоплеке здешних событий, то моя помощь миру была бы чуточку действенней. Нет ли чего-то такого, что мне следует знать в связи с этой историей?

— Откровенно говоря, — отрезала непреклонная мадам, — нет. Потому что вы сильно скомпрометировали себя. Даже не стану объяснять чем.

— Иными словами, — сказал ее приятель, — делайте то, что вам говорят, и избежите неприятностей. И держитесь подальше от не тех людей.

— Никогда не знаешь, кто тот, а кто не тот.

— Спрашивайте у нас, — сказал мужчина. — Мы подскажем.

— В самом деле, — поддержала его женщина. — Кто вы вообще такой?

К счастью, Лукасу не было необходимости задумываться над ответом. Линда посмотрела на него с видом торжествующей добродетели, и вся троица покинула квартиру.

47

На побережье было жарко и мглисто. На пляжах необычно людно для буднего дня, а на шоссе царил относительный хаос. Лукас и Эрнест Гросс сидели в расположенном поблизости от британского посольства баре, имитирующем английский паб. Кроме свирепого кондиционера, атмосфера в пабе убедительно копировала оригинал, и запах пива и его тепловатая горечь странно контрастировали с температурой в зале, которая была как в морозильной камере для мяса. По рабочим дням сюда приходили говорящие по-английски молодые израильтяне пофлиртовать со слоуни-рейнджерами[384] из посольства, но в этот день там были в основном туристские пары, спасающиеся от жары.

— Итак, — говорил Эрнест, — кого-то уроют из-за Хэла Морриса.

— Хэла Морриса? Я думал, его зовут Ленни.

— Нет. Хэл Моррис. Ленни — явно его nom du guerre[385].

Лукас решил рассказать Эрнесту о том, что произошло с ним в Газе и о своем разговоре с Сильвией Чин и приятелями Линды, Джерри и Томом. Необходимо иметь человека, которому доверяешь. По крайней мере, Лукасу было необходимо.

— Дело в том, — сказал Лукас, — что он сам напоролся. В буквальном смысле — пошел пешком. И бог знает что у него было на уме.

— Как думаешь, что случилось?

— Понятия не имею. Нуала утверждает, что у ее друзей имеется некая договоренность с Шабаком. Который сталкивает лбами разные палестинские группы. Но вряд ли предполагалось кого-то убивать.

— Будет возмездие, — пообещал Эрнест. — Как правило, они хватают какого-нибудь палестинца из города, в котором произошли беспорядки. Кого-нибудь связанного с ООП.

— Невозможно сказать, кто в той толпе убил Ленни-Хэла.

— Их не особо заботит, если ошибутся и схватят не того, — сказал Эрнест. — Они считают, что любой, кто им попадется, в чем-то да виновен. Или когда-нибудь будет виновен. А если ничего не сделал, то, возможно, собирался.

— Ужасная политика, — сказал Лукас.

— Недальновидная. Мы не устаем им это повторять.

Лукас пил пиво и слушал Элтона Джона, который соревновался с завывающим кондиционером.

— Я не хочу отдуваться из-за Хэла, — наконец сказал он. — И не хочу, чтобы Сония пострадала. Мы в его смерти не виноваты.

— Думаешь, я смогу все уладить? — спросил Эрнест.

— Думаю, у тебя есть кое-какие связи. Я надеялся, ты, может, замолвишь за нас словечко где нужно.

Эрнест промолчал.

— Нуала тоже ни при чем, — сказал Лукас. — Она сделала для парня все, что могла.

— Я не могу пойти к ним просить за Нуалу, — ответил Эрнест. — Если ее дружки сотрудничают с Шабаком, тот, кто вовлек ее в это дело, и должен вытаскивать.

— Что-то готовится, да?

— Да, — сказал Эрнест, — и скоро. Может, демонстрация на демонстрацию, как стенка на стенку. Провокация. Что-то такое.

— Как по-твоему, друзья Сонии в этом участвуют?

— А ты ее спрашивал?

— Да.

— Конечно, — сказал Эрнест, — она может и не знать ничего.

