Артур Прядильщик - Сирахама

• Название: Сирахама
• Автор: Артур Прядильщик
• Жанр: Альтернативная история

Фанфик на «Сильнейший в истории ученик Кеничи». Неканон. Напрочь.

---

— Ты намекаешь, что…? — Почти не удивился Асамия. — Ну, так это меняет дело! И тогда можно не… А хотя… — Приуныл Асамия.

— Вот именно. Ни у кого почему-то не хватает того самого духу сказать в лицо Хаято Фуриндзи, что он не выполнил свои обещания. За спиной, впрочем, тоже. Человек правильно себя поставил. Уважаю… И почему-то все так зациклились на этой девственности и носятся с нею, как с какой-то величайшей драгоценностью…

— Он не обещал чистоту и невинность Миу. — Признался Асамия. — А всякие иносказания про невинный бутончик и нераспустившийся цветок — к делу не пришьешь… Проклятые чайные церемонии — ни одного слова прямо, без трех смыслов и шести подтекстов!

— Хо-о-о… — Оценил голос. — Сочувствую.

Часы отсчитали ровно двадцать одну секунду тишины.

— Зачем пожаловал, Сирахама-кун? — Полюбопытствовал Асамия. — Прирожденный убийца скорее чиркнул бы меня по горлу или разнес бы башку из пистолета с глушителем и пошел бы себе дальше! А не стал бы поддерживать мои литературные порывы… с шумным пистолетом без глушителя, заряженным бронебойными патронами. А, Сирахама-кун?

Голос хмыкнул:

— «Убийство для нормального короля — самая естественная причина смерти»? Не поверите, Асамия-сан, мимо проходил. Вообще, в гости шел… к одному челвоеку. Решил заглянуть по дороге — поздороваться. Вначале хотел поторговаться с вами — дескать, вы моему сыну — Фуриндзи, а я вам… А потом… как же там было-то? «Люди, которых можно купить, ничего не стоят». Да? К тому же сын обидится, если узнает — привык решать свои проблемы самостоятельно…

— «Моему сыну…» Вот оно как… Сирахама Мототсуги-сан… А я думал, что это будет Кенчи… — Асамия поцокал языком. — Вы в курсе некоторых наших обычаев, Сирахама Мототсуги-сан?

— Например?

— Первая брачная ночь между мужчиной и женщиной Асамия происходит ДО обряда бракосочетания.

— Ожидаемо. — Хмыкнул голос. — Вполне в русле нашей мужской трусости, апофеозом которой являются обычаи Асамия… не обижайтесь, пожалуйста, Асамия-сан! Переспать с женщиной безо всяких формальных обязательств… И сделать этот ритуал официальным. Дайте угадаю — половина браков таким образом не состоялась — на утро жених объявлял, что его невеста была порочной.

— Три четверти. — Асамия все-таки решился. — Но к браку с внучкой Сверхчеловека такое решение вопроса применено быть не может. Я это вот к чему…

— Можете не продолжать. — Остановил голос. — Напитки… Это же так логично — решить вопрос с непокорными женщинами с помощью алкоголя или наркотиков, подмешанных в напитки. — Асамия похолодел, а голос с неподдельным любопытством продолжил. — У меня только один вопрос — вы хоть раз за всю вашу историю пытались таким вот образом опоить женщину-бойца, уже прошедшего несколько активаций?

Асамия даже не дернулся — он не сомневался, что человек за спинкой стула в случае опасности выстрелит не колеблясь. ЭТОТ — выстрелит. Кроме того — взгляд на часы — то, что должно было произойти, уже произошло. Дергаться поздно. Что б там ни произошло…

— Вот оно что… — Понял Асамия. — Вы спокойно ждете, когда Фуриндзи убьет Рююто…

— … и тогда ни у кого не будет иногда выхода, как Миу отдать Кенчи и раскрыть пошире двери, чтобы дать им обоим сбежать… и не доставать их впоследствии некоторыми «нашими обычаями». А семье Асамия после такого «фейла» будет не до мести.

— На нас пришел заказ? Как тогда… на Танимото?

— Нет, хотя, судя по тайникам, заполненным оружием и взрывчаткой, сынок рассматривает все варианты… Это моя собственная инициатива. Использование служебного положения в личных целях, если угодно.

Мототсуги выдержал минутную издевательскую паузу и добавил:

— Впрочем, окончательное решение вопроса семьи Асамия я решил предоставить сыну… Он иногда удивляет даже меня!

— Что ж… — Асамия расслабился и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. — Тогда будем ждать, какое решение примет ваш сын.

— Я бы еще погулял, кстати. — С намеком сообщил голос и чуть смущенно пояснил. — Свидания со мной ждет одна великолепная женщина… А может, и не ждет… Вот, чтобы это выяснить… Ну… Вы не будете возражать…? Ну… Что б я вас на мушке не держал все это время? М?

