Меджа Мванги - Неприкаянные

• Название: Неприкаянные
• Автор: Меджа Мванги
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

Молодым кенийцам, вынужденным ютиться в трущобах, посвящает свой роман «Неприкаянные» кенийский писатель Меджа Мванги. Трудна и беспросветна жизнь его героев — Майны и Меджи. Лучшим их устремлениям не суждено осуществиться. Под давлением обстоятельств оба героя скатываются все ниже, пока не оказываются на самом дне Пафос романа Мванги в протесте против социальной несправедливости, порождаемой капитализмом.

Первое издание: журнал «Иностранная литература», 1977 г., №№ 2, 3, 4.

---

И вдруг, однажды утром, тучи исчезли, солнце залило синее небо ярким теплым светом. Паводок через несколько дней сошел, и крестьяне взялись за уничтожение сорных трав, уже достигших к этому времени гигантских размеров и сильно угнетавших кукурузные стебли. Работа эта требовала быстроты, ибо все говорили, что дождь наверняка скоро возобновится. Закончив прополку, люди стали ждать дождя. Но дождя не было ни в тот месяц, пи в последующий. Его по было целый год.

Кукуруза начала рыжеть, речка постепенно мелела и и конце концов высохла до самого дна. Подул холодный ветер, закрутил пыльные вихри. Кукурузные стебли не могли ни расти, ни снова уйти в землю, им оставалось только беспомощно стоять, отдавшись воле ветра. С каждым днем они все больше и больше выгорали от зноя.

В деревне, по другую сторону речки, слышались печальные голоса крестьян, смотревших с мольбой в глазах на безбрежное синее небо и не находивших на нем ни единого облачка. Истощились запасы продовольствия, и женщины плакали, высыпая в котелки остатки зерна.

Послали за сельским колдуном. Тот достал свои принадлежности, долгое время висевшие за ненужностью на стропиле крыши, и разложил их на черном от копоти коврике. Сначала богам, а потом богиням были принесены в жертву петухи. Но это не помогло. По-прежнему горячий огненный шар поднимался каждое утро в точно определенное время над горизонтом, нисколько не смущаясь горем и страданиями, которые причинял земле. Колдун, поняв свое бессилие, сложил талисманы, коврик и повесил обратно на стропило, потом пожал сутулыми плечами и лег на тюфяк в углу хижины. Он сделал все, что мог — пусть теперь боги решают. А солнце между тем поливало порыжелые кукурузные поля своим палящим, губительным светом.

Деревня бедствовала. Люди, животные исхудали от голода. В сотый раз собралась сельская комиссия. Где выход? Кто-то вспомнил про городское кооперативное объединение, скупавшее в этой деревне в урожайные годы молоко и продукты земледелия. Конечно, эта организация поможет голодающим. В город отправилась делегация, составленная из самых уважаемых стариков. Ходоки пробыли там целых две недели. Сельчане с нетерпением ждали их, полагая, что все это время они были заняты заготовкой продовольствия и отправкой его в деревню. Но вот делегация вернулась. Никакой помощи она не добилась, зато привезла делегацию кооперативного общества, которая должна была убедиться в том, что старики не слишком сгущали краски, рассказывая о затруднениях, с которыми столкнулись крестьяне. Делегация пробыла в деревне недолго. Уезжая, она торжественно обещала вернуться с продовольствием, но не вернулась. Крестьяне выждали, сколько требовали приличия, и послали в город вторую делегацию. Вторая делегация вернулась быстрее первой. Она сообщила, что кооперативное объединение переехало в другое здание и не оставило адреса. Таким образом, рухнула последняя надежда. Гибли коровы и другой скот. Люди умирали от голода. Некоторые в отчаянии распродавали свое имущество и уходили прочь. Те, в ком еще теплилась какая-то надежда, посылали сигналы бедствия колдуну.

И опять чародей достал свои талисманы. Принесли на заклание богам последнего тощего, больного петуха. Произнеся новые, более сильные заклинания, колдуй выполз из хижины и с надеждой взглянул на небо. Много дней еще пройдет, прежде чем из крошечного облачка вырастет дождевая туча. Старик покачал головой и поплелся обратно в хижину. Порывистый ветер, дувший с противоположного берега речки, обдавал деревню горячей пылью. Торжествующе сияло солнце, расточая улыбки выжженной земле. Она гордилось своей работой. Очень гордилось.

Дождь пришел, когда его уже не ждали. Такой же проливной, как до великой засухи. С колдуном расплатились. Земля покрылась зеленой растительностью, уцелевший скот отъелся и нагулял жиру. У коров набухло вымя, телята радостно мычали и резвились. Дети допоздна играли на лугу, над деревней снова зазвучали песни и смех. Люди стали приветливее, благодушнее и на богов больше не гневались. Прошел слух, что кто-то видел, как рыскал по зазеленевшему кукурузному нолю представитель кооперативного объединения. Что ж, пускай рыскает. Теперь, когда плохие времена миновали, никто уже не помнил зла.

Именно в эти дни красоты и изобилия в родную деревню вернулся после более чем десятилетнего отсутствия Майна.

Солнце уже угасало, и спускались сумерки. Небо на западе залилось золотистым огнем заката, подул, шевеля кусты и травы, холодный ветер. Над деревней собрались дождевые тучи, и чувствовалось приближение грозы.

