Наталья Петрова - Скопин-Шуйский

• Название: Скопин-Шуйский
• Автор: Наталья Петрова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03328-3

В череде злодейств и предательств, которыми так богата история Смутного времени начала XVII века, князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский (1586–1610) являет собой один из немногих образцов доблести и чести. Замечательный полководец и умелый дипломат, он сумел очистить Московское государство от сторонников Тушинского вора, и в марте 1610 года — за два с половиной года до подвига Минина и Пожарского! — Москва с ликованием встречала его как своего избавителя. Князь пользовался всеобщей любовью, и кто знает, как повернулась бы история России и скольких бед и несчастий можно было бы избежать, если бы молодой и полный сил воевода, которому не исполнилось и двадцати четырех лет, не умер бы от загадочной и страшной болезни, по слухам отравленный завистниками, своими родичами, не желавшими делиться с ним властью… Автор книги, предлагаемой вниманию читателю, с нескрываемой любовью пишет о своем герое, воссоздавая историю его жизни на фоне драматических и трагических событий, происходивших тогда в России и за ее пределами.

---

Руками народа власть решала свои эгоистические задачи, и поэтому именно к народу в первую очередь обращались и патриарх Гермоген, и патриарх Тихон. Тех же, кто не желал прекратить кровавый кошмар и одуматься, и в 1606-м, и в 1917 году предавали анафеме.

Воевода на «вылазке»

Под Москвой готовились к решающему сражению. К началу XVII века столица имела мощные оборонительные укрепления: вокруг Кремля был выкопан и залит водой глубокий ров; Китай-город, прикрывавший подступы к Кремлю с северо-восточной стороны, был обнесен кирпичной стеной высотой в три сажени. Знаменитый русский мастер Федор Конь возвел каменные стены Белого, или Царева, города, где ныне проходит бульварное кольцо, снабдив их 28 башнями и пушечными бойницами. По линии современного Садового кольца скоро вслед за Белым городом выросла деревянная стена с 57 башнями и земляным валом, именуемая в народе Скородомом, или Земляным городом. Постройка Скородома замкнула вокруг Москвы четвертое кольцо оборонительных стен. В 1600 году возвели колокольню «Ивана Великого» высотой 82 метра, с нее, как со сторожевой башни, хорошо просматривались дальние рубежи. Подмосковные монастыри — Новодевичий с запада, Донской и Данилов с юга, Симонов, Спасо-Андроников и Новоспасский с востока — форпостами защищали подступы к столице.

Войско по традиции разделили на «осадное» и «вылазное». «Осадное» должно было оборонять укрепления Земляного города, составлявшие в длину около 16 километров. Располагалось оно в обозе, или «гуляй-городе», поставленном за Серпуховскими воротами. Обозом именовали в то время полевое укрепление из деревянных щитов, которые имели в высоту около полутора метров и в ширину примерно метра два, между собой они скреплялись железными цепями; при необходимости «гуляй-город» перемещался на колесах. Войско располагалось внутри этой передвижной деревянной крепости, а для контратак по команде осадных воевод открывалась часть стены. В таком обозе воины чувствовали себя в относительной безопасности и отражали нападения осаждающих при помощи огнестрельного оружия — пищалей. В обозе, засевшем в декабре 1606 года у Серпуховских ворот, находилась и артиллерия.

Вторая часть царского войска — подвижная — предназначалась для вылазок и состояла в основном из конницы. От «вылазных» требовались энергичность, предприимчивость и сметливость, поэтому, как правило, воеводами к ним назначали людей молодых. «Вылазные» действовали по ситуации, их бросали на те участки обороны, где враг предпринимал наиболее активные попытки прорваться в город. Именно такое назначение получил Скопин-Шуйский: «А на выласке государь велел быть боярину Михаилу Васильевичу Голицыну да князь Борису Петровичу Татеву; а з бояры со князь Михайлом Васильевичем Скопиным с товарыщи были столники, стряпчие, дворяне Московские и жилцы»[219].

Стольнику Скопину пришлось оборонять один из самых ответственных участков — Рогожскую гонную слободу за Яузой; от нее начинался тракт на восток — на Казань и Нижний Новгород. На другом берегу Яузы располагалось богатое Красное село, которое имело стратегическое положение для Москвы. Из Красного можно было легко попасть к трем воротам на Земляном валу на северо-востоке Москвы — Сретенским, Покровским и Петровским, от них улицы вели прямо к Кремлю. Недалеко от Красного проходила дорога на Тверь и далее на Великий Новгород, на Ярославский тракт и «великую» дорогу к Владимиру; другая дорога, Стромынка, выводила на северо-восток, к Суздалю и Юрьеву-Польскому. Если бы болотниковцы заняли заставу, а за ней и Красное село, то они оседлали бы дороги, по которым к Москве подходило подкрепление.

В Заяузье располагались ремесленные слободы гончаров, кожевенников, кузнецов, оружейников; по сведениям шведа П. Петрея, в те годы в них проживало до семисот человек. На чьей стороне окажутся посадские при подходе мятежников, было неясно.

