Геннадий Обатнин - История и повествование

• Название: История и повествование
• Автор: Геннадий Обатнин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2006
• ISBN: 5-86793-465-9

Сборник научных работ посвящен проблеме рассказывания, демонстрации и переживания исторического процесса. Авторы книги — известные филологи, историки общества и искусства из России, ближнего и дальнего зарубежья — подходят к этой теме с самых разных сторон и пользуются при ее анализе различными методами. Границы художественного и документального, литературные приемы при описании исторических событий, принципы нарратологии, (авто)биография как нарратив, идеи Ю. М. Лотмана в контексте истории философского и гуманитарного знания — это далеко не все проблемы, которые рассматриваются в статьях. Являясь очередным томом из серии совместных научных проектов Хельсинкского и Тартуского университетов, книга, при всей ее академической значимости, представляет собой еще и живой интеллектуальный диалог.

---

Демосфен славной Греческой оратор, которой жил почти за 400 лет до рождества Христова, оставил нам многия свои речи, — в оных видны сильныя выражения, пылкость ума, острота и мужественное красноречие. Он родился косноязычным, но помощью трудов своих и стараний приобрел самой приятной выговор.

Феофраст Греческой филозоф, ученик Аристотелев, прославился тем, что имел дарование принимать на себя характеры различные. — Он имел в своей школе несколько тысяч учеников, отличился чрезвычайным прилежанием к трудам и величайшею щедростию. Что касается до его поступков и одежды, то он столько наблюдал благопристойность и чистоту, сколько напротив Диоген все то ненавидел.

Цицерон, славнейший Римской Оратор и знаменитый Государственный человек, жил почти за 70 лет до рождества Христова. Он ездил учиться в Грецию и образовал себя в числе славнейших филозофов и ораторов. — По возвращении своем оттуда, достигши перьвых чинов в республике, он прославился красноречием в собраниях народа и сената.

Наконец, гоним будучи от неприятелей той партии, которую он держал во время междоусобной войны, убежал в свои владения, но на дороге догнан был и умерщвлен одним из принадлежащих ему людей на 64 году от роду».

(Там же. Л. 24 об. — 32 об.)

Как мы видим, упражнения в чистописании были весьма содержательными, позволявшими одновременно с развитием каллиграфических навыков расширять кругозор, развивать память и приучать к размышлениям. Наряду со сведениями об античных знаменитостях встречаются данные о географии и истории России (например: «Город Архангельск построен на берегу реки Двины Беломорской, которая впадает многими устьями в Белое море. В полуострове Крыме в городе Корсуни, внук святой княгини Ольги великий князь Владимир, принял святое крещение. Река Обь, составясь из рек Бии и Катуни, выходящих из хребта алтайскаго и приняв в себя воды славнаго Иртыша, течет в ледовитое море. В Грузии находятся высокия горы, так что когда на вершине оных снег и стужа, внизу поспевают разные плоды и виноград» — Л. 40 об. — 42); о естественной истории (например: «Земля есть тело или вещество твердое, тяжелое, крепкое, которое иногда влажно или мокро, горячо или сухо. Земля местами сера, красна, желта, бела, черна. Есть земля жирная, глинистая, каменистая. Все сие составляет пыль, мел, песок, хрящ, глины, известь, чернозем, и прочее. — Воздух вещество жидкое, тяжелое, прозрачное, но упругое. Он по переменно то светел или мутен, влажен или сух, тепел или холоден, тих движим. Крокодил, страшное животное водится только в самых жарких странах Азии, Африки и Америки. Он издревле почитается весьма опасным, а особливо на берегах реки Нила» — Л. 47–48 об.) и пр.

224

Там же. Л. 4–6.

225

Там же. Л. 19 об.

226

Там же. Кн. 7. Л. 44–44 об. Текст приведен без исправлений учителя, которые носят в основном характер стилистической правки, однако имеется и характерное содержательное «вторжение»: в словосочетании «нещастный народ» слово «нещастный» вычеркнуто.

227

Там же. Л. 45 об. — 48.

228

Учебные материалы красноречиво свидетельствуют о том, что Петр I с детства являлся для Николая примером государя, которым он восхищался и которому хотел бы подражать. В том же 1811 году, в апреле, он пишет сочинение на заданные слова (они подчеркнуты в тексте) и посвящает его Петербургу. Вот отрывок, относящийся к Петру:

«Хотя ты Петербург не можешь величиной равняться с Парижем и Лондоном, но превозходишь их неизчетными прекрасных вод твоих выгодами и пользами. Я возхищаюсь когда вижу, тебя, Неву, в этом состоянии, и когда представляю себе что за 100 лет тому назад Петр 1-й нашел тебя покрытою тросником и дренными рыбачьими лодками, и что по берегам твоим рос густой дремучий лес. Петр великий не тщетно тебя возлюбил, усмотрев все выгоды твои и удобство построить верфь. Сбылись его намерения. Город из лучших в свете, а имя твое. Петр, в числе имен лучших государей коих провидение изредка дарило нещастной Европе».

(Там же. Л. 36–36 об.)

