Людвига Кастеллацо - Тито Вецио

• Название: Тито Вецио
• Автор: Людвига Кастеллацо
• Издательство: Глоса
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 985-6068-08-8

Несчастная любовь к юной красавице-рабыне и несправедливое лишение наследства толкнули отважного римского патриция Тито Вецио на отчаянный шаг — поднять восстание рабов и свободных граждан. В романе увлекательно описаны бои гладиаторов, роскошные пиры пресытившейся и развращенной знати, обычаи и нравы, царившие в Риме за сто лет до Рождества Христова.

---

— Вот он, вот он! — кричали люди, приподнимаясь на цыпочках. — Едет консул — триумфатор Гай Марий!

Действительно, длинная вереница ликторов с пучками лоз и топорами, в красных плащах, с лавровыми венками на головах, шествовала медленно и торжественно, изображая величие республики. Пучки лоз означали союз, согласие, единство, а топоры — силу. Позади шли музыканты, непрерывно играя на арфах и флейтах. Танцоры и танцовщицы с золотыми венками на головах пели и танцевали. Впереди них шут, одетый в женское платье, кривлялся перед побежденными, часто позволяя себе самые неприличные телодвижения к полному восторгу дружно хлопавшей ему черни. Облака фимиама поднимались из курильниц. Колесница из слоновой кости, украшенная драгоценными камнями и запряженная четырьмя в ряд белыми лошадьми, медленно двигалась вперед. На колеснице стоял сам триумфатор Гай Марий в тунике, поверх которой была наброшена затканная золотом тога. На голове триумфатора был надет лавровый венок, на шее — серебряное ожерелье, а на руках золотые браслеты, украшенные драгоценными камнями. Простое железное кольцо на указательном пальце вместо золотого, которые носили римские всадники, говорило о простом происхождении Гая Мария и его непреклонной воле. В правой руке он держал простую лавровую ветку, а в левой скипетр из слоновой кости с золотым кольцом наверху. Его высокая и плотно сложенная фигура, свирепое выражение лица, проницательные глаза, растрепанная борода и волосы словно были созданы для того, чтобы возбуждать страх. Вообще, по выражению его лица было видно, что в нем постоянно боролись сильные страсти.

Гордость, тщеславие, жадность, зависть, неутолимое честолюбие, долго скрываемая ненависть, слепая и грубая злоба, они действительно преобладали в железной натуре Гая Мария. Судя по виду этого человека, в котором радость удовлетворенной гордости составляла резкий контраст с гнетущей заботой, заметной по нахмуренным бровям, по выражению глаз и язвительной улыбке, временами появлявшейся на его губах, можно было безошибочно заключить, что цель Гая Мария не вполне достигнута и в самом недалеком будущем может разразиться ураган.

Объехав полгорода, триумфатор не мог не заметить, что в толпе аплодировавшего ему народа отсутствовали нобили, патриции и сенаторы. Дома их не были украшены, ставни закрыты, занавески опущены, все они были мрачны и безмолвны. Тогда как остальные дома были убраны цветами, венками и коврами.

В этот день в Риме было две партии: торжествующая и безмолвная. И вскоре эти две партии с мечами в руках должны были оспаривать власть одна у другой. Мы уже знаем, к какой партии принадлежал — победитель африканского царя Югурты.

Позади Гая Мария также на колеснице стоял другой человек в простой тунике раба, отвратительным видом и манерами вызывавшими ужас к нему, точно к подползающей ядовитой гадине. Одной рукой он держал над головой триумфатора массивную золотую корону в форме дубового венка, а другой поддерживал статую бога Фасцинуса, предохранявшего триумфатора от завистников. У колесницы висели розги и колокольчик. Отвратительный спутник Мария шептал ему на ухо следующие слова: «Заглядывай себе в душу и не забывай, что ты человек».

Страшным был смысл всей этой аллегории. Корона над головой триумфатора означала настоящее торжество, бог Фасцинус намекал на изменчивость фортуны, розги сулили наказание, а колокольчики — бесчестье и смерть, поскольку их звон предупреждал прохожих, чтобы они избегали встречи с осужденным на казнь; отвратительный человек стоявший позади триумфатора был никто иной, как презреннейшее существо в Риме — палач.

Если бы грубый и неосмотрительный выходец из Арпино лучше бы понял символы мудрой Этрурии и сумел бы предвидеть будущее, если бы он разобрался в таинственных предзнаменованиях судьбы, он не изменил бы своим сторонникам, враги и завистники не победили бы его и он не стал бы предметом всеобщей ненависти и презрения, загнанный, словно дикий зверь в болото, пойманный врагами и избежавший смерти только благодаря испугу раба, который заявил, что боится убивать страшного Гая Мария. Если бы триумфатор все это понял, его ждала бы совсем другая судьба.

— Ты обратил внимание на этого малого, который держал корону над головой Гая Мария? — спросил Скрофа Марка Феличе, как только триумфальная колесница выехала из-за арки большого цирка и должны были следовать к Форуму и Капитолию.

— Мне кажется, я его где-то видел; но не могу точно вспомнить где и когда, — отвечал Ланиста.

— Да это же он и есть.

— Кто именно?

