Людмила Анисарова - Новиков-Прибой

• Название: Новиков-Прибой
• Автор: Людмила Анисарова
• Издательство: «Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03523-2

Имя Новикова-Прибоя (1877–1944), самобытного писателя-мариниста, знакомо не только морякам. Крестьянин, мечтавший служить на флоте, прошедший через цусимский ад и японский плен, избороздивший многие моря и океаны, стал писателем. Критики укоряли его за цветистость языка и беллетристические штампы, а читатели сметали с прилавков многомиллионные тиражи его книг. Создание романа-эпопеи «Цусима» потребовало от писателя не меньшего мужества, чем то, которое проявили русские моряки в сражении с японским флотом, история его создания сложна и драматична, полна ярких, острых коллизий. «Я не выношу дряблости человеческой души» — эти слова одного из его героев могут стать эпиграфом к биографии самого писателя, который выковал свой характер, покоряя и побеждая судьбу, далеко не всегда благоволившую к нему.

---

И. А. Новиков вспоминает, что Рахилло был и прекрасным рассказчиком, и великолепным актёром: всегда всё изображал в лицах, меняя голос, потешно жестикулируя. Друзья и знакомые хорошо помнят одну из его баек:

«Однажды мы с Алексеем Силычем вышли из клуба писателей и у края тротуара увидели артистку Рину Зелёную. Она сидела в легковом автомобиле и жестом руки приглашала нас сесть в машину. Мы сели, радостно поздоровались с ней и услышали, что она недавно купила этот автомобиль и теперь тренируется в езде. Зная, что Рина Зелёная близорука, но очков принципиально не носит, мы всё же отважились просить её отвезти нас к дому Алексея Силыча.

Она долго заводила мотор, что-то бормотала себе под нос, иногда чертыхалась, и наконец автомобиль рывком тронулся с места. В наступающих сумерках, медленно и неуверенно машина катилась по московским переулкам, где не было милиционеров. Рина Зелёная заметно нервничала за рулём и поминутно испуганно спрашивала меня: „А что там белеет поперёк?“ — „Это забор“, — отвечал я. „А что такое серое впереди?“ — через некоторое время снова спрашивала она. „Это дом, в который мы через минуту врежемся“, — спокойно объяснял я.

Так продолжалось всю дорогу. В конце концов мы, рискуя жизнью, через час добрались до дома Алексея Силыча, хотя от улицы Воровского до Большого Кисловского переулка рукой подать. Когда автомобиль остановился, я достал свою книгу и надписал её: „Отважному водителю Рине Зелёной от не менее отважных пассажиров — И. С. Рахилло и А. С. Новикова-Прибоя — на добрую память“. Оба подписались, вручили ей книгу и вышли из машины. Рина Зелёная, приоткрыв дверцу, растерянно спросила нас: „А что мне дальше делать?“».

В начале 1927 года журнал «Красная новь» опубликовал статью А. Лежнёва «Новиков-Прибой». Критикуя последние произведения писателя («Женщина в море», «Ералашный рейс»), автор статьи пишет: «Новиков-Прибой не большой мастер характеристики: его герои элементарны и однообразны. Нельзя его назвать и ярким стилистом: его язык беден и сероват».

Подобные отклики не могли не огорчать Алексея Силыча. Но он старался прислушиваться к разумной критике и делал всегда один вывод: «Писатель складывается годами. Будем работать!»

Высокая оценка (видимо, в противовес Лежнёву) была дана творчеству Новикова-Прибоя в статье В. Красильникова «Алексей Новиков-Прибой» (Новый мир. 1927. № 5).

О произведениях в целом Красильников пишет: «Новиков-Прибой — один из редких современных прозаиков, реализм которых не скатывается в нудный бытовизм».

О языке: «Из изобразительных средств Новикова-Прибоя выделяется профессионально-производственный язык героев и автора. Диалог его матросов драматичен, остр, как солёный морской ветер, и хмелен, как весна; в нём с новой силой зазвучали нотки великого русского языка. Только наследники дядей Митяев и Миняев („Мёртвые души“), приклеивших к Плюшкину прозвище „заплатанный“, могут обозначить человека „Порченым“, „Шалым“, „Босым черепом“, „Камбузным тюленем“»…

О форме и композиции: «Двадцатилетний с лишком писательский стаж научил его быть интересным колоритным рассказчиком (сказом написаны „Рассказ боцманмата“, „В бухте ‘Отрада’“ и др.), приучил к ускоренному темпу и действенности повествования, помог овладеть мемуарной формой (повесть „Ухабы“ представляет дневник старого морского капитана). Особенно характерна последняя глава из „Ухабов“ — описание суда над капитаном; капитан пишет сам о себе, он в одном лице и рассказчик и герой, пригвождённый к палубе тысячами глаз команды — своих судей. До конца суда он не двигается с места, а какая вакханалия страстей толпы бушует вокруг него! Какая неожиданная смена событий, жуткое лавирование между жизнью и смертью! Современным русским прозаикам есть чему поучиться у Новикова-Прибоя; его умение дать кривую динамики событий — ценный приём, который может разгрузить многие большие повести и романы от обильных скучных сюжетных „отступлений“».

