Памела Джонсон - Особый дар

• Название: Особый дар
• Автор: Памела Джонсон
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Современная проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0159-1

Когда и как приходит любовь и почему исчезает? Какие духовные силы удерживают ее и в какой миг, ослабев, отпускают? Человеку не дано этого знать, но он способен наблюдать и чувствовать. И тогда в рассказе тонко чувствующего наблюдателя простое описание событий предстает как психологический анализ характеров и ситуаций. И с обнаженной ясностью становится видно, как подтачивают и убивают любовь, даже самую сильную и преданную, безразличие, черствость и корысть.

Драматичность конфликтов, увлекательная интрига, точность психологических характеристик — все это есть в романах известной английской писательницы Памелы Хенсфорд Джонсон.

---

7

В последующие две недели Мейзи занялась делами миссис Робертс вплотную. Они обменялись письмами. Мейзи дважды приезжала к Робертсам, оба раза одна, без Тоби (он и вправду трудился не покладая рук), и во второй раз вернулась с победой — привезла с собой еще пять картин три — на холсте, две — на сухой штукатурке, она доставила их прямо в галерею и сказала Тоби, чтобы он при первой возможности сходил посмотреть.

— Потом нам надо будет отвезти все картины багетчикам, чтобы их как можно скорее вставили в рамы. Филлипсы — очень славные люди и берут недорого.

Все это было Тоби крайне неприятно. Нечего ей вмешиваться в сугубо личные дела его матери — пока он сам не решит, что у нее есть на это право. Беспокоил его и разговор о рамках. Он прекрасно понимал, что мать об этом вряд ли подумала, стало быть, Мейзи намерена все расходы взять на себя. А такого позволять ни в коем случае не следует. У него кое-что отложено, если говорить точно — пятьдесят фунтов тринадцать шиллингов и четыре пенса, они и пойдут на рамки, вот так. Он объявил ей это незамедлительно, весьма решительным и уверенным тоном. И от этой его решительности она растерялась.

— Тоби, но столько денег не потребуется. Мы хотим, чтобы рамки были самые простые, узенькие, деревянные — белые или вообще некрашеные. Взгляни на картины, и тебе все станет ясно.

Он пошел с ней в галерею и, увидев новые работы матери, в самом деле был потрясен. Так же, по-видимому, как и владелец галереи. Тот сразу объявил:

— Ваша матушка — поразительная художница.

Миссис Робертс прислала две сценки в парке, одну уличную сценку и два натюрморта — цветы; тут мать пустилась на хитрость, понимая, что вазы или чаши ей как следует не выписать, она дала их лишь намеком, а все внимание сосредоточила на цветах. Получилось несколько необычно, но сильно. Вообще работоспособность у миссис Робертс была редкостная: картину она писала за два дня, не больше, а иногда и за один. Вот и сейчас она пообещала Мейзи написать за неделю еще три. Всего, значит, их будет четырнадцать. Тоби подумалось, что сценки в парке, уже виденные им, вдруг приобрели странное свойство: сперва они бросаются в глаза, а потом их почему-то перестаешь замечать. Интересно, придется ли матери по вкусу, если ей нацепят ярлык примитива — она и слова этого, пожалуй, не знает, потому что теперь его употребляют неверно. Мысль о выставке не только подхлестнула ее творчески (она стала писать еще самобытнее и талантливей), но и разожгла в ней честолюбие. Знать бы, как отнесется к этой затее отец…

— Завтра я заеду, — обратилась Мейзи к Дриффилду, — и отвезу все это багетчикам. Эффектные рамы нам ни к чему — они будут только отвлекать внимание от самих картин.

Дриффилд почтительно согласился с нею.

Когда они снова вышли на улицу, Тоби заставил Мейзи пойти с ним в кафе, хотя она и отказывалась, ссылаясь на то, что у нее нет времени.

— Да и откуда тебе его взять? Слишком много ты его тратишь на мамины дела. Пожалуйста, не сочти меня неблагодарным, но если так будет продолжаться, ты завалишь выпускные.

Мейзи недоуменно подняла брови и спросила, почему он с ней так суров.

Он снова заговорил о рамах.

— Слушай, я в таких делах совершеннейший профан. Но у меня есть пятьдесят фунтов, и я намерен их выложить, если только этого хватит, и давай-ка без споров, малыш.

— Но столько денег не потребуется, — возразила Мейзи и тут же послушно добавила: — Впрочем, раз ты решил платить сам, будь по-твоему. — Вид у нее был покорный, но, как ему было известно по опыту, это вовсе не означало, что она готова подчиниться. — Я скажу им, чтобы счет послали тебе.

Что ж, может, она и намерена договориться с багетчиками у него за спиной, но уж об этом ему и словом не обмолвится, а раз так — пускай. Как бы то ни было, большую часть расходов он покроет сам.

Тут Мейзи сказала, что в ближайшие дни картины посмотрит Аманда.

— Мама может быть в этом деле очень полезна, но должна тебя предупредить, если они не взволнуют ее, она палец о палец не ударит. — Мейзи усмехнулась. — Вот видишь, я тоже могу быть суровой, когда захочу.