— И Пинхас Оберман уехал, кинул меня на амбразуру.

— Он был твоим проводником, верно? Но таинствам?

— Мы пишем книгу.

Спустя несколько минут Эрнест с отвращением окинул взглядом ледяной паб:

— Идем, дружище. Покажу тебе одно настоящее место.

Они вышли, сели в прокатную машину Лукаса и поехали вдоль берега в сторону Яффы.

— Останови здесь, — сказал Эрнест.

Заведение на Трампельдор[386] называлось «Café Vercors». Хотя солнце еще только начало садиться, главный зал был полон народу и столики с видом на Средиземное море были все заняты. Лукас и Эрнест расположились в глубине.

— Мое любимое место в Тель-Авиве, — сказал Эрнест. — Все время хожу сюда.

Оглядевшись, Лукас увидел, что они с Эрнестом, похоже, самые молодые из посетителей, причем разница в возрасте была приличной.

— И город мне нравится, — продолжал Эрнест. — Может, он не из самых живописных на Средиземном море, но в нем есть подлинность. Это настоящий Израиль.

— Я плохо его знаю, — сказал Лукас.

— Нет. Ты эстет. Религиозные фанатики и эстеты живут в Иерусалиме.

— Ты тоже там живешь, — напомнил ему Лукас. — Какое у тебя оправдание?

— Ближе к эпицентру.

— Наслаждайся, пока можешь, — сказал Лукас. — Пока всё вокруг не закатали в асфальт.

На танцплощадке танцевали польку. Старики поражали бодростью. Женщины по большей части были увешаны драгоценностями, в блузках с низким вырезом и по-цыгански цветастых юбках, богемного вида. Мужчины же почти поголовно в простых белых рубашках. Ни у одного не было на голове кипы, но некоторые щеголяли в фуражках греческих рыбаков. Танцевали в среднеевропейской манере, с подскоками и наклонами, временами мужчины чопорно вставали на колено. Видно было, что все получают безмерное удовольствие. От дыма «Житана» и «Голуаза» было не продохнуть.

Когда полька закончилась, вышла сексуальная дама далеко за шестьдесят и запела «Non, je ne regrette rien…»[387].

— Кто все эти люди? — спросил Лукас.

— Никогда здесь не был? Сония тебя не приводила сюда?

Лукас покачал головой.

— Когда-нибудь слышал о «Красной капелле»?

— Кажется. Русская агентурная сеть времен Второй мировой?

— Верно. Из тех, кто выжил, многие сейчас здесь, — сказал Эрнест. — Люди, которых не схватило гестапо, не расстрелял Сталин после войны, приходят в кафе «Веркор» чуть ли не каждый вечер. Люди, сражавшиеся в белорусских лесах. Ставившие в сорок шестом магнитные мины на британские патрульные катера. Они здесь.

Лукас рассмеялся.

— «Non, je ne regrette rien», — повторил он вслед за певицей. — Все же кое о чем, думаю, они сожалеют.

— Таким я и представлял себе Израиль до приезда сюда, — говорил Эрнест. — Что все здесь такие, как они, и еще кибуцники. Что днем они работают в апельсиновых рощах, а вечером собираются и поют «Интернационал», или «Бандьера Росса», или «Песню о молоте». Я был в Южной Африке, громилы-африканеры дубасили меня, попадал то в тюрьму, то под домашний арест. Что я знал?

— А он тут был, — сказал Лукас. — Ждал тебя.

— Я думал, вся страна такая, как это кафе, с такими же людьми. И бывали времена, когда мои ожидания оправдывались.

— Создать страну — дело нелегкое, иначе и быть не может, — сказал Лукас. — Кафе организовать и то достаточно сложно. Или сделать его таким, каким оно воображалось. Если только впускать одних и гнать других.

— Правильно, — согласился Эрнест. — Но какой толк от такого кафе? — Он одобрительно оглядел зал. — Говорят, сюда заходил Джеймс Энглтон[388], когда был в стране. Прослышал об этом местечке и захотел увидеть собственными глазами.