В конце 1927 года Алексей Силыч через сотрудника советского посольства во Франции получает интересное предложение о переводе его произведений на французский язык. Предложение поступило от Н. В. Трухановой.

Наталья Владимировна Труханова — известная балерина, подруга Анны Павловой. Значительную часть своей жизни прожила в Париже, где в 1914 году вышла замуж за русского военного атташе, генерала, графа Алексея Игнатьева.

Труханова была хорошо знакома с С. Дягилевым, Ф. Шаляпиным, А. Дункан… Ею были написаны воспоминания «На сцене и за кулисами» (изданные только в 2003 году). Прочитав рукопись, знаменитый историк Тарле отозвался о ней так: «Прелестные мемуары, полные мужского ума и обаятельной женственности».

С 1930 года супруги Игнатьевы были зачислены в штат торгпредства СССР во Франции. К этому времени Наталья Владимировна зарекомендовала себя как человек, живо интересующийся культурой советской России. Она стала переводить и издавать в Европе новых русских авторов. Как один из самых издаваемых беллетристов, привлёк её внимание и Новиков-Прибой. Между ними завязывается активная переписка. Алексей Силыч, благодарный за интерес к своим произведениям, рекомендует Наталье Владимировне и других авторов: Ширяева, Низового, Ляшко.

В 1929 году в альманахе «Cahiers de la Russie nouvelle» была опубликована повесть Новикова-Прибоя «Ухабы» в переводе Трухановой.

Интерес Натальи Трухановой ко всему русскому был более чем понятен Алексею Силычу. Вспоминая годы эмиграции, он пишет: «Я понимаю Вас, когда Вы говорите, что так любите Россию и всё русское. Это чувство хорошо мне знакомо, т. к. я более шести лет во время царского режима пробыл за границей — в Италии, Испании, Франции, а больше всего в Англии. Когда после такого периода я вернулся на родную землю, то даже народная ругань, отвратительная ругань, приятно взволновала меня…»

Взяв на себя миссию одного из проводников и распространителей молодой советской литературы на Западе, Новиков-Прибой делает такие обобщения и прогнозы по поводу её будущего: «Бесконечно рад, что голоса наших писателей дошли до Вашего сердца. Нет никакого сомнения, что наша молодая литература в молодой Республике растёт и крепнет. Я думаю, что в следующие десять лет, если только не будет войны, русский многомиллионный народ, встав на путь свободного творчества, выдвинет из своей среды изумительные таланты. И сейчас уже некоторые из новых писателей запели во весь свой голос».

Пафос этого письма, конечно, диктуется самой ситуацией: ведь Силыч не с друзьями за столом разговаривает, а за границу пишет. И он, Новиков-Прибой, в данный момент не только писатель, но и прежде всего гражданин советской России. Кстати, это его не удерживает от критических замечаний по поводу современной литературы, и мы слышим в его письме отголоски развернувшейся в это время борьбы с рапповцами: «К сожалению, многие ещё не избавились от излишней тенденциозности, пичкают свои произведения явной идеологией, вместо того, чтобы протащить её контрабандным путём. Когда читаешь их, идеология бьёт в нос, и чувствуешь, точно свежий хрен жрёшь, — слёзы идут, а никого не жалко. Такие писатели только вредят делу, отбивая у читателя охоту брать книгу».

Летом 1928 года Новиков-Прибой отдыхает с семьёй в Алуште. Там, в двухэтажном флигеле на берегу моря, собралась дружная компания писателей (Перегудов, Никандров, Ширяев, Низовой) вместе с жёнами и детьми.

Оказалось, что недалеко от Алушты живёт знаменитый прозаик Сергей Николаевич Сергеев-Ценский, которого каждый из друзей Новикова-Прибоя и он сам причисляли к литературным классикам. Всем хотелось познакомиться с известным писателем. Пригласить его в гости откомандировали Николая Никандрова: он, как оказалось, был знаком с Сергеевым-Ценским ещё с дореволюционных времён.

«На следующий день, — пишет в своей книге „Отец, друзья, время“ Игорь Новиков, — Сергеев-Ценский был у нас в гостях. Все были покорены его обаянием и за непринуждённой беседой не замечали времени».

Первая же встреча Новикова-Прибоя с Сергеевым-Ценским положила начало их крепкой дружбе, которая длилась, ничем не омрачаясь, до самой смерти Алексея Силыча.

Личность Сергеева-Ценского настолько интересна и масштабна, а роль его в жизни и творчестве Новикова-Прибоя настолько велика, что невозможно, хотя бы коротко, не рассказать об этом человеке.

Начнём с того, что Сергей Николаевич Сергеев был земляком Алексея Силыча Новикова: они оба уроженцы Тамбовской земли. И, вероятно, этот факт сыграл свою роль в том, что уже первая их встреча стала началом большой и искренней дружбы.

Выросший в интеллигентной небогатой семье, Сергей Николаевич Сергеев был преподавателем истории. Но истинным его призванием стала литература. Свои первые рассказы он написал в 1899–1900 годах, когда работал в уездном городе Спасске Рязанской губернии.