Габриэле д'Аннунцио - Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

• Название: Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы
• Автор: Габриэле д'Аннунцио
• Издательство: Книжный Клуб Книговек
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904656-34-8

Габриэле Д’Аннунцио (настоящая фамилия Рапаньетта; 1863–1938) — итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель, оказавший сильное влияние на русских акмеистов. Произведения писателя пронизаны духом романтизма, героизма, эпикурейства, эротизма, патриотизма. К началу Первой мировой войны он был наиболее известным итальянским писателем в Европе и мире.

В третий том Собрания сочинений вошли новеллы и пьесы «Слава», «Франческа да Римини», «Дочь Иорио», «Факел под мерой», «Сильнее любви», «Корабль».

---

Мгновенно нарушает чары скрытой угрозы и неподвижного взора. Вот вызов звучит и смеется в ее словах. Вот ее слова сгущают над толпой ночную тайну и вызывают в ней напряженное ожидание событий.

Серджо, ты слышал? Люди, он уклоняется. Боится суда Божия. Боится предвестий ночи. Поднялся ветер. Приближается ночь… Она полна знамений. Слушайте голоса. Слушайте трубные звуки. Это знамение Бога. Народ, узел, который давит тебя, должен быть разрублен до зари, если ты не хочешь погибнуть.

Возгласы и трубные звуки растут в отдалении вод. Суеверный ужас охватывает толпу, уже возбужденную гимнами, воскурениями, вином и перебранкой.

Первая группа.

— Пусть свершится суд!

— Пусть разрубят узел железом!

— Этого хочет Господь! Этого хотим мы!

— Ты не должен уклоняться!

— Пусть принесут крест!

— Феодор, дай нам крест!

— Принеси нам распятие!

— Пусть будет поединок!

— Будем свидетелями!

— Мы этого хотим!

— Этого хочет Бог!

— А потом вы освятите храм!

— Не уклоняйся!

— Заставьте их сразиться!

Марко Гратико. Я не стану биться с калекой. Для него я готовлю другую кару. (С презрительным спокойствием обращается к брату с приказанием.) Оставь шутовское оружие и убирайся!

Кажется, будто насмешки, вызов, гордость, похвальба, жестокость, отвага возвышают до крайней степени не только голос, но и фигуру, и душу ересиарха.

Епископ Серджо. Фаледра, пусть я услышу твой смех! Смотри, как железо и золото сверкают в руках Левши! Смотри, мой жестокий брат! (Размахивает мечом высоко в воздухе) Крепки ли мои мускулы? Тверда ли кисть руки? На моей ладони отпечатываются камни рукоятки, и кажется, будто эфес и кисть руки составляют одно целое. Кто напомнит тебе? Пресвитер Серджо с Телом Христовым шел впереди всех в битве при Стробиле и под Дубой; и длинная мантия не опутывала его коленей, когда он вскакивал на неприятельские суда. От сильного удара в мачту врезалось все острие топора, отсекшего большой палец тому, кто руки свои превратил в крюки, чтобы во время сражения сцеплять корабли. Кто, кто напомнит тебе об этом? Я был отважен во всем. Разве ты один был в огне битве? Я был там тоже. Разве один ты выступил против тысяч? И я — тоже. Разве тебе одному пришлось терпеть жажду, холод, бессонницы и пытки? И мне тоже. Если бы я был избран начальником, если бы я надел плащ, то сделал бы больше тебя. Лишения, битвы, плен, смерть, пожары — это скорее моя стихия. Ты сам лишил себя первородства, и первородным являюсь я от великой крови Гратиков; когда я приношу Богу Святые Дары, сердце мое рвется к морским битвам. Наконец, этой ночью вернулся ко мне час битвы, час мечей. Я все беру на себя, сыны Аррия. Нет вины на вас. Ваши грехи отпускаются. И говорю вам: Серджо более не пастырь народов; он не наместник Бога, не образ Христа, он — только человек, последний или первый из всех, он — человек, полный ненависти и готовый вступить в бой.

Марко Гратико медленно извлекает большой морской нож с широким клинком, слегка искривленный, с небольшим выступом у конца лезвия, этом ножом можно одним ударом разрезать самый тяжелый якорный канат и все, что препятствует быстрому ходу судна.

Народ.

— Да будет так!

— Да будет так!

— Свершите суд!

— Пусть будет поединок!

— Этого хочет Бог!

— Этого хотим мы!

— Принесите крест патриарха Мавра!

— Феодор, принеси крест и Евангелие!

Наварх выходит на середину очищенного места, обращая свое лицо к фронтону сверкающей изображениями мучеников базилики.

Марко Гратико. Этого ли хочет Господь? Этого ли хочет народ? Великий и грозный Бог, которому я служу в душе моей и в Евангелии Сына Божия, — свидетель, что не я первый извлек оружие. На вас падет пролитая в святом месте кровь Гратиков! Я готов выйти на суд.

Беспалый гневно рвется к месту испытания.