— Валяйте…

— Потом голова будет болеть. — Заторопился Мототсуги. — Аспирин хорошо помогает. Или виски — я смотрю у вас бар довольно обширный… А еще лучше — водочка!

Пальцы осторожно коснулось шеи главы клана Асамия и через несколько секунд с интересом отслеживающий свое состояние глава клана потерял сознание.

* * *

… от сладкого наваждения, навеянного обольстительным голосом, тягучими плавными движениями, запахом шампуней и гелей, невероятным блеском серых глаз — от всего этого Рююто избавлялся непозволительно долго.

Лишь задним числом он смог восстановить очередность последовавших за событий событий.

Вот его ладонь ложится на талию слегка прогнувшейся и поощрительно улыбнувшейся Миу.

Вот она единым движением сбрасывает с себя халат.

Вот что-то мигнуло в ее глазах и он понимает, что страсть — может быть разной. Но ничего не может сделать, так как что-то сковало его, парализовало.

Вот что-то хватает Рююто за пояс и отшвыривает назад.

А вот два вздохнувших вслед по воздуху черных лезвия на какие-то сантиметры разминулись с его шеей и животом.

Еще несколько секунд он ошалело крутил головой у стены, приходя в себя, сбрасывая непонятное оцепенение.

Между ним и обнаженной девушкой, в руках которой слегка подрагивали, как живые, два огромных черных ножа-кукри, стояла безоружная фигура в черном балахоне…

— Потом поговорим. — Сказал, как сплюнул, Сирахама Кенчи не оборачиваясь. — Не лезь.

Сирахама чуть присел, сгорбился, как-то скособочился, став похожим на марионетку. Вокруг потемнело и стало ощутимо холоднее.

— Мэйм унэйк кейчап гиле аята![26] — Холодно сообщил Сирахама на неизвестном Рююто языке.

— Ли-ау![27] — Столь же холодно ответила Миу

Полностью обнаженная девушка даже не пыталась прикрыться. Она тоже ссутулилась и напружинилась, взгляд стал бессмысленным.

— Мэйм исели джаумбга![28] — Согласился Сирахама, двигаясь вперед какими-то ломанными, неприятными даже на взгляд, движениями.

Конечно, с места Рююто, все так же сидящего, привалившись к стене, открывался не лучший обзор — иногда стол мешал, иногда диван, иногда кресло. Но и того, что он видел, хватило, чтобы понять, насколько высок уровень тех, кто схватился сейчас посреди просторных апартаментов.

В полной тишине — даже одежда не шуршала — порхали друг за другом два приведения — Сирахама в черном балахоне и Миу в чем мать родила. Тихонько, но тяжко, басовито, вздыхали ножи, время от времени описывая невероятные дуги, вырываясь из рук и, будто притянутые, возвращаясь обратно в ладони Миу. Не сразу Рююто разглядел тонкий шнур, соединяющий навершия черных клинков.

Рююто не удержался и моргнул — перед его лбом находилось предплечье Сирахамы, которым тот «поймал» нож, летевший прямо в лоб Рююто. Сдавленное шипение-ругательство Сирахамы, холодная усмешка Миу, рывок, предплечье дернулось, а окровавленный (хоть и не видно на черном лезвии, но каким ему еще быть?) нож сам, будто пальцем поманила, прыгает в руку Миу.

Девушка поднесла клинок к губам и лизнула лезвие. Улыбнулась и прижмурилась от удовольствия…

— Лиджи, шёхад ийя![29]

Ее нагота сейчас была совершенно другого качества. Совсем не от такой красоты хочет замереть мужское сердце. Это было… Так замирает человек, оказавшийся в лесу лицом к лицу с тигром. Так замирает пловец, видя, как вокруг него нарезают сужающуюся спираль плавники акул…

Как там? «Она была прекрасна, но красотой лесного пожара: восхитительное зрелище издали, и не дай Бог оказаться поблизости»

Сирахама снова рванул вперед — будто всполох. Снова схватка. А потом…

Резкий взмах окровавленной рукой, брызги крови попадают в лицо девушки, заставив ее моргнуть и отшатнуться. И на долю секунды потерять из виду противника. Короткий вскрик, переходящий в хрип…

Сирахама стоял над девушкой, с закатывающимися глазами оседающей к его ногам, и аккуратно вставлял ножи в захваты-фиксаторы на бедрах.

— Халат дай. — Тихо бросил он.

Рююто сначала даже не понял, что Сирахама обращается к нему — настолько ошарашил контраст между немым безумием творившимся в этой комнате (минуту? Две? Пять?) и спокойным чуть уставшим тихим голосом сейчас.

— А?

— Халат, говорю, дай. И хватит уже глазеть на мою невесту!

Сирахама выхватил из рук послушно отвернувшегося Рююто протянутый халат, укрыл им Миу, осторожно поднял девушку и перенес на диван.

— Активация. — Объяснил он очевидное.