Заметим, что это сочинение вызвало одобрение не только со стороны учителя, но и Марии Федоровны.

В другом сочинении (11.07.1811) Николай излагает знаменитый эпизод с Долгоруким:

«Польза изящных художеств состоит в том, чтоб воспоминать нам, какия нибудь достопамятныя произшествия, которыя могли бы служить добрым примером, например: любовь к отечеству Пожарскаго и Минина, неустрашимость Коклеса и Ссеволы; отважность К. Долгорукова посмевшаго разодрать указ Петра Великаго и признательность к нему Государя за сей поступок; и многия другия».

(Там же. Л. 43)

Таким образом, пушкинские «Стансы» 1826 года легли на подготовленную почву и, вероятно, еще и потому встретили в Николае такой отклик, что отвечали его отроческим и юношеским устремлениям.

229

Это прекрасно демонстрируют его мемуары, особенно все то, что относится в них к событиям междуцарствия, восшествия на престол, восстания декабристов.

230

Корф М. А. Материалы и черты… С. 30–31.

231

Там же. С. 26.

232

См.: Там же. С. 27.

233

П. В. Анненков в своих воспоминаниях «Замечательное десятилетие 1838–1848» относит начало этого периода к тридцатым годам: «Образованный русский мир как бы впервые очнулся к 30-м годам, как будто внезапно почувствовал невозможность жить в том растерянном умственном и нравственном положении, в каком оставался дотоле. Общество уже не слушало приглашений отдаться просто течению событий и молча плыть за ними, не спрашивая куда его несет ветер. Все люди, мало-мальски пробужденные к мысли, принялись около этого времени искать, с жаром и алчностью голодных умов, основ для сознательного разумного существования на Руси. Само собою разумеется, что с первых же шагов они приведены были к необходимости, прежде всего, добраться до внутреннего смысла русской истории, до ясных воззрений на старые учреждения, управлявшие некогда политическою и домашнею жизнью народа, и до правильного понимания новых учреждений, заменивших прежде бывшие» (Анненков 1928: 315–316).

234

Стоит отметить, что наиболее известные риторики XIX века (например, К. Зеленецкого) отводили биографиям, как, впрочем, и некрологам (рассматривавшимся в качестве их разновидности), место именно на страницах периодических изданий: «(биографии] печатаются обыкновенно в журналах и ведомостях» (Зеленецкий 1849: 70–71). На этом основании можно сделать вывод об «информативном статусе» этих жанров. В виде отдельных книг биографии (в большинстве случаев) выходили уже позднее.

235

Рост интереса к чтению мемуарной литературы выражается в резком увеличении количества публикаций за период 1861–1890 годов. По подсчетам А. Г. Тартаковского, за этот период было опубликовано 105 публикаций против 68 за период 1831–1860 годов и 52 за период 1800–1830 годов. Соответственно 34 % против 22 % и 17 %. См.: Тартаковский 1991: 109.

236

Необходимо отметить, что объем таких понятий (публика, общественность, жизнь, благо, добродетель) достаточно широк. Во многом он определяется той коммуникативной ситуацией, в которой они используются, и тем смыслом, которым они нагружаются. Если говорить о булгаринском определении публики, то оно представляет собой не столько попытку описания, сколько попытку конструирования определенной группы и конкретизацию данного понятия.

237

Мотивировкой в данном случае является то, что жизнь достойного и добродетельного соотечественника должна стать известна другим. Вот пример из некролога, посвященного инженеру Х. Х. Христиании: «Ежели для добродетельнаго человека, первейшим утешением в жизни служит мысль оставить по себе хорошую память, то не приятною ли обязанностию должен считать очевидец, передавать в пример другим людям повесть о добрых деяниях его соотечественника» (Северная пчела 1837). Эта общая интенция биографических статей имплицитно просматривается и во множестве других случаев. Важно отметить, что в подобных текстах рассказывается именно о жизни «частного человека». В данном случае задача общества состоит в том, чтобы «еще смелее обсуживать деяния частных людей».

238

Сама практика публиковать в журнале биографические тексты восходит к традициям журналистики Н. И. Новикова, ориентирующейся, в свою очередь, на традиции английской моральной журналистики Стиля и Адиссона. Вот как рассуждает по этому поводу автор статьи с характерным названием «Пример благотворения», опубликованной в журнале «Зеркало света»: «Добродетель всем народам свойственна. Для чего же обыкли мы примеры оныя и деяния отличные заимствовать от народов чуждых. <…> Для чего же не водворится между нами то похвальное мнение, что без мзды, но в единой к отечеству любви сохранить потомству память достойных наших современников. Французы, Немцы, Англичане и другие народы наполняют свои дневники, недельные и месячные сочинения повестьми деяний в глазах их случающихся; они и малейшего доброго деяния не проходят молчанием, но сообщая оное публике не только своему отечеству о том возвещают, но предают к потомству к подражанию, ободряют к подобному современников и заставляют вне пределов своего отечества похвалять то, что похвалы достойно. Чувствительная душа, ведающая благотворения плоды, приглашает в ощущаемой радости участвовать других» (Пример благотворения 1786: 146–147).