Роберт Стоун - Дамасские ворота

• Название: Дамасские ворота
• Автор: Роберт Стоун
• Издательство: Азбука
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-03416-7

Впервые на русском — интеллектуальный бестселлер современного американского классика, друга и соратника Кена Кизи.

Журналист Кристофер Лукас получает заказ на книгу о так называемом иерусалимском синдроме — том виде мании величия, когда паломнику мнится, что он владеет божественными силами, что на него возложена пророческая миссия по спасению мира. А на пороге нового тысячелетия Иерусалим стал полем битвы за возвращение святынь — битвы, в которой участвуют ортодоксы всех религий, самозваные мессии, разномастные спецслужбы и даже суфийские дервиши. Игра в кошки-мышки в подземном лабиринте и хитросплетение заговоров, гонки по охваченным мятежом улицам и бред любовного очарования — еще не известно, что опаснее для души и тела в вечном городе…

---

— Спасибо, — поблагодарил Нуалу Лукас и сунул клочок в карман.

Кибуц «Николаевич» был тем самым кибуцем, в котором выросли Цилилла и Гиги Принцер.

— Как ты? — спросил он ее. — Рашид с тобой?

— Он спит. Понимаешь, мы вчера ходили в американское консульство. Они знать нас не захотели.

— Тебя это удивляет?

— Как сказать, — ответила Нуала несколько беспомощно, что было не похоже на нее. — Наш шеф намекнул, что американцы дадут нам визу. — Она понизила голос. — Мы получили от него приказ скрыться. Он обещал помочь нам.

— Это хорошо. Но где он сейчас?

— Делает нам надежные документы. Они помогут нам выехать из страны.

— Что сказали в американском консульстве?

— Что для получения визы надо ждать. Как всем.

— Государственный департамент не любит давать визы людям из ООП, — объяснил Лукас. — Это, мол, неполиткорректно.

— Шабак может все уладить, — сказала она.

Какая умилительная для революционерки вера в добрую волю и всесилие тайной полиции, подумал Лукас.

— Спрашиваю просто из любопытства: чем ты объяснишь свое сотрудничество с ними?

— А чем они объясняют свое сотрудничество с нами? Иногда это совпадение интересов.

Совпадение интересов в этом уголке земли — иллюзия, сказал он себе. Оставалось лишь допустить, что она понимает это не хуже его.

50

Они поселились в четырехзвездочном отеле в Герцлии, в котором Фотерингил был шеф-поваром. Разиэль провел их через холл под изумленными взглядами почтенных торговцев бриллиантами.

Процессию возглавлял сам Разиэль, в черных слаксах, черной рубашке и больших темных очках, который поддерживал под руку Де Куффа. Следом шла бывшая монахиня мисс ван Витте, в строгом платье из жатого ситца. Затем двое покатоплечих братьев Волсинг. Отец и сын Маршаллы в двухтысячедолларовых костюмах, постепенно превращающихся в лохмотья. Сония в сандалиях и джинсах. Элен Хендерсон, Саскатунская Роза, в шортах цвета хаки, туристских ботинках и футболке с коротким рукавом под пару к шортам, на спине станковый рюкзак. Она явно решила разделить судьбу Сонии, будь что будет. И Гиги Принцер тоже приехала, остановившись у друзей в Эйн-Ходе, деревне художников на побережье.

— Цирк, — пробормотал сидящий в холле постоялец.

Им отвели занюханные, зато просторные апартаменты в задней части отеля, так что Де Куфф, как обычно, получил в свое распоряжение отдельную маленькую спальню. Их окна выходили не на море, а на фабрику по производству соков, окруженную тонущими в дымке грейпфрутовыми плантациями.

Не успели они разместиться, как Маршаллы сцепились из-за комплекта черных гроссбухов, в каких могла бы вести учет бухгалтерия, скажем, небольшой транспортной компании или нью-йоркского винного погребка. В конце концов молодой Маршалл одолел папашу, применив грубую силу.

Волсинги натянули плавки и отправились в бассейн, где, без сомнения, продолжили удивлять торговцев бриллиантами, развалившихся на шезлонгах. Они походили на пару здоровенных тевтонских призраков, посланных Валгаллой искупать грехи или вершить возмездие.

Элен Хендерсон, которая подхватила простуду, лечила ее, глотая витамины и пытаясь медитировать.

Позже, пока его сын спал, старший мистер Маршалл подполз к нему по ковру и спас один из своих гроссбухов. Среди религиозных маний старшего мистера Маршалла было и число тридцать шесть[391] во всех его вариантах и сомножителях. Он сидел на ковре с гроссбухом на коленях, закатив глаза так, что виднелись только белки, и пытался сопоставить цифровое значение имени Де Куфф с годом и число года — с девятым днем ава: а вдруг окажется, что девятое все же неподходящий день. Его гроссбух содержал в себе пылкие отвлеченные рассуждения насчет числа тридцать шесть и зашифрованные записи его размышлений о мистических свойствах числа тридцать шесть в иврите, ламед-вав, а также чисел три, девять и восемнадцать.