Река Яуза, которая в ту пору была пошире и почище, чем сейчас, надежно защищала город с востока. Скопин расположил свое войско не переходя Яузы, у стен Скородома, заняв оборону у Яузских ворот. Если даже повстанцы займут Рогожскую слободу, решил он, то Яуза поможет защитить Красное. «Московиты, — пишет очевидец, — выставили у речки Яузы, через которую они (болотниковцы. — Н. П.) должны были перейти, сильное войско под начальством молодого боярина Скопина, чтобы воспрепятствовать переправе»[220].

Бои на берегах Яузы развернулись ожесточенные, «ежеденные». Как и предполагал Скопин, остановить мятежников у Рогожской слободы не удалось; прорвавшись, они попытались занять Красное село. Командовал ими все тот же Истома Пашков, с ним Михайло Скопин уже встречался под Троицким. Но на сей раз других воевод не было, Скопин командовал один, действовал на свой страх и риск. Впрочем, страх он в том бою испытывал не перед противником. Больше страшился за судьбу своих близких, тех, кто остался в Китай-городе, — матери, со слезами благословившей его в бой, и приглянувшейся ему Александры — дочери казначея Василия Головина. С молодой горячностью, пришпоривая коня, бросался он туда, где образовывались дыры в обороне. «Не давать, не давать им подходить к Скородому!» — слышался его зычный голос в шуме боя. Скопин боялся, что «воры» подожгут деревянные стены Скородома. Но его ратников подстегивать было не нужно, — у многих за спиной остались дома и семьи, поэтому войско Скопина стояло насмерть. Несмотря на все попытки повстанцев занять Красное село и перерезать дороги к Москве, «вылазной» воевода сделать им этого не позволил. Истоме Пашкову пришлось отступить.

Едва отразили натиск в Красном, как стало известно о попытках мятежников прорвать оборону у Данилова монастыря. Обойдя обоз, они попытались поджечь деревянные стены Скородома. В 1611 году это удастся сделать полякам, о чем один из них хвастливо напишет в своем дневнике: «Вся ограда была из теса, башни и ворота весьма красивые, как видно, стоили трудов и времени. И все мы в три дня обратили в пепел. Пожар истребил всю красоту Москвы»[221]. Однако в 1606 году наступающим на Скородом мятежникам противостоял воевода Скопин, который и отбросил их от города. Не удалось болотниковцам захватить и Симонов монастырь. Знаменитая башня «Дуло» служила в те дни сторожевой, никому не позволяя подойти к Симонову незамеченным. Едва увидев приближение мятежников, стрельцы в монастыре, трудники и даже монахи взялись за оружие. На помощь инокам Симонова из осадного войска прислали отряд стрельцов с самопалами. Нападавшие, как пишет автор «Иного сказания», «сами разбиении быша, якож волны морския о камень приразишась».

О том, как сражался у стен Москвы Михаил Скопин, поведал автор «Повести о победах Московского государства» — удивительного для той поры поражений и потерь уже одним своим названием произведения. Детальное описание событий выдает в авторе смолянина и к тому же человека, который находился непосредственно рядом с воеводой. Он оставил о Скопине самый восторженный отзыв: «Той бо государев воевода князь Михаил Васильевич благочестив, и многомыслен, и доброумен, и разсуден, и многою мудростию от Бога одарен к ратному делу, стройством и храбростию и красотою, приветом и милостию ко всем сияя, яко милосердный отец и чадолюбивый»[222]. Несмотря на идеализированную во многом характеристику, в ней названы черты, которые отличают Скопина от других воевод: рассудительность, столь не свойственная двадцатилетнему юноше, несомненный талант полководца, доброта и радушие. Иностранцы, которым предстоит через два года воевать под началом Скопина, оценят его достоинства еще выше и назовут «русским Александром Македонским».

Столь высокая оценка автором «Повести» талантов Скопина важна еще и потому, что смоляне знали толк в ратном деле. Смоленск был форпостом у западных границ Русского государства, его жители не раз почувствовали на себе, что значит быть ближайшим соседом Польши и Литвы. Правители нового государства — Речи Посполитой, объединившей Польшу и Литву, — мечтали о восстановлении Великого княжества Литовского в прежних границах. Они не смирились с потерей Смоленска и Северской земли и не оставили надежды вернуть их в смутное для России время. Любопытно замечание поляка С. Немоевского о богатстве Смоленской земли и о том, можно ли надеяться на присоединение ее к Польше: «Пусть никто не надеется, что область эта когда-либо может быть возвращена нам путем договоров, если отсюда и лучшие припасы, и первые люди на войну. Но войною — весьма легко возвратить край»[223]. Потому-то смоляне, едва узнав о появлении нового «Димитрия», которому помогает Польша, сразу пошли на выручку Москве.

По дорогам, которые болотниковцам не удалось «отнята», чтобы «около града обсести», к Москве подтягивались подкрепления. По Ярославской дороге подходили стрельцы и даточные люди с Двины и из Холмогор, по Можайской шли смоленские полки, которыми командовал «старейшина» Григорий Михайлович Полтев. Смоляне перешли по мосту Москву-реку и стали лагерем в Новодевичьем монастыре, прикрывая город с юго-запада. Воевода Скопин-Шуйский вместе со своими людьми стоял в Даниловом, закрывая город с юга. Царь, ободренный приходом пополнения, наконец, решился дать генеральное сражение под Москвой.