— Суровая киса, — сказал Тоби.

Вскоре он получил от матери письмо.

«Твоя Мейзи — очень славная девушка и очень добрая. Но мне бы не хотелось доставлять ей хлопоты. Папа тоже считает, что это ни к чему. По правде сказать, сдается мне, вся затея ему не по душе. Он боится, что я переоценю свои силы, а потом разочаруюсь. А тут еще история с деньгами. Во что станут эти рамки? Мне как-то не верится, чтобы хозяин галереи заплатил за них из своего кармана».

Нет, подумал Тоби, хозяину платить не придется — ни за рамки, ни за вино и сыр для вернисажа, ни за отпечатанные в типографии пригласительные билеты, ни за рекламу — что бы там для нее ни потребовалось. Эх, жаль, что он совершенно несведущ в такого рода делах. Но мать надо успокоить; и он написал ей, что у него кое-что отложено и о рамках он позаботится сам.

На это она возразила — даже довольно сердито, — что у нее тоже кое-что отложено, о рамках позаботится она. Тоби ответил сдержанно: в таком случае он возьмет на себя часть расходов, а, если ей хочется, за остальное пусть платит она. Вообще он понятия не имеет, во что это обойдется (сперва он написал «все это», но потом слово «все» вычеркнул).

На следующей неделе в пятницу, как и было договорено, галерею почтила своим присутствием Аманда. Тоби вместе с Мейзи встречал ее у дверей и видел, что прибыла она в своей собственной машине с шофером. На Аманде был ярко-красный костюм с меховым воротником и весьма экстравагантная шляпка в тон.

— Ну так, mes enfants[15], — сказала она. — Показывайте.

Дриффилд, который вообще-то знал, кто она, встретил ее, словно вдовствующую королеву.

Он почтительно выносил одно полотно за другим, и, к ужасу Тоби, каждое она встречала хмурым взглядом. Потом она попросила Дриффилда расставить их все вдоль стены и, опустившись на корточки, принялась их разглядывать. Ее выпуклые глаза блестели.

— Да, — проговорила она. Потом: — Да и еще раз да, это талант, хоть и необычный. — Она вдруг повернулась к Тоби. — Считайте, что вас тут нет. Я не могу исходить в своих оценках из личных отношений. — В голосе ее были покаянные нотки, и это напугало Тоби еще больше. Ему казалось, что она рассматривает картины бесконечно долго. Наконец Аманда повернулась к Дриффилду и проговорила кокетливо-детским голоском: — Можете прикрепить красную звездочку сюда. И вот сюда. Для почина.

Это означало, что она покупает одну из уличных сценок и сценку в парке — по тридцать фунтов за каждую. Дриффилд просиял. А Аманда вновь принялась рассматривать картины. — И еще — вот этот натюрморт, цветы. Имей в виду, — обратилась она к Мейзи, — что плачу за него не я. Платит Эдуард. Это будет хорошо смотреться в его квартире — там вообще не те картины, какие нужны. И я заставлю его постепенно их сменить.

— Миссис Феррарс… — начал было Тоби, совершенно оглушенный.

Но Аманда не дала ему договорить.

— Неужели вы думаете, я купила бы работы вашей матери, если бы они того не стоили? — набросилась она на него. — Я благотворительностью не занимаюсь. Да люби я вас больше всего на свете, — добавила она с неожиданной сентиментальностью, — все равно я бы не купила вещи, которая мне не нравится, даже рискуя уязвить вас этим до глубины души. Просто не смогла бы.

Был в ее голосе призвук тщеславия, но в то же время и полнейшей искренности. Она и в самом деле ни за что на свете не купила бы плохой картины — разве что художник пропадал бы от нужды, но даже и в этом случае ничто не заставило бы ее повесить купленную картину у себя в доме.

Наконец Аманда со стоном поднялась.

— Ноги затекли, — пояснила она.

Дриффилд на радостях пригласил всех выпить.

— Я бы с превеликим удовольствием, — сказала Аманда, — но неудобно заставлять шофера ждать. — Она потрепала Мейзи по плечу. — Если вы с Тоби находите, что тут есть, что спрыснуть, ступайте и спрысните.

— Конечно, спрыснуть следовало бы, шутка сказать, — вставил Тоби, — но я считаю, Мейзи надо поскорее вернуться в колледж и засесть за книги. Она и так немало для нас потрудилась.

— Для кого это для «нас»? Ах, для вас и вашей мамы… Мне бы хотелось с ней познакомиться. Ну, познакомимся на вернисаже. Мистер Дриффилд, ведь он пройдет успешно, да? Дайте мне только знать, если я могу еще что-нибудь сделать.

Она стремительно вышла, и Тоби вдруг почувствовал острую ненависть к ней: распоряжается ими обоими — и им, и матерью, — а сама ни в чем, ни черта не смыслит. Но потом его захлестнуло теплое чувство к Аманде и стало стыдно за минутную вспышку.

— Ты терзаешь себя, — сказала Мейзи, когда Аманда уехала. — А зря. Мама никогда не делает ничего такого, о чем могла бы потом пожалеть. И мы обязательно это дело отпразднуем!