Медленно и мучительно взбирался Майна по крутой извилистой тропе к кукурузным полям на той стороне речки. Несмотря на то что вечер выдался холодный, лицо его покрылось испариной: слишком трудно было его слабым ногам нести исхудавшее тело. Сильно билось сердце, и мучила одышка. Он то и дело останавливался отдохнуть и в эти короткие мгновения думал о доме и о родных. Давно он уже уехал в город искать работу. Помнят ли его родители? За эти годы он вырос, возмужал, повзрослел. Но порядочного человека из него не получилось. Он стал полнейшим ничтожеством — вором, грабителем, рецидивистом. Распознают ли они в нем, болезненном, измученном, родного сына? После стольких лет разлуки. Ему так осточертела городская жизнь, что отчий дом казался единственной отрадой. А ведь совсем недавно он и мысли не допускал о возвращении домой. Поэтому и связался с воровской шайкой. Однако и надежды на Бритву не оправдались. Сара вдруг вспомнила, что она женщина, а не разбойница, и сбежала от своего возлюбленного. Бритва рвал и метал, но ничего не мог поделать. Он так часто угрожал пустить в ход свой нож, что его уже перестали бояться. Дисциплина в шайке развалилась. Люди больше не верили в его способность руководить. Бегство Сары вывело его из колеи, он пил беспробудно. Через несколько месяцев его нашли мертвым в придорожной канаве. Он умер от алкогольного отравления.

Шайка осталась без главаря. Некоторые пытались занять место Бритвы, по безуспешно. Подметальщик, приучая товарищей к дисциплине, слишком злоупотреблял силой и однажды убил одного из них. За это его повесили. Пробовал свои силы и Профессор. Этот старался подчинить себе людей убеждением, но потерпел полное поражение. В конце концов он сошел с ума. Ему так и не удалось заставить одноглазого Каменобойца смотреть на вещи так, как смотрел он сам. Когда Профессора вели в сумасшедший дом, он плакал словно младенец. Потом нашлись другие смельчаки, в том числе Майна. Но Майна пошел на попятную, как только обнаружил, что ему не сладить с одним из взбунтовавшихся воров. Он понял, что рано или поздно был бы вынужден пойти на убийство. Так и рассыпалась эта компания, точно куча песка во время бури. Одинокий, лишенный опоры Майна пустился искать свою бывшую подружку Делилу, но неудачно. Ее не оказалось пи в старом Шенти-ленде, ни в новом. Он решился заглянуть в бар «Дружба», однако там работала уже другая девушка. Она сообщила, что Делила уволилась еще два года назад и собиралась выйти замуж. Еще один удар судьбы. Нашла-таки Делила себе настоящего жениха. Осе, что оставалось от добрых старых времен, была хижина Бритвы в Шенти-ленде. Майна незаметно прокрался туда, отыскал веревку, сделал петлю и привязал одним концом к перекладине крыши. Возвратясь домой, его бывшие товарищи увидели его висящим на веревке. Они вынули его из петли и, обнаружив, что он еще дышит, принялись приводить в чувство. Когда он пришел в себя, они сказали ему, что не одобряют его малодушия.

— Не в малодушии дело, — с трудом проговорил Майна. — Вы не понимаете. Я просто…

— Да понимаем мы, — сказал один из них. — Очень хорошо понимаем. Тебя тюрьма страшит. А чего ее бояться? Все мы там будем. Так что не бойся.

Майна покачал головой.

— А я и не боюсь. Мне уж ничто не страшно. Каких только преступлений я не совершал. И почти за все отбывал наказания. За последние пять лет больше времени провел за решеткой, чем на свободе. Пока сидел, все думал: что еще сделать, когда меня выпустят? Выйдя на волю, приводил свои планы в исполнение — и снова в тюрьму. А теперь надоело. Опротивело. Зачем такая жизнь? Никому я не нужен.

Друзья задумались. Один из них возразил:

— Нужен. Родным нужен. Матери, отцу.

Майна взглянул на говорившего и опять покачал головой.

— Им — нет. Для них я уже умер. Куда угодно поеду, только не к ним.

— Разве тебя никто не любит? Мы, например, любим. А родные? Ну, хотя бы родители?

Майна вздохнул и опустил голову.

— Любить-то они любят.

— И ты их, наверно, любишь.

— И я люблю, — вяло проговорил он, вперив глаза в пустоту. — Да, я люблю их. Даже слишком. Поэтому и не решусь к ним ехать. Не могу. Не имею права.

Наступило молчание. Все сочувственно смотрели на понурую фигуру Майны. Все, кроме одного. Этот спокойно сидел в стороне и, слушая чужие речи, разглядывал свою изуродованную руку. Казалось, ему было безразлично то, что происходит вокруг него. Время от времени он бросал взгляды на человека, только что вынутого из петли. Он вспомнил первую встречу с Майной в городе. Тогда Майна был другим — веселым, беззаботным. Кто мог подумать, что он когда-нибудь станет покушаться на собственную жизнь? Предприимчивый, никогда не пасующий перед трудностями, он помогал Медже справиться с меланхолией. Медже не верилось, что человек, когда-то учивший его жить, сам теперь задался целью во что бы то ни стало умереть.