Епископ Серджо. Диаконы мои, снимите с меня мантию. Я отдаю ее епископу всех, который совершает суд надо мною. Снимите с меня, диаконы, и другие отличия моего сана. Снимите ризу, стихарь и пурпурные ремни у ног. Пусть не останется на мне никакой священной одежды. Но на голове своей сохраню я шапку мореплавателей, на теле — кафтан без рукавов и — видишь, мой жестокий брат, — стальной дискос и закаленный панцирь. Мы равны. Вот, я готов.

Диаконы разоблачают ересиарха. Он остается в бывшем под рясой кафтане темного цвета и в панцире поверх него. Обнаженные руки кажутся испещренными жилами и мускулами. Долгий трепет пробегает по толпе. Когда он направляется от стола к очищенному для поединка месту, Фаледра более не в силах сдержать своей радости.

Базилиола. О, люди островов, сыны Аррия, сыны Гаула, дружным криком призовите бога мести и сомкните круг! Они сражаются!.. Гратики сражаются!.. Совершается чудо!.. Слушайте голоса, слушаете во мраке трубные звуки, несущиеся к берегам. Небо посылает герольдов на воды. Поднимается ветер. Налейте снова масла в светильни канделябров: пусть сильнее пылают они, пусть светят! Вот великий крест. Вот Евангелие. Зажгите огни! Пусть певчие поют псалом: «Confringam illos, nec poterunt stare». А потом я исполню перед вами священный танец, люди островов, с двумя благовонными факелами вокруг одного из Гратиков, вокруг поверженного. Я буду танцевать до зари, до белого дня, пока не сломятся мои колени, пока не разорвется сердце!

Народ замыкает круг. Одетые в белые одежды блудницы заправляют огни на семи канделябрах. Пресвитер Феодор поднимает обеими руками большой золоченый крест: возле него становится чтец с Евангелием. За ними через очищенный от народа вход в базилику видим ряды колыхающихся лампад. Ветер доносит из гавани протяжные крики и гудение букцин.

Пресвитер Феодор.

Vox Domini super aquas multas!
Adorate Dominum in atrio sancto ejus
Per eumdem Christum dominum nostrum.

Народ. Amen.

Один голос. Нет, нет, не призывайте Христа! Не ради святого дела извлекают они мечи, но ради обладания наложницей и ради власти.

Другой голос. Они не дали никакой клятвы.

Первый голос. Отврати Крест, Феодор, и закрой Евангелие. Ты совершаешь кощунство.

Пресвитер Феодор.

Confitebor Domine secundum justitiam ejus,
j’er eumdem Christum Dominum nostrum.

Народ. Amen.

Из базилики доносится тихое пение капеллы певчих.

Confitebor Domino secundum justitiam ejus: et psallam nomini Domini altissimi.

Гратики стоят лицом к лицу; прежде чем, начать поединок, они гневно оглядывают друг друга. Фаледра снимает с плеча плащ и приближается к братьям. Как тогда, когда морская фурия изгибала тело в обетном танце, люди тянутся вперед в томительном ожидании, как будто уже вдыхают запах крови, которой суждено пролиться. Как тогда, подергиваются их бронзовые лица под волчьими шапками, шляпами из твердой кожи и остроконечными головными уборами. Все громче слышны среди дыхания зловещей ночи тревожные крики и трубные звуки.

Базилиола. Дочь Орсо приветствует тебя, властитель! Твой нож заострен с одной стороны, а твой меч, Серджо, — с двух, и он светит тебе. Приветствую вас, сыновья Эмы! Кто даст вам знак, если не я? Вот я потрясаю плащ.

Колышет пурпурный плащ; епископ стремительно нападает на наварха. Быстрое нападение и необычные приемы левши заставляют трибуна отступить. Женщина стоит так близко от скрестившихся клинков, что ее дыхание почти смешивается с дыханием сражающихся. Иногда и она в порыве ненависти не в силах удержать криков и движений. В судорожно зажатом кулаке дрожит плащ; все мускулы ее тела то напрягаются, то ослабевают как во время танца.

Эй, Серджо! Коли! Режь! Эй! Меть в лицо! Меть в шею! Нападай! Эй! Смелей! Занимай место! Не уступай! Ты побеждаешь. Ты ранен, властитель!

Марко Гратико ранен в лицо, около рта. Женщина неистовствует при виде льющейся крови.

Э! Лицо твое в крови. Напейся своей крови, если ты жаждешь, Ослепитель! У нее вкус Дионы? Владыка моря, разве ты забыл, что у всех сирен — голос смерти?

Раненый сплевывает кровь, стекающую по углам губ. Как лев, бросается он на брата всей тяжестью своего тела.

Что ты делаешь? Серджо, Серджо, не уступай, не уступай! Наноси раны! Коли! Убивай! Ты контужен. Немного крови… Нет, нет, не поддавайся! Напирай! Напирай, левша! Позади тебя — стол…

Беспалый получает несколько ран и отчаянно бьется. Исход суда, по-видимому, неблагоприятен для него. Ярость братьев усиливается: они упираются колено в колено, лицо к лицу; шлем и шапка чуть не сталкиваются. То и дело из толпы вырываются глухие тревожные крики. Огни канделябров трещат и вспыхивают, озаряя бой. Трубные звуки растут, смешиваясь с неясными криками.