— Тот, на чье красноречие я надеюсь, как на самое лучшее средство, способное укротить мою прелестную афинянку и заставить повиноваться моей воле.

— Палач Кадм?

— Да. Видел ты эту рожу? Чтобы отыскать еще одну такую же, надо спуститься в преисподнюю и вытащить оттуда вместе и Цербера[30] и Эвринома[31] — пожирателя покойников. Как ты думаешь, проведя часик поближе к полночи в Сестерцио рядом с этим дьяволом и рассматривая необычную обстановку его жилища, не покажется ли ей даже самый уродливый из квиритов красавцем не хуже Аполлона… А вот приближаются и наши молодые герои. Ну барышни, приободритесь! Покажитесь им из лож! Браво, брависсимо! Видишь, воины им кланяются. Клянусь, этот день принесет мне некоторую прибыль.

Скрофа был прав. Его невольницы сильно волновались, наблюдая, как мимо их ложи проезжает отряд старших офицеров.

— Вот они, вот они! Как красивы!.. Не забудьте про свои букеты.

— А кто эти три воина в красных плащах с позолоченными шлемами?

— Легаты[32] Анний, Маклий и Рутиний.

— Смотри, они буквально усыпаны драгоценностями.

— Но у того, что в середине, их больше. Вот ему я и брошу свой букет.

— Ты жадная, Флора, а я вот брошу самому красивому.

— На что мне его красота! А вот если клиент даст лишний золотой — это значит, что я смогу выкупиться у хозяина на свободу еще на несколько дней раньше.

— А ты, Луцена, — Флора тронула за плечо прекрасную гречанку, — почему не аплодируешь и прячешь свое лицо в цветах, словно оно безобразно, а не прелестно. Брось и ты букет, найди себе обожателя.

— Хочешь, я покажу тебе самого красивого, храброго и великодушного из молодых римлян.

— Покажи его ей, Норма, и мы увидим, останется ли она такой же бесчувственной. Неужели не удостоит своим взглядом того, о ком вздыхают по ночам самые красивые, самые благородные римские девы.

— Вот он, вот он, римский Алкивиад, благородный Тито Вецио. Да услышат тебя боги и богини, пусть исполняются все твои желания, лучший из юношей… Закидаем его розами, — кричали девушки, осыпая молодого человека цветами и целыми букетами.

— Тито Вецио — глава молодежи, доброжелатель и друг народа! — кричали в свою очередь простолюдины, восторженно аплодируя.

Между тем шествие остановилось. Молодой человек, на которого были обращены все взгляды и в честь которого рукоплескала толпа, пользуясь минутной остановкой, поспешил раскланяться с народом и пожать руки своим приятелям, поздравлявшими его с заслуженными знаками уважения, оказанными ему согражданами.

— Посмотри, Луцена, вот это красавец, что за глаза, что за улыбка, какая благородная осанка. Ко всему этому знала бы ты, какое у него доброе и щедрое сердце, — говорила Норма афинянке. — Видишь, с каким восторгом кланяются ему плебеи.

— Это все, должно быть, его клиенты и приближенные, не правда ли? Ведь его дом постоянно открыт для беглецов и его рука никогда не оскудевает, как у Юпитера всемогущего и величайшего.

— Да, но говорят, этот красавец совсем разорен, — презрительно заметила расчетливая Флора.

— Отец его очень богат и после его смерти Тито Вецио станет богатейшим женихом Рима.

— Скажите, кто этот африканец, едущий рядом с ним, отчего красота Тито Вецио еще больше бросается в глаза.

— Да, словно день и ночь. А все-таки и африканец мне тоже нравится.

— Ай-яй-яй, Норма. Белокурая дочь Галлии не гнушается черномазым сыном Нумидии. Это все равно, что соединить льва из его родной пустыни с беззащитной козочкой твоей родины.

На вороном статном коне, полном огня, выступавшем нетерпеливым шагом, уверенно и красиво сидел молодой трибун, по римскому обычаю без седла и стремян. Пурпурный чепрак, вышитый золотом, и шкура льва с двумя огромными драгоценными камнями вместо глаз заменяли седло. Золотые удила и уздечка алого цвета дополняли богатую сбрую лошади, которая, судя по всему, была добыта Тито Вецио в одном из сражений.

Седок был в форменной одежде трибуна. Поверх безукоризненно белой, туники, украшенной тонкой каймой пурпурного цвета, была надета блестящая кираса из кованного серебра, украшенная резьбой, достойной Праксителя.[33] Белый плащ, прикрепленный к правому плечу запонкой с драгоценным камнем, называемой иммой, спускался до плеч. Руки и ноги седока были обнажены. На голове всадника был серебряный шлем, увитый лавровым венком с золотой фигурой орла с распущенными крыльями наверху. Меч висел на левом боку, прикреплённый к золотому поясу. Маленький, круглый и тоже серебряный, как и все защитное вооружение воина, щит был украшен превосходной резьбой. Кинжал с ручкой, усыпанной драгоценными камнями, дополнял наряд отважного трибуна. На безымянном пальце левой руки был надет золотой перстень. Это было не просто украшение, а знак военного чина и звания Тито Вецио.