На других страницах он записывал, полностью или сокращенно, магические формулы, имена твердей, властей, тронов и ангелов-хранителей, чье могущество можно было направить против своих недругов. Одно из заклинаний, поводы прибегать к которому ему часто давали разные чиновники и аудиторы в Южном округе Нью-Йорка, было направлено против кредиторов.

«Да отнимется у него язык, — просило оно беспощадных ангелов, — и бесплодным будет его умышление, да не вспомнит он обо мне, не скажет на меня и, когда я пройду перед ним, не увидит меня».

Старший мистер Маршалл — и его сын тоже — был способен производить в уме сложные расчеты. А еще считать карты при игре в очко — в некоторых казино перед ними закрывали двери. Младший мистер Маршалл также написал несколько компьютерных программ.

На крохотной кухоньке бывшая сестра Мария Иоанна Непомук ван Витте заваривала травяной чай, на табуретке рядом лежали раскрытые «Гностические евангелия» Элейн Пейджелс[392]. Из-под книги выглядывало письмо от бывшей подруги по сестрам Общей Жизни[393], которая теперь была членом нидерландского парламента и открытой лесбиянкой.

«В нужде с кем не поведешься!» — говорилось в письме — пословица, ходившая на ее родине и применимая к ним обеим.

Сония прислонилась к окну, напевая про себя и глядя на подернутые дымкой плантации цитрусовых. Что это, поземный туман или пестицидное облако? Имеет ли это значение при том состоянии, к которому пришел мир?

Разиэль потратил день на разговоры с последователями Преподобного, найдя слово для каждого. Почитал Элен Хендерсон из «Зогара», учил ее медитировать над буквами тетраграмматона. Йод-хей-вав-хей. Представить себе черный огонь под белым огнем и сосредоточиться на священных буквах, молча вдыхая на «йод», выдыхая «хей», впуская «вав», выпуская конечное «хей», погружаясь в глубочайшее молчание, в пространство, где ничто не может проникнуть между медитирующим и невыразимым объектом медитации. Он дискутировал о положениях Торы с молодым Маршаллом, предлагая новые, неожиданные толкования грядущего мира. Говорил с Марией ван Витте о сочинениях Хильдегарды фон Бинген[394].

— Эй, Сония! — воскликнул он, найдя ее возле окна. — Как дела, устроилась?

— Ты устал, Разз?

— Мы почти у цели, детка.

— Надеюсь, — сказала она и посмотрела на него. — Я по-прежнему верю. Я не сошла с ума?

— Сония, не волнуйся. Очень скоро мир будет не узнать. Мир, каким мы его знаем, станет историей.

Она на мгновение закрыла глаза:

— В душе я тот же ребенок. Не могу не верить тебе.

Оставив ее, он пошел к старику. Де Куфф лежал на раскладном диване, в носках, укрывшись пальто. Руки под пальто были сложены на груди.

— Как ты, Адам?

— Силы уходят, — ответил Де Куфф. — Видать, умираю. И наверно, хорошо бы сейчас умереть.

— Понимаю тебя. Лучше, чем ты думаешь. Но мы должны идти до конца. Открыть людям последнюю тайну.

— Ты действительно веришь? — спросил его Де Куфф. — Тебе не кажется, что, возможно, мы ошибаемся?

Разиэль улыбнулся:

— Мы посвятили этому свою жизнь, Адам. Нам ничего не остается.

— Из этого не следует, что мы правы. Это значит лишь то, что мы заблудились.

— Не сдавайся, Преподобный. Дождись решающего момента. Вспомни: ждать «тав».

— Как бы мне хотелось, чтобы обошлось без нас, — сказал старик.

Разиэль подошел и взял его за руку:

— Ты мне этого желаешь? Ты добр, Адам. Но без нас не обойдется, а ты действительно тот, кто ты есть. Подожди немного.

Де Куфф закрыл глаза и кивнул.

В дверь позвонили, и все застыли, глядя друг на друга. Разиэль открыл. В коридоре стоял Иэн Фотерингил, в белой поварской куртке и колпаке. Разиэль, оставив дверь распахнутой, вышел к нему.

— Принес? — спросил он шотландца.

Фотерингил протянул ему сверточек из толстого пергамента, и Разиэль положил его в карман. Затем оба вошли в номер.

— Мы здесь лишь на несколько часов, — объявил Разиэль. — Кто-нибудь хочет остаться и подождать, пока мы будем в горах?

Никто не изъявил такого желания. Каждый хотел двигаться дальше, покуда выдержит.

Разиэль подошел к Сонии:

— Ему кто-то нужен для поддержки. Ты для разнообразия. Скажи ему то, что ему необходимо услышать.

— Если бы я только знала, что именно.

— Ты сумеешь, Сония. Всегда умела.

Сония встала и пошла в комнату, где отдыхал Де Куфф. Он лежал на боку и плакал.

— Мучишься? — спросила она, беря его старческую холодную руку, как до этого Разиэль.

— Очень, — ответил тот.

— Это борьба без оружия, — сказала она ему.

— Я могу не осилить. А если это случится, я умру. Но все в порядке. — Он повернулся на спину и с тревогой взглянул на нее. — Ты должна позаботиться о всех этих детях.

Действительно, подумалось ей, похоже